Лошадь сэр, Ранняя Незабудка
Что лошадь?
Лошадь пропала.
Как это пропала?
Да так, сэр. Я час назад был тут. Этот наглец Брукхаймер, мерзкий карлик, которому лорд Честерфилд поручил нашу красавицу, сидел тут и похмелялся после вчерашнего. Я отлучился на час, чтобы решить некоторые личные вопросы. Да я же не обязан быть тут, когда вокруг столько слуг!
Уймитесь. Грубо оборвал Джек конюха. Лошадь не иголка, найдется. Вот вы лучше скажите, видели ли вы этих господ?
Бросив взгляд на потрет крючконосого, Альфред побагровел, будто спелый томат.
Как же не видел, видел. Этот джентльмен представился Гари Кондором, американцем. Будто бы он недавно прибыл, и желает приобрести нашу красавицу. Деньги предлагал, сэр. Двести тысяч фунтов. Я его буквально выставил прочь, рекомендовав обратиться к хозяину лошади.
Значит этот джентльмен представился американцем?
Нет сэр, он был американцем. Акцент, сэр. Эти американцы беспардонно комкают слова. Слушать их, смерти подобно.
Как он был одет?
Ну как. Конюх замялся. Обычно, сэр. Дорогой костюм, котелок, трость в руке, знаете, такая, с набалдашником
Из слоновьей кости?
Да, сэр. Как вы узнали?
Это не имеет сейчас ни малейшего значения. Тобинс довольно кивнул. И больше ничего примечательного?
Он был загорелый, сэр. Очень загорелый, но странно, нижняя часть лица у него казалась бледнее, чем лоб.
Тобинс вышел из конюшни и подозвал ОБрайена.
Гони в управление, парень. Там найди всех свободных полисменов, и пусть прочешут доки, на предмет неучтенных грузов.
Что надо искать инспектор?
Лошадь. Скаковая, лет трех. Черная, с белым пятном на груди. КличкаРанняя Незабудка.
Все, сэр? Рыжий полисмен щелкнул каблуками и уже вознамерился бежать к выходу, но был пойман Джеком за рукав.
Пошли кого-нибудь к дворецкому лорда Честерфилда. Пусть предоставит портреты всех домочадцев и старших клерков мужского пола, особенно бывших военных и тех, кто служил в Индии или бывал там по делам. Как получишь портреты, несись со всех ног на телеграф и дай телеграмму нашим уполномоченным в Калькутту, Бомбей, Бангалор, и Чиннаи, а также в Дели, с пометкой «крайняя важность, срочно и безотлагательно», за именем нашего доброго друга Пеля. Вот ее текст.
Все, сэр?
Вот теперь все, а я пока наведаюсь к нашему стряпчему, Шеленбергу.
Шеленберг встретил инспектора приветливо, хоть и выглядел также холодно и высокомерно, как и при первой встрече. Жил стряпчий в Сент-Джеймсе, так что Джек решил немного прогуляться пешком. Войдя в прихожую, инспектор показал документы лакею, и тот быстро провел его в приемную, где он и дождался юриста.
Не хотите ли выпить, милейший Тобинс? Растягивая слова произнес Шеленберг. Графин на каминной полке, посверкивая своими гранями, был наполнен чем-то красновато-темным и тягучим. Инспектор отказался.
Я на службе, сэр, и отниму у вас совсем немного времени.
Шеленберг пожал плечами.
В каком состоянии сейчас находятся дела сэра Честерфилда?
Юрист недовольно покачал головой.
Инспектор, какое это имеет отношение к расследованию?
Самое прямое. Голос Джека был спокоен и холоден, как сердце престарелой компаньонки. Вы помните, что лорд настоятельно просил помогать следствию, если я буду задавать даже самые неудобные вопросы.
Шеленберг вдруг развел руками.
Как скажете, инспектор. Мое дело маленькое. Я только верный слуга, и не более того. Могу сказать следующее. Дела лорда не так хороши. Его индийская компания на грани банкротства, предприятия в Англии и Бомбее тоже не в лучшем состоянии. Американские предприниматели выбрасывают на рынок товары и услуги, такие дешевые, что клиент невольно начинает поглядывать в их сторону. Да и на континенте начали что-то предпринимать.
Лорд Честерфилд знает об этом?
Конечно. Он весь в долгах. Он серьезно сократил траты на домашних, его младшая сестра, леди Матильда, ранее получавшая три тысячи фунтов в месяц, вынуждена существовать на двадцать тысяч в год.
