Странно, что он это сказал.
Он был тенью, и очень сильной, и должен был уйти за Грань вместо смерти.
- Все, что может быть разрушено, однажды будет разрушено, - добавил он.
- Пожалуй, - Блейк не видел смысла с ним спорить.
Саймон повернулся, уткнулся лбом ему в плечо:
- Знаешь, о чем я буду думать, когда это случится?
- Нет.
- О том, какая хорошая получилась жизнь. Надеюсь. Очень человечно, да?
Блейк пожал плечами:
- Не только люди хотя прожить счастливо.
- Ты слишком много общаешься со всякой потусторонней ерундой, - недовольно добавил Саймон.Стал совсем как мы. В тебе почти не осталось страха. Для человека это вредно.
На следующий день, ближе к вечеру на них напали.
С самого утра у Блейка было дурное предчувствие. Ветер приносил запах смерти и гари, и один дурной знак сменялся другим.
Но дорога в горы вела одна.
- Что-то случится, - сказал Саймону Блейк.
За себя он не боялся, не умел.
У него в запасе было довольно много удачис ним часто делились. Брошенные грузовики, рассыпающиеся дома, забытые игрушечные машинки. Все, кому она уже была ни к чему, выменивали ее на истории и подарки, на камушки, пахшие водой и простое человеческое внимание.
- Справимся, - ответил ему Саймон.
Его подстрелили на перекрестке. Дорогу в горы как граница пересекала колея поменьше, которая вела то ли к какой-то частной гостинице, то ли к тюрьме.
Следом за первой пулей по асфальту чиркнула вторая.
Почувствовав запах новостей, прилетел ветерпосмотреть, что происходит. Беспомощно покружил вокруг.
Блейку повезлона это ушла почти вся удачаего взяли живым, уже после того, как в его пистолете закончились патроны.
Рослый и очень худой мужик выскочил на перекресток, в два прыжка оказался рядом и двинул кулаком в лицо.
Быстро - Блейк не успел ни защититься, ни увернуться.
Где-то в районе переносицы взорвалась бомбаяркой, ослепительной вспышкой света.
И как это часто случалось, после света наступила темнота.
Его притащили в какой-то подвал.
Над головой с потолка, криво подвязанные на веревки, свисали костикошачьи, собачьи и человеческие. Кое-где на них еще оставалось мясозасохшее и побуревшее от времени.
Вокруг толпились мертвые, таращились вперед пустыми глазами.
У входа, стараясь не смотреть в его сторону, стояли двое мужчинв грязной армейской униформе, с оружием наперевес. У одного была беретта Саймона. Даже в полумраке комнаты было заметно, как побелели костяшки рук.
Возле железного стола, к которому был привязан Блейк, суетился сутулый худой человек в кожаном фартуке.
Фартук был сшит криво и небрежно, неровными лоскутами. На одном из лоскутов красовалась татуировкакакая-то крохотная птица, немного похожая на ласточку.
Птица недовольно подрагивала и морщила выразительный клюв. Ей не нравилось соседствовать с пятнами крови.
В волосах у человека торчали перья, палочки и кости.
Часть перьев были живые, часть мертвые, как будто их подбирали с земли все, без разбора.
Блейк снова посмотрел на охранников.
- Они тебе не помогут, - человек в фартуке достал нож и точильный камень. Принялся точить со скрежетом.
Нож взвылон был хорошим охотничьим ножом и еще помнил время, когда им хвалились перед друзьями.
Он считал, что с ним нельзя так обращаться.
В общем-то, Блейк его понимал.
Точил человек в фартуке из рук вон плохо.
- Почему не помогут? Нормальные же вроде люди?спросил Блейк.
«Нормальные люди» вздрогнули почти одновременно.
- Я им не разрешаю, - добавил человек в фартуке.Им нельзя. Они не понимают.
- Чего не понимают?
- Главного. Важного. Того, что только я знаю.
- Ты говоришь как псих, - честно сказал ему Блейк.
Человек в фартуке ударил его наотмашьхлестнул тыльной стороной ладони. Резко и больно, походя.
- Я один знаю, где вода. Я чую, только я. Один.
Мертвые кружились вокруг него, слонялись, как сомнамбулы.
Бессильно царапали прозрачными пальцами.
Человек в фартуке был таким же, как Блейккрупицей дара в бесконечном море ебанины.
