Кто-то подошел к дверям. На всякий случай Лита затаила дыхание и начала перечислять мысленно Сто тридцать благих дел магистров. Кто-то не двигался. Слушал. Лита замерла. От недостатка воздуха заболели мышцы. Кто-то почувствовал этои постучал. Лита выдохнула. Больше от удивления. Кто же будет стучать в дверь сеновала? Наверное, кто-то чужой. Может, сами магистры пришли, чтобы покарать её за запретные мысли.
Открой, я не причиню вреда. И ты всегда славишь магистров по ночам на сеновале? шепот выдавал в говорящем мужчину, молодого, вжимающегося спиной в стену, прячущегося.
Магистры правят жизнью, вычисляя суть звезд, спускаясь по узкой лесенке с настила, Лита бормотала один из Законов.
Ты учишь урок? шепот не скрывал улыбки. Лита с опаской, но тоже улыбнулась, отпирая дверь и щурясь на лунный свет, щедро проливавшийся на двор. После тьмы сеновала даже тусклый свет Луны слепил.
Я смотрю на звезды.
А можно с тобой? молодой парень в добротной одежде вовсе не походил на путника, хотя ночь бывает обманчива. Черт лица Лита не разглядела, но отметила, что волосы у парня были неприлично длинными. Таких не носили в их местах.
Нет, нельзя, я вообще иду домой, вот, видишь, мой дом, Лита махнула рукой на светящиеся окошки.
А можно с тобой?
Да что ты привязался? возмущение было деланным. Кто ты вообще? Как ты узнал, что я здесь?
Сама ведь позвала, тихо сказал незнакомец. Лита сравнила его шепот с игрой кленовых листьев на ветру. Вечно ждешь, как что-нибудь произойдет. Вот и произошло. Дозвалась.
Ничуть даже не бывало. Я повторяла Сто тридцать благих дел магистрата и никого не звала.
Девушка уверенно двинулась к дому, зная, что если неизвестный схватит ее, то стоит крикнутьсбежится вся деревня. Парень, как ни в чем ни бывало, двинулся за ней. Несколько шагов они сделали молча, бок о бок. Лита резко остановилась.
Ты кто?
Я? Я незнакомец, очевидно, сомневался; девушка недоверчиво прищурилась, стараясь разглядеть лицо парня, но он, как назло, стоял к Луне спиной. Меня зовут Фин.
И почему ты идешь за мной, Фин?
Ищу, где переночевать, а ты, добрая девушка, предложила мне ночлег, голос Фина смеялся.
Ничего я тебе не предлагала и не предложу. Иди своей дорогой, Лита уже взошла на крыльцо.
А если моя дорога лежит через твои двери?
Откуда ты можешь знать, как пролегает твой путь? Это ведомо только магистрам.
Вот заладила, магистры-магистры Лита готова была поклясться, что Фин ей подмигнул, прежде чем громко произнести:Эй, хозяйка! Пусти переночевать путника, глашатая магистров!
Лита едва не подпрыгнула. Глашатай магистров? Этот парень? Ему и семнадцати-то нет по виду, а уже И как отзывается о магистрате! А она? Дурочка! С кем пререкалась! Не миновать Грусти, не миновать Дверь распахнулась, дородная женщина, мать Литы, уставилась на парня, затем перевела взгляд на дочь и снова на глашатая.
Как же, как же, в нашей глуши более приличного дома не найдешь для приюта. А есть ли у тебя печать?
Конечно, матушка, конечно, Фин вытащил из-под плаща круглый кулон на цепочке. Женщина придирчиво осмотрела вязь, символизирующую права, данные магистрами предъявителю печати, прежде чем расплыться в самой благожелательной и многообещающей улыбке.
Входи, глашатай, входи, заночуй у нас, расскажи, как дела в столице С тех пор, как преставился мой муж, мы не бывали в городе. Лита! Чего стоишь чурочкой, накрывай на стол, гость, поди, устал с дороги!
Устал, а дочь ваша заботливо предложила мне ночлег, как только увидала. Добрая девочка растет, да благословят её магистры.
Воспитывала её одна, видать, смогла научить чему хорошему.
Фина усадили на почетное место. Скромная деревенская еда была принята им с благодарностью. Несколько часов он запойно рассказывал о том, как проходил праздник Ста тридцати благих дел, завершившийся неделей ранее, во что были облачены жены магистров, какие нынче славные булочки пекут столичные пекари
Однако ваши ничуть не хуже, а даже и слаще, Фин зевнул, а хозяйка всплеснула руками.
