- Госпожа Фронсберг,слуга почтительно склонил голову. Его скрипучий голос звучал чуждо в просторном, уютном помещении спальни.
- Чарли? Ты меня почти напугал,вяло промолвила Оливия.Время ужина? Я жду Бенедикта, он уехал на пару часов, совсем скоро должен вернуться.
- До ужина еще час. Госпожа
- Знаешь, это завещание отца очень его расстроило. Никогда не видела его таким. Он вернулся?
- ГоспожаЧарльз чувствовал себя неуютно под мутным взглядом бледных глаз уже овдовевшей, но еще не знающей об этом Оливии Фронсберг. Тогда в ее глазах не было безумия, которое появится и разгорится ярким пламенем сумасшествия через четыре года. Через четыре года наследница европейской фамилии Рейнсхольд будет носиться по британскому особняку, вопя от горя и теряя рассудок. Подобно ополоумевшей матери из «Дневника» Дефо. Чарльз стоял под тяжелым взором женщины, которая через пять лет станет известна как Кровавая Матерь Гренсфорда, и чувствовал, как холодная длань скорби все сильнее стискивает его горло. Последние десять лет он посвятил службе семье Фронсбергов и любил каждого члена знатного рода: уверенного и решительного господина Бенедикта, доброжелательную госпожу Оливию, любознательного и непоседливого Рональда Вильяма, робкую и нежную Элизабет и молчаливого Джонатана, который в свои одиннадцать лет невероятно сильно походил на отца, как манерами, так и внешностью. Они были его семьей. Они были всем. Чарльз не знал, как сказать этой милой, незаметно стареющей женщине, которая была так добра к нему на протяжении всех этих лет, что труп ее мужа лежит в небольшой часовне в двух километрах к югу от поместья.
- Госпожа, - неуверенно начал он.Крестьяне нашли господина Бенедикта.
- Н-нашли?Оливия устало прищурилась, слегка наклонив голову на бок.Что значит нашли? Где он?
- Крестьяне, Госпожа, они возвращались после работ в полях. Около яблочной рощи, что так нравится милой Элизабет
- Где Бенедикт, Чарли?резко прервала его вдова.
Тень понимания пробежала по красивому лицу Оливии Фронсберг. Она видела, что поведение верного слуги разительно отличается от характерного для него стиля. Чарльз всегда смотрел в глаза. И это был не раболепный взгляд прислуги, это был твердый взор ясных светло-серых глаз, взор человека гордого, сильного и преданного. Но тогда, с самого момента появления Чарльза в спальне Фронсбергов, он лишь пару раз украдкой посмотрел в глаза Оливии; большую часть времени старик смотрел на лакированный деревянный пол или на догорающие в камине еловые поленья. Оливия встала с кресла. Раскрытая книга с гулким ударом упала на блестящее чистотой дерево. Госпожа Фронсберг быстрыми шагами пересекла комнатубеспокойство, появившееся ранее, переросло в чувство всепоглощающего страха. Она подошла к старому слуге и неровным движением дрожащих рук взяла его за запястья.
- Чарльз, что случилось? Где Бенедикт?!имя своего мужа Оливия истерично прокричала в лицо старику.
- Господин Бенедикт упал с лошади и разбил голову. Когда его нашли крестьяне Он был уже мертв.Чарльз не стал говорить, что тело нашли в огромной луже крови; потому что это была уже не кровь. Бенедикт мог лежать в собственной крови на мраморной дорожке, что огибала Гренсфорд, или на лакированных досках пола этой самой комнаты. Но труп лежал на дороге. Вытекшая из разбитого черепа кровь смешалась с сухой дорожной пылью, превратив последнюю в отвратительную бурую грязь. Быть может, Фронсберг слишком сильно подгонял Либеру, и строптивая лошадь, взбунтовав, сбросила жестокого наездника, или, разогнавшись, тот не смог удержаться на спине гнедой, держась исключительно за гриву. Вне зависимости от причины, результат неизмененБенедикт упал. Упал, налетев головой на небольшой, торчащий из земли камень, и отключился. Спустя несколько минут после падения, старший сын Рональда Майкла Фронсберга погиб, так и не придя в сознание.
*
Люди по разному реагируют на горестные вести, такие как неожиданная смерть близкого человека: кто-то начинает рыдать и рвать на голове волосы, впадая в истерику. Кто-то настойчиво отрицает реальность произошедшего, пока не увидит холодный труп погибшего. Оливия впала в ступорбудто бы все мышцы лица, ответственные за выражение эмоций, были связаны с мозгом невидимыми нитями, и слова Чарльза «Он был уже мертв» безвозвратно перерубили эти нити.
