И ты поэтому здесь? Из-за меня?
Она кивнула.
И, конечно, не случайно зашла в мой магазин?
Прости за ложь. Не хотела тебя пугать.
Я отвернулся. Помолчал.
Спасибо, произнёс я после.
Я надеюсь на несколько иную благодарность, чем просто слова. И ты знаешь, какую.
Я тихо достал из кармана мобильный, нашёл в телефонной книжке хорошо знакомый номер и нажал кнопку вызова.
Алло?
Алексей Михайлович это Боря вас беспокоит.
Казалось, я спиной слышал улыбку Ми.
Ну и ну! А я уж думал, ты никогда не позвонишь, за все годы обучения я редко слышал, чтобы бывший преподаватель так радовался. Как твои дела?
Живу помаленьку.
Чем помочь?
Алексей Михайлович, мне нужна ваша консультация.
Никак хочешь снова заниматься?
Да, я сжал телефон в пальцах. И снова поступить.
Смешно, но я опять стал первым. Три года пропуска наверстались быстрее, чем я думал, и к июлю я играл почти так же технично, как раньше. И гораздо взрослее.
В день, когда вывесили список поступивших, Ми была занята на работе, и я со спокойной совестью засиделся в ресторане с родителями. Они очень радовались, мои родители. За прошедшие три года я не слышал ни слова упрёка за моё решение, но только сейчас понимал, как они страдали за мою загубленную жизнь.
Я уже не вспомню, что дёрнуло меня по пути домой проверить почтовый ящик, но я вдруг увидел там знакомый жёлтый конверт. Прямо в подъезде развернул письмо на тетрадном листкеа потом, не обращая никакого внимания на встревоженные крики родителей, подорвался и побежал.
Ми ждала меня там, где и написала: на Пушкинской, в центре зала. До закрытия метро оставался ещё часно почему-то на станции не было никого, кроме неё.
Ми! в светлом платье и атласных туфельках, с распущенными волосамиона походила на ангела, как никогда. Что случилось?
Ничего особенного, в глазах её был покой, который мне не понравился. Я просто хотела попрощаться.
Попрощаться? Ты куда ты?
Я больше тебе не нужна.
Не говори глупостей, я взял её за плечи. Нужна. Каждый день, каждую минуту. Всю жизнь.
Правда?
Ты вернула мне эту жизнь. Ты вернула мне её смысл. И не в представлении том дело. Я заиграл вновь, потому что ты попросила, я коснулся ладонью её щеки, провёл кончиками пальцев от скулы до подбородка. Я живу и играю только для тебя.
Вот как, лицо её сделалось грустным. Прости.
За что?
Я не хотела так тебя привязывать, она мягко опустила мою руку. Прости, пожалуйста.
Темнота туннеля взревела знакомым шумом, и мимо понёсся, тормозя, поезд. Странный, какие сейчас уже не ходят: жёлто-бежевый, с круглыми фарами, кожаными пружинными диванчиками и светильниками-бра. А ещё абсолютно пустой.
Когда поезд остановился, то гостеприимно разомкнул створки двериодной-единственной. Прямо напротив нас.
Вот и всё, Ми отступила на шаг. Мне пора.
Нет! рывком я обнял её, прижав к себе. Ми, не уходи! Ты сама говорила, что нельзя покидать тех, кого любишь!
Яхранитель заблудших, Бо. А заблудших на этом свете очень много. И я нужна им.
Я держал её в своих руках, держал, как никого и никогда, и Ми не делала ничего, чтобы вырватьсяно я чувствовал, как она ускользает, отдаляется, и не в моих силах её удержать
Я не смогу без тебя!
Ты сильнее, чем думаешь.
Моя музыка
Твоя музыка никогда не умрёт. Даже если всё на этом свете покинет тебя, она будет с тобой. Ты будешь играть, и знаешь что? Если ты будешь играть для меня, я всегда это услышу. И когда твоя скрипка засмеётся, я тоже буду смеяться, а когда она заплачет, я буду плакать вместе с ней.
Не уходи
Нетерпеливый сигнал поезда эхом разлился по платформе.
Ми тихо отстранилась, и я сам не заметил, как разжал руки.
Я не могу остаться. Но ты утешишься в конце концов, и ты будешь рад вспомнить обо мне. Так было всегда и со всеми, и так и будет, она положила руки мне на плечи, привстала на цыпочки и легонько коснулась нежными губами моего лба. А сейчас меня зовут.
Я смотрел, как она отворачивается и делает шагпрочь от меня.
Ми
Она обернулась через плечо:
Да?
Я люблю тебя, Ми.
И в последний раз я увидел, как она улыбается.
Спасибо, она склонила голову, словно в поклоне. Прощай, Бо.
А потом, больше не оглядываясь, зашла в поезд, который в тот же миг закрыл двери и тронулся с места.
И вдруг я оказался посреди станции, полной народа, равнодушно идущего мимоа я стоял и плакал, как ребёнок, плакал, как последний дурак. Плакал тем более отчаянно, что знал: мои слёзы уже ничего, ничего, ничего не изменят.
Когда я пришёл в её квартиру, она была пуста, и соседи сказали, что она пустует уже несколько лет. Коллеги с сожалением сообщили, что Ми уволилась.
С тех пор прошло двадцать лет. Я живу на две страны, у меня любящая жена и прекрасная дочь, которую зовут Мия. Завтра у меня очередной самолёт, через деньгастрольный тур по Германии с Венским филармоническим оркестром, а я сижу у камина в своём коттедже со стаканом виски и ностальгирую, как последний старик.
Истинный свет любит ровно и постоянно, никого не выделяя в любви. Его любовь не отбрасывает тени желаний, собственности или ревности. Его любовь не может привести к падению.
Простым смертным не дано познать такой. К сожалению или к счастьюне мне судить.
Я никогда не рассказывал о Ми своей семье. Я никогда не расскажу о Ми своей жене. И только скрипка моя знает, почему она снова поёт под моими пальцами. Скрипкаи те, кто смог бы расслышать, о чём она поёт. Но это, наверное, сделала бы только Ми.
Я не хочу её видеть. Я знаю, что она останется всё той же девчонкой, едва-едва повзрослевшейа я уже не тот мальчик, которого она знала: линзы очков всё толще, брюки с каждым годом ширятся в поясе. Пускай лучше она запомнит меня таким, каким я был. Юным, романтичным, нерешительным заблудшим Бо.
Я не хочу её видеть. Но почему-то каждый раз, когда я захожу к родителям, в дом, в котором я провёл своё детство и юностья проверяю почтовый ящик и вспоминаю тот обычный рабочий день. Тот обычный зимний вечер. Тот год, когда мне было двадцать один.
То время, когда я встретил Ми.
12 июня 2013 г.