Заговорила ты нашего гостя, Лита, пора и отдохнуть ему дать.
Девушка, не произнесшая ни слова до этого, только кивнула. Фи благодушно улыбнулся:
Все девушкиболтушки, это не их вина, а воля звезд.
Правду, говоришь, гость дорогой, правду. Дочь, готовь гостю постель!
Фин пришел в деревню, чтобы огласить новый список податей. Двор магистров начинал собирать десятину с трав и улова. Десятина эта, среди прочих, должна отправляться в город раз в неделю на подводе, которая собирала четверть с удаленных от столицы земель. Глашатай стоял посреди деревенской площади и смотрел в лица селян. Ни одобрения, ни сожаления, ни злости не виделось в них. Только молчаливая покорность. Оглашение завершилось несколько минут назад. По Закону еще две минуты было у крестьян, чтобы оспорить волю магистров. Закон этот существовал века, но ни разу никто не решился противиться глашатаю, который еще и помечал деревенские дворы, распределяя повинности.
Фин молчал. Переводил взгляд с одного на другого, люди опускали подбородки. Осталось только сойти с подмостка, кивнуть старосте и обойти деревню. Глашатай вздохнули наткнулся на колючий взгляд. Лита. Ее карие глаза сверлили Фина, пилили и рвали. Парень улыбнулся. Уже хоть что-то.
Глава вторая
И что же ты хотела мне сказать? спустя несколько часов Фин нашел Литу у озера. Вода успокаивала девушку, придавала сил, позволяла не отвлекаясь поразмышлять под неспешный плеск волн.
Ничего. Разве я имею на это право, ты ведь глашатай, девушка пожала плечами.
Имеешь. Каждый имеет это право. Закон
Закон? Лита прервала парня, повысив голос и тут же сводя его на шепот. Закон лишь провозглашает, но кто решится выступить против? Разве хотим мы, чтобы нашу деревню обложили двойным взысканием за непочитание воли звезд? Или сожгли? Или увели мужчин в армию?
А разве хотите вы молча сносить увеличение поборов?
О чем ты говоришь, глашатай? Подбиваешь нас к бунту, чтобы самому через нашу волю возвысится и первым донести на непокорных?.. Лита набрала побольше воздуха в грудь, готовясь продолжить гневную тираду, но умолкла, не произнеся ни слова. Фин как-то вдруг помрачнел, взгляд голубых глаз потемнел, стал, как на мгновение показалось Лите, зеленым, плечи его опустились. Что с тобой, глашатай? Или я тебя раскусила, и ты переживаешь о том, что не получишь долгожданной награды?
Лита злилась, злилась и не могла остановиться. Она верила в силу магистрата, видела своими глазами вереницы пленников из-за гор, но прав магистров она не принимала. Сто тридцать благих дел давно уже истерлись за веками. Список не пополнялся со времен учебников из бересты. Разве можно верить в то, что благость всё еще с магистрами, если благости с их народом не происходит. И этот наглый глашатай, вломившийся в их дом, сейчас каким-то странным образом заставлял её выплескивать давно затаенную обиду на несправедливость, которую никому прежде девушка не поверяла.
И что? Что теперь? Достанешь печатку и отправишь меня к монашкам?!
Сядь, а Лита и не заметила, как подскочила. Холодный голос Фина несколько отрезвил ее, заставив на секунду прикусить язык, представив последствия подобной вспышки. Сядь и послушай.
Лита обиделась. Сходу обиделась на то, как сумел осадить ее этот юнец. То, что сама она была всего на несколько лет старше, хотя точного возраста гонца девушка не знала, но на вид определяла без проблем, роли не играло. Почему-то одного голоса парня было достаточно, чтобы ей захотелось его послушать, забыв о странном его появлении, недомолвках, непонятных высказываниях о магистрах. Лита уставилась на воду, Фин заговорил, выждав несколько минут:
Магистры несправедливы, но опасны. Даже то, что мы сейчас сидим здесь с тобой на одном камне, может быть для нас риском. Звезды давно уже умолкли для правителей, но они нашли другие уши, другие языки, которые куда ближе к ним, чем звезды. Поэтому мы должны быть осторожны, произнося слова, проникая в деревни, проскальзывая сквозь Сто тридцать благих дел в мысли людей