Разве что ебанина была другая.
С точки зрения Блейка, довольно уродливая.
- Так себе талант, - честно сказал он.
Раньше это умели почти всеискать воду. Пока еще не было карт, телефонов и сигналов GPS. А потом позабывали за ненадобностью. Стали называть даром.
А на самом деле просто воспитывать своих детей нужно было правильно.
Блейку иногда казалось: апокалипсис для того и случился, чтобы все, кто забыл себя, вспомнили.
Ну, или вымерли.
Хотя человек в фартуке выживал вполне неплохо, убивая других.
Они ему не мешали, его мертвые. Он их не видел.
- Я позову воду сюда, к нам. Подобное к подобному. Дождь к крови. Я позову, и вода вернется. Я позову.
Блейк сильно в этом сомневался. Вода бы не услышала.
Она ушла в горы, и на тех, кто не успевал за ней, ей было плевать.
- Я единственный способен на чудо, и все слушают меня. Все-все теперь слушают меня.
Человек в фартуке был одержимым и однозначно поехавшим, и никто не объяснял ему, что способность творить чудеса еще не давала права вдобавок к чудесам творить хуйню.
Хотя, наверное, даже если бы ему объяснили, он все равно не стал бы слушать.
Где-то за серыми, грязными стенами догорал день. Со спокойным достоинством того, кому не суждено было повториться. Его утешало то, что после него наступит ночь, а потом еще один день.
Мертвецы Блейка в этот раз пришли раньше, оттеснили остальных, сгрудились вокруг человека в фартуке, подталкивая друг друга локтями.
В воздухе пахло смертью и застарелой болью.
Ветер бессильно бился об крышу, где-то там, наверху.
Сквозняк трогал ледяными пальцами развешанные вокруг кости, и они тихо перестукивались.
Что-то должно было случиться.
Блейк это чувствовал. Он не боялся.
Гасли последние лучи солнца, и темнота сгущалась, пропитывалась чем-то электрическиможиданием, предчувствием крови.
На стене вырастала рогатая тень - медленно, неотвратимо. Разгоралась угольками глаз.
Она тянулась от ног одного из охранников.
Этот охранник больше не был настоящимон стал просто оболочкой, очередным кем-то. Мешком, который тень таскала с собой, чтобы было кому ее отбрасывать.
Мертвые смотрели на нее, беспомощно раскрывали и закрывали рты, как выброшенные на берег рыбы.
Тень подняла беретту руками охранника, сняла с предохранителя и выстрелила почти в упор.
Еще раз и еще.
Человек в фартуке споткнулся, будто налетел на невидимое препятствие.
Недоверчиво посмотрел сначала на Блейка, потом на окровавленный нож в своей руке.
Струйка крови текла из простреленной груди, внизтонким ручейком, аккуратным и каким-то безобидно трогательным.
Человек проследил за ней взглядом и осел вниз, на колени.
Тихо и жадно перестукивались кости у него над головой.
Мертвые опускались вниз, тянулись к крови губамиони были голодны.
И Блейк знал, что они не отстанут, пока не насытятся.
- Я за тобой вернусь, - сказал Саймон и приставил пистолет к своему виску.
Последний выстрел в замкнутом пространстве прозвучал оглушительно, но после все стихло.
Саймон пришел за Блейком через час - в новом, заляпанном кровью теле. Светловолосом и голубоглазом, как и предыдущее.
Он вернулся сытым, довольным, налившимся чернотой и напитавшимся смертью.
Мертвецы сторонились его, разбредались, кто куда, оставляя недоеденный, неестественно вывернутый труп человека в фартуке на полу.
- Я нашел мешок риса, несколько банок консервов и целую бочку воды.
Саймон двигался еще рвано и неуклюже, явно пытаясь привыкнуть к новому телу.
Едва не порезал Блейка, освобождая от веревок.
- Хорошо, что есть рис, - сказал тот. - Можно помянуть мертвых.
- Не жалко?
- Нет. Консервы же останутся.
Через два дня они пришли в горыпо дороге, которая превратилась в едва заметную заросшую тропинку.
На ней росла травапосле бесконечных миль мертвой земли, в затерянном уголке, про который люди забыли и который у них не хватало сил найти.
Блейк опустился на колени, уткнулся лицом и вдохнул полной грудью.
Трава пахла одуряющее. Сыростью и жизнью.