Поясните, нахмурился Джек.
Все просто, вступил в разговор Мидлтаун. Наше почтенное страховое общество, уже больше двадцати лет выдает страховые векселя, по которым обеспечивает полную финансовую защиту, однако эта защита предполагает под собой и некие обязательства. В частности, первый Эссекский банк предоставляет клиенту отдельную ячейку в хранилище, вход в которое оборудован толстой бронированной дверью, снабженной тремя замками повышенной защиты. Один ключ от ячейки неизменно находится у управляющего, второй у держателя ячейки, и без этих двух ключей, замок не может быть открыт. Полная безопасность, и только так. Однако сэр Рональд настоял на том, чтобы забрать «Одноглазую королеву», и на приеме в честь своего тридцатилетия выставить ее на продажу. По прибытии в Элторп Хаус, не прошло и суток, марка исчезла, самым, я бы сказал, загадочным образом.
Помимо штата из двенадцати слуг, в доме находились еще четверо, сам сэр Рональд, страховой агент Мидлтаун, леди Элизабет, и сестра сэра Рональда, милостиво согласившаяся организовать прием по случаю юбилея своего брата и предстоящего аукциона. Сам прием планировался уже через неделю, так что приготовления шли полным ходом. В первую очередь слуги спешили подмести, вычистить, отмыть и вынести все, что не предполагалось как украшение или деталь интерьера, однако сэр Рональд жил очень скромно, и рук тут явно не хватало.
«Одноглазая королева» являлась уникальной маркой. Королевский монетный двор выпустил таких не больше двух дюжин, и когда брак в печати был замечен, их, было, собирались пустить под нож, да не тут-то было. Марки сохранились и каким-то непостижимым образом оказались на рынке. Казначейство начало скупать бракованные изделия, и у них получилось вернуть не больше десятка, остальные же осели в частных коллекциях английских сэров и пэров, а несколько экземпляров даже покинули пределы Великобритании и будто бы всплыли в Брюсселе, Вашингтоне и Санкт-Петербурге. Выкупленные марки шли под нож, уже под особым надзором главного казначея. Негоже лику венценосной особы быть с изъяном. Оставшиеся экземпляры дорожали. Наступил момент, когда их осталось три. Две в Новом Свете, и одна на островах. На номинал в один пенс никто уже не обращал внимания. Как сама марка оказалась у сэра Рональда, история умалчивает, да и почтенный эсквайр не спешил делиться историей ее приобретения.
Дело показалось Джеку самым простым, так сказать, на пару чашек чая, однако к нему нужно было подходить со всей возможной осторожностью. Простая кража могла вылиться в нешуточный скандал в высшем свете, и тогда ни Пилю, ни ему самому не сносить головы. Расследование началось.
Для удобства беседы сэр Рональд распорядился выделить отдельную залу на втором этаже, с длинным массивным столом и рядом стульев. Видимо тут в лучшие времена собирались за трапезой все члены семьи, обсуждали сплетни, новости, листали газетные хроники, делились своими мечтами, мыслями, соображениями. Сейчас помещение было пустынным, серым, и тут пахло плесенью. Сказывалась нехватка штата слуг. Огромный дом не так-то просто было держать в надлежащем состоянии, и инспектор недоумевал, как леди Элизабет в столь короткие сроки бралась организовать тут званый ужин и аукцион. Разве что она сама знала, что произойдет что-то, настолько из ряда вон выходящее, что все эти мероприятия будут попросту отменены. С нее собственно и начался допрос.
Леди Элизабет оказалась молодой невзрачной дамой, с невыразительными, будто замыленными чертами лица. Строгий и чопорный ее наряд, на удивление шел в ногу с модой, чем она похоже, безусловно, гордилась. Войдя в залу, она взглянула на сидевшего за столом инспектора, и Джек поспешил встать.
Вы уверены, что это необходимо? Холодный перезвон серебряных колокольчиков пробежался эхом по помещению. Джек пожал плечами.
Увы, леди Бэтлер. Я тут по просьбе сэра Рональда и страхового агента. Однако уверяю, что надолго вас не задержу.
