По пять стрел все кладут А выйдут стрелы, так волки наши, что кошки: хоть посади на коня, хоть скиньсразу за свои четыре лапы хватаютсяза нож, за лук да за дрот с висенем. Всё пробовали. А как в драке озвереют, так и зубами рвать начнут.
Вот потому и будут пускай в засаде. Они и с пешими, и с конными биться готовы. А главноестрашны они в бою. Самые лучшие здесь. Каждыйдюжины ратников стоит. Терпите только. Треба?
Понимаю я.
Беда? Родим?
Беда нехотя, но склонил голову. Родим же, молчащий до того рассеянно, встряхнулся вдруг, по коленям ладонями ударил.
Говорить буду.
Удивился Темелкен. Последние недели мало они с Родимом говорили. Родимв себя весь ушёл, да и Темелкена думы мучили. Один побратим знал какие. Только ему и рассказал Темелкен про сны свои кровавые, про сотни тел мёртвых, коих зарыть уже не по силам людямв реку кидают.
Понимал Родим, что многое от этих снов сбудется. Оттого и тяжело обоим рядом было.
Ты говорил, брат, ясмотрел, начал Родим тихо. И у костра тихо стало. Дюжие склатов понимали мало, но наблюдали уже, каков молодой волк, примолкли. Вот, видел я, как Своерад, не боясь, к городищу рать ведёт. Много у него. На каждого защитника городищатрое своерадовых поратников. Но хитёр Своерад и опаслив. Есть у него и засадные. Прятать он их не станет, придержит просто Ратные пойдут. Конные рядом встанут. Своерад жаден: справится ратьон и вовсе не пошлёт коней калечить. А как пойдут ратные еговраз сомнут защитников городища, не успеем мы и в спину ударить, как сомнут. Не продержаться им. И тогда выйдет, что только склаты конные против много превосходящей рати биться начнут. Своерадовы поратники числом их задавят. Было бы ещё волков конных хоть два ста. А так Поляжем все. И городище не спасём.
Покачал головой Темелкен. Прав был побратим, коли бой по правилам вести, да кто решил, что по правилам будет? Решать-то ему, Темелкену. Так рассудили вои. Судьба, значит, такая.
Вздохнул Темелкен. Говорили они уже о том с Требой, но при дюжих молчали пока.
Правду говорит Родим: будет так, если биться, как привыкли вы. Но мы не только воев против воев выставим. Хитрость ещё нужна Не так готовы мы, конечно, как хотел я Сколько не по дюжинам волков у тебя, Треба?
Два раза по четыре едва, что по лагерю заняты. Остальных я вечор к Нетвору отправил, чтоб там ждали.
Мало. Да и мне волки нужны будут. Ну да Нетвор поможет. Темелкен обернулся к почтительно молчащему Сакару. Видал я у вас колёсницы чиненые, старые. Скажи, пожертвуют жрецы? Да кони нужны самые негодные?
Склат кивнул с готовностью, не спрашая, как волки, зачем, мол.
Поднялся Темелкен на ноги, посмотрел в чистое чёрное небо, россыпью звёздной раскрытое. Вздохнул. На Родима посмотрел. Руками виски сжал.
Молчали все.
Половину буди, Треба, сказал Темелкен тихо. А коней им найдём. И тысколько свободных дашь, Сакар?
Дюжины две будет.
Дюжины хватит. Буди. Пора уже. Сейчас поедут. Потом нас в пути обгонят. Если и есть вокруг лазутчики вражьи, то не понять им. И свои до поры знать не будут. Но сделаем, так что побегут ратники своерадовы. Иначене защитить нам городище.
Треба и Сакар поднялись и канули во тьму. Родим с тревогой смотрел на побратима, раздающего по-алатски последние наставления склатским дюжим, но молчал. Видел Родим, много запретного знал Темелкен, чувствовалстрашно ему.
Склаты ехали на запасных конях, боевых берегли. Волки же, заводных коней не имеющие, но привычные к быстрой, как бег, ходьбе, частью ехали, частью спешили рядом с конями.
По дороге читали дымы. Пару раз как из-под земли возникали гонцы Нетвора, что-то шептали Темелкену и снова растворялись в поднятой копытами пыли.
В степи сухо было. Уже впитала земля малые в эту осень дожди, что готовят её к снегу. Теперь подморозило уже по сухому. Торопился Своерадвесь сжатый хлеб взять хотел. Жаден.
Темелкен следил, как разгорались у волков глаза от близкой битвы. Сам же он, утомлённый бессонными ночами, смысла которых не могли уразуметь ни волки, ни склаты, не поддался пока азарту грядущего боя.