- Мертв?едва слышно выдохнула она.Но
- Мне очень жаль. Госпожа, мне так жаль, - голос дворецкого дрогнул. Оливия все еще держала его за руки слабой, почти незаметной хваткой. Ее отсутствующий взгляд был устремлен на стену с одиноко висящей картиной прямо позади старика, невольно ставшего гонцом ужасных вестей. На картине была изображена красивая молодая девушка с пышной копной густых русых волос, слегка развеваемых ветром, в ее зеленых, пылающих изумрудами глазах, застыли искорки юношеского веселья, она ослепительно улыбалась, немного приоткрыв аккуратные розовые губы. На картине стояла подпись автораР. М. Фронсберг.
- Это он во всем виноват,прошептала Оливия.Он и его завещание.
- Госпожа, я отдам необходимые распоряжения по подготовке к похоронам,Оливия отпустила руки Чарльза и уставилась на него, словно увидела впервые.С вашего позволения, Госпожа
- Да. Да, правильно,ее взгляд вернулся к картине.
Чарльз развернулся и направился к выходу из комнаты, оставив вдову Фронсберг стоять посреди пустой спальни, завороженно уставившись на рисунок.
- Чарли.
- Госпожа Оливия?Чарльз остановился в дверях и повернулся.
- Прикажи убить эту лошадь,холодно произнесла она.Пусть ее похоронят рядом с тем местом, где погиб мой муж.
Странная просьба звучала вдвойне дико из уст доброй и мягкой Оливии Фронсберг. «У нее шок. Пару минут назад она узнала, что ее супруг, отец ее детей мертв. Боже, как мне жаль. Дай ей сил пережить все это»думал Чарльз, глядя на вдову. Она продолжала смотреть на картину, написанную отцом Бенедикта. Задумчиво, будто мечтательно. Указ об убийстве Либеры она произнесла, даже не повернув голову. Чарльз знал, что лошадь не виновата, и Оливия это знала. Винить лошадь в произошедшемвсе равно, что обвинять нож в хладнокровном убийстве человека. Тем не менее, он намеревался выполнить жуткий приказ, но не ради того, чтобы показать свою лояльность и преданность. Чарльз надеялся, что смерть кобылы принесет госпоже хоть какое-то утешение.
«А что на счет детей? Рональду тринадцать, и он, подобно деду, в честь которого был назван, много времени проводит с лошадьми. Джонатану одиннадцать, и они были неразлучны с отцом. Милой Элизабет нет и десяти, и возле ее любимой яблочной рощи появится могилавоплощение гибели Бенедикта. Дети будут сражены горем, и убийство лошади уж точно их не утешит Боже помоги им всем»Чарльз покорно кивнул головой и вышел из спальни.
* * * * *
Бенедикта похоронили на кладбище Честера. К тому времени, как первая горсть земли, брошенная горюющей вдовой, коснулась крышки гроба, возле цветущих, весенних яблонь Гренсфорда уже возвышался свежий могильный курган. Семья Фронсбергов не пользовалась популярностью среди английской знати, да и похороны состоялись не в фамильном поместье, как это было традиционно принято у феодалов, поэтому на погребальную церемонию пришли в основном слуги и крестьяне Гренсфорда.
Смерть Бенедикта была тяжелым ударом для всех членов семьи, но наиболее ярко последствия страшной трагедии отразились на Оливии и Рональде. Вдова буквально не отпускала от себя юного Джонатана, она с любовью и горечью смотрела на лицо, которое в точности передавало черты погибшего мужа. Былые доброта и мягкость, ранее присущие каждому слову и действию Оливии, исчезли навсегда. Благополучие остальных детей ее, казалось, не волновало, дети росли под присмотром заботливого старого слуги, у которого не было ни единого шанса заменить сразу двух родителейпогибшего отца и безразличную мать. На протяжении последующих лет характер Рональда В. становился все более жестким и жестоким. После смерти отца он ежедневно давал выход негативным эмоциям, начиная с тихого плача, а заканчивая дикой истерикойпопыткой привлечь внимание равнодушной матери. Но тщетно. В тринадцать лет он орал и брыкался, когда слуги пытались его утешить, нередко избивал наиболее строптивых лошадей во время их кормежки, упитанных скакунов умышленно морил голодом. В четырнадцать лет Рональд пристрастился к более изощренным методам истязания. Он приказывал слугам стреножить выбранную им жертву, а затем с остервенением лупил беззащитную лошадь палкой или кнутом. К тому моменту, как ему исполнилось пятнадцать, четыре лошади умерли от внутреннего кровотечениямальчик набирал силу. Власть, безнаказанность и вседозволенность осквернили и исказили разум старшего сына Бенедикта Фронсберга; в шестнадцать лет надменный дворянин начал избивать слуг Гренсфорда. Рано или поздно, он наверняка бы убил какую-нибудь служанку или крестьянку, озверев в порыве извращенной, неистовой эйфории Но Кровавая Матерь не дала ему подобного шанса.