Как знаете. Леди Элизабет повела подбородком, в этом единственном мимолетном жесте выразив всю свою неприязнь, раздраженность и откровенную скуку. Джек, в который раз поразился, насколько люди из высшего света могут держать марку, показывая порой то, чего нет, или отгораживаясь маской безразличия и спокойствия от того, что существует в реальности. Их мимике и жестам доверять не стоило.
В комнату заглянул сэр Рональд.
Простите меня великодушно, но не брал ли кто-то из вас последний выпуск Таймс?
Леди Элизабет повела плечами.
Нет, брат, я совершенно равнодушна к периодике.
Невиновен, сэр. Джек развел руками.
Странно, очень странно. Бэтлер нахмурился и вновь исчез за дверью.
Итак. Продолжил Джек. У вас есть подозрения, кому бы это понадобилось?
Леди Элизабет вновь пожала плечами.
Кому угодно. «Одноглазая королева», очень редкая марка, которую братец приобрел по случаю на одном из лондонских аукционов, в ту пору, когда дела Бэтлеров еще были хороши и шли в гору. В последнее время вся эта напряженность, дух войны с Германией так и витает в воздухе. Куда уж нам со своими предприятиями. Только и остается, что существовать на жалкую ренту с недвижимости в восточном Лондоне. Все смотрят в сторону войны.
Как я понял, вы взяли на себя тяжкий труд подготовки к торжеству и аукциону?
О да. Леди Бэтлер на секунду оживилась. Нездоровый румянец оживил ее кукольное личико. Мой брат совершенно ничего не смыслит в приемах. Ранее их устраивала наша покойная матушка, а до нее моя бабушка, леди Матильда. Мужчины рода Бэтлер предпочитали скачки, покер и охоту, и только мы, женщины, делали все, чтобы не ударить в грязь лицом.
Я смотрю, подготовка еще не началась.
Вы правы, инспектор, я только начала договариваться с поставщиками. Однако это происшествие, кража, ах, эта кража Леди Элизабет поспешно достала из крохотной сумочки платок и изящно поднесла к глазам, промокая невидимую слезу. Этот аукцион должен был помочь нам выбраться из этой черной полосы, которая, к слову, очень затянулась. Я не люблю обсуждать положение дел, но по состоянию дома вы и так могли понять, что дела сэра Рональда не так хороши, как хотелось бы.
Тобинс заходил и так, и эдак, юлил, вилял, пытался вывести леди Элизабет на откровенность, но та в силу своих способностей с легкостью уходила от его вопросов, порой отвечая такими длинными и двусмысленными фразами, что трактовать их можно было как угодно. Потратив на разговор без малого час, инспектор сдался, поблагодарил хозяйку дома за уделенное время и пригласил следующего своего собеседника, Мидлтауна. Страховой агент вошел в залу мрачнее тучи и, бросив взгляд исподлобья на сидевшего за столом Джека, опустился в кресло напротив.
Что вы можете сказать об инциденте? Сухо поинтересовался Тобинс.
Мистика, бросил Мидлтаун. Мы соблюли все возможные предосторожности. Из банковского хранилища марка была доставлена в этот дом, и помещена под колпак, в кабинете сэра Рональда, откуда после аукциона должна была отправиться к ее новому владельцу. В момент заключения сделки, наше страховое общество считалось бы полностью исполнившим свои обязательства перед клиентом, и далее рассматривались бы другие варианты страхового союза.
А вы можете мне детально описать процедуру?
С радостью. Мидлтаун мрачно кивнул. Есть несколько уровней страхования и по тому векселю, что сейчас на руках у сэра Роберта Бэтлера. Страховой взнос за коллекцию он почти просрочил, и внес его не далее чем на прошлой неделе. Сами дела почтенного сэра явно идут не в гору, и именно потому мы действовали по особому протоколу, дабы исключить все накладки и возможность мошенничества со страховым случаем.
Вы беретесь предполагать, что оно имеет место быть? Джек хитро прищурился, однако Мидлтаун даже бровью не повел.
Я всегда предполагаю самое худшее, именно поэтому мой показатель в подобных случаях ничтожно мал. Это ценит директор общества. Ну, посудите сами, по договору мы обязаны уплатить сэру Рональду сорок тысяч фунтов, в случае пропажи, кражи, порчи или другого вреда нанесенного застрахованному имуществу. Дела Бэтлеров в упадке и эти деньги пригодились бы им, чтобы остаться на плаву.