Сумма и так была не малая. Любая девушка на выданье, имея годовое содержание в двадцать тысяч фунтов, могла бы считаться завидной невестой и приманкой для охотников за приданным и аферистов всех мастей. То, как это сказал Шеленберг, Джека удивило и разозлило. Он экономил каждый пенни, ютясь в меблированных комнатах в Хакнее, следил за чистотой и целостностью своей одежды, торговался на рынках, у мясника, зеленщика и булочника. Та сумма которая была положена леди Честерфилд, могла покрыть его расходы с троицей, и оставить еще прилично фунтов на веселую жизнь.
Что грозит лорду Честерфилду, если кредиторы решат напомнить ему о долговых векселях?
Ох, это исключено, инспектор. Шеленберг иронично усмехнулся. Мой хозяин слишком сильная фигура, он вхож в свет, дружил с ныне покойным Эдуардом Седьмым, теперь раз в месяц играет в покер с его величеством Георгом Пятым, в карточном клубе Элегия. Требования могут быть предъявлены, но коснутся только чести. Продав свои индийские предприятия, некоторые алмазные шахты и пару предприятий на островах, лорд сократит расходы, но сможет покрыть векселя. Это не смертельно, вы уж мне поверьте. Я, инспектор, много банкротов повидал на своем веку.
Кто бы сомневался. В глазах Джека мелькнула озорная иска.
Что это значит? Насупился стряпчий. На что вы намекаете, инспектор? Я дипломированный специалист. Мы прибыли в Англию еще в сорок третьем, и я успел, позволю заметить, закончить Оксфорд, где на курсе был четвертым, четвертым, милейший. Я стажировался в Индии, на континенте, даже побывал в Америке, где прошел семинар в Гарвардском университете у светил юриспруденции. Я знаю, что и как мне говорить, и когда я произношу, что видел немало банкротств, я имею ввиду только то что произнес. Ни словом больше, ни словом меньше.
Джек вышел от Шеленберга, в приподнятом настроении. Наконец картинка в его голове складывалась, и оставалось только одно, понять каким образом к этому делу, коварному и необычному, причастно исчезновение лучшей скаковой лошади Честерфилда, Ранней Незабудки. Но и это вскорости решилось.
ОБрайен, черт возьми. Что вы тут делаете?
Щеки констебля пылали, он тяжело дышал, промакивая пот на лбу одной рукой и придерживая под мышкой шлем, другой. Вид у него был усталый, но довольный.
Нашли сэр, инспектор.
Что нашли?
Да лошадь, ту самую. Обыскали порт, грузовые доки, потом пошли по пристани, и обнаружили ее, красавицу, а с ней паренька. Весь в саже, в обносках, носа не поднимает. Буркнул только, что ему дали фунт, чтобы он присматривал за животным, пока его не погрузят на борт.
Вы задержали мальчишку?
Конечно, сэр. Отвез его в отделение у порта, приказал держать до особого распоряжения. Я ведь правильно сделал?
Да, ОБрайен. Ты получил запросы, о которых я тебя просил?
Да, сэр. Вот эти телеграммы.
Джек принял послания, и бегло прочитав их, довольно улыбнулся.
Позвони в участок, где держат паренька, и прикажи, чтобы привезли его завтра, в поместье лорда Честерфилда, ровно в два часа.
Зачем, сэр?
Затем, ОБрайен. Если все сделаешь как я скажу, тебе светят сержантские нашивки. Теперь же слушай, и запоминай. Сначала ты пойдешь к Одноглазому
В зале ярко пылал камин, слуги сновали между столиками, суетясь как-то нарочито, будто выслуживаясь перед сэром Честерфилдом. Сам старик восседал в кресле, держа в одной руке кружку с чаем, а в другой трубку с длинным мундштуком. По залу разливался приятный аромат табака. Рядом стоял индус-лакей, бдительно следя, чтобы трубка сагиба не потухла, и в чае было достаточно молока.
Рядом с лордом сидел Шеленберг. Стряпчий чувствовал себя не очень уютно, слишком уж много ему оказывали внимания. Зажатая в руках Таймс, была раскрыта на спортивной колонке. Дверь распахнулась и в комнату вошел Пель. Поклонившись, он дождался, пока сэр Честерфилд укажет на стул и, расположившись удобно, вытянул ноги к огню. Оставались свободными только два кресла. Часы в зале пробили, и звук этот обрушил патриархальное спокойствие.
К чему все это? Шеленберг отложил газету в сторону, на кофейный столик, и развернулся к Пелю. Это вы придумали, милейший?