Устал он небывало. Хорошо хоть Треба помог уломать склатских жрецов, что, мол, раньше, чем оговорено, выступать надо. Хитёр на язык оказался Треба. Раньше-то ведь всё отнекивался войне умею молвить, а тут Всё просказал: и про невест желанных в городище, и про свадьбы осенние, по первому снегу, и про то, что битва уходящему в зиму солнцу угодна будет. Уговорили.
С болью глядел Темелкен на своё воинство. Многих убитыми видел. Но торопил на смерть. Гонцы донеслина полдня не успеют они. Выстоит ли рать? Родима с пешим десятком уже пятого дня отослал Темелкен с колёсницами да наказом, как битву затянуть. Успеть должен. Но выйдет ли? Когда в лагерь учебный волки вернулись с жирной «болотной» водой, Темелкен радовался, как дитё, нашли! Теперь вот сомнения взяли.
А про воду ему как-то у костра вечернего Треба сказал: мол, к реке за водой ходим, а есть ведь и поближе, в распадке, но жирная да вонючая, пить нельзя.
Засмеялся тогда Темелкен, мол, огнём-то жечь не пробовали воду ту? То не воданафт, он и в реке горит.
Вот так было тогда. А как ясно стало, что силой со Своерадом не совладать, Темелкен волков послал. Привезли. Чудная воданафт, злая
Как до Росы-реки добрались, Темелкен решил уже отдых воям дать. С раннего-то утратак сказал присланный Нетвором войударит Своерад на городище. Им же идти придётся ещё. Отдохнуть должны люди.
Пробовал Беда упорствовать, мол, догнали бы в ночь, да только всех рассердил: волки, что полночи бежали, может, и будут биться поутру, но волков две дюжины всего, да и с них, отдохнувших, толку поболе будет.
Ну, сам посуди, втолковывал Беде второй дюжий, Подар. У нас всадников два ста да сорок, у Нетвораволков сорок. Да в рати у городища до два ста, да оружие кто в руки возьмёт. А у Своерада только пеших ратных до ты-ста! Да конников пара сотен.
Только Беде такие словачто звук пустой. Не взять ему в ум, сколько это ратниковсто да ещё сто, и таксколько пальцев. Обидно ему дажекак так? Темелкен знает, Требазнает, даже Сакар-чёрный головой кивает, а ему, Беде, в ум не взять. Больно много. И Родима нетможет, растолковал бы. Пальцы-то у неговот они, а понять не может. И иначе уже совсем на Темелкена глядит, не так, как поначалу лета.
Не сразу ведь перестали волки коситься, что грудь узка да рост мелкий. Особенно самые молодые, что и Требе, пока по загривку не стукнет, не поверят.
А Темелкен опять вечор на песке рисовал: так, мол, и таксюда ударим, здесь развернём Ну, и уснули потом многие. Устали. И Темелкен поначалу уснул, сильныйкрепко спит перед боем. Но рано поднялся. До зари долго было ещё.
Только к костру встала там Родим да Треба. Обрадовался Темелкен, увидев побратима. Словно солнце его согрело. Всё ли готово, захотел узнать, не случилось ли чего?
Родим всё как есть рассказал. Не думал он ехать, да прискакал заполночь Беда. И обе дюжины волчьи привёл.
Дюжий, что Родим за себя оставил, Подармолод оказался с Бедой спорить. А Беда сердце скрепить не сумел, битвы хотел. Проследил он, чтобы склатов в ночь на караул поставилиа ведь не склатам волков караулить.
Никто и не слыхал ничего. Снялись тихо, коней свели, как Темелкен научить успел.
Осердился Родим, взад волков конных завернуть хотел, но передумал потом. Сбоку городища поставить решил, схорон там для них в овраге ладный. И подход к городищувесь как на ладони виден. А уж сдержать до времени БедуНетвор сумеет, кому как не кияну.
Свист волкам Родим подаст, как Темелкен скажет, силы хватит у него, услышат. Ну а что ушли самовольноза то Родим и вернулся, чтобы ответить.
Треба головой покачал:
Сам шею сверну, коли живым выйдет!
Оно и понятно. Волки присяги воинской Темелкену не давали, чтобы за ослушание наказать можно. Треба над волками старший был, он и спросит.
Только тут понял Темелкен, почему Треба хотел, чтоб Темелкен Беде приказ отдал. Знал онуйдёт вой! Горячить в себе лишнего не хотел.
Кивнул Темелкенпоздно говорить, а судить придётся по тому, как выйдет. Родим голову склонил, согласен вроде. Вот так решилось.