«Ну, теперь то, уже поздно», усмехнулась Лена сама себе. Она, вдруг, понялакак глупо бояться смерти. Ведь, всё равно это случится, рано или поздно. А в разрезе вечности, что рано, что поздновсё едино. Но, вот человек скользнул к окну, туда, где уже столько лет бессменно утвердился её старый столик из лакированной фанеры. Девушка несколько сместилась в сторону, меняя угол обзора. Брюнет схватил фотографию незнакомца, которого Лене предписывалось оболгать, и поспешно скрылся. На девушку начал безудержными волнами накатывать столь яркий на фоне общей унылой затхлости гнев. Он казался не таким как при жизни. Живых гнев ослепляет, делает безумными. У неё оказалось всё по-другому. Она чувствовала, как жгучий яд становится зудящей силойтой, что может привести в движение её саму, дать импульс для чего-то нового, неизведанного, но достижимого. Безумно захотелось пойти незнакомцем, который вообразил, что ему позволено распоряжаться её волей и судьбою. Она оторвалась от зеркала и уже хотела броситься следом, как поняла, что находится в пустой и безжизненной комнате. Серой, с рассохшимся линолеумом, тусклыми обоями и мёртвым Толиком за спиной.
Ты увидела то, что хотела? поинтересовался новый товарищ.
Всё только в зеркале?
Нет. Не только, спокойно проговорил юноша. Ты скоро научишься смотреть в мир живых и без него. Но, для этого нужно время.
Я хочу сейчас! холодно и упрямо притопнула Лена.
Время, только время.
Ну, уж, нет, злобно улыбнулась девушка. Время, говоришь? воззрилась она на Толика. Юноша, слегка отшатнулся. В эту секунду он отчётливо понялв мир мёртвых пришёл новый монстр, подобный ему.
Лена снова повернулась к зеркалу и неумело, но, со всех сил, ударила кулаком. Осколки посыпались на пол. Девушка томным взглядом проводила их полет, а потом долго смотрела на неожиданно живо, для этого места, сверкающие стекляшки. Она села на корточки и взяла в руку самый большой и длинный сколок, что походил на большой варварский нож, очень несуразно смотрящийся в тонкой девичьей руке. Она сильно сжала пальцы и на пол упало несколько капель чёрной крови.
Не больно, улыбнулась Лена и поднесла осколок к глазам. Я вижу солнце! поделилась она с Толиком.
В отражении, Лена действительно увидела яркое весеннее дневное светило, что дарило свои ласковые лучи всем, от мала до велика, плохим и хорошим, в томживом мире.
Теперь у меня есть своё окошко! холодно проговорила девушка и уверенно двинулась прочь из серости неживой квартиры.
Глава 11. Братья
Часы показывали уже пол-одиннадцатого вечера, а телефонпять пропущенных вызовов, три от супруги и два от матери. Но Николаю Булавину было не до благоверной, которая таковой, по сути, не являлась, и не до старушки, что, безусловно, очень волновалась. Однако, у Николая не было новостей, способных хоть как-то успокоить материнское сердце. Сегодня он уже принёс достаточно худых вестей, а потому не спешил добавлять в общий котёл новые.
После того, как мать попала к начальнику городской полиции, она не преминула позвонить младшему сыну с просьбой и слезами о том, чтобы тот бросал всё и ехал на встречу с Горбиным. Послушался. И теперь, к скопу проблем, с которыми обычный работяга привык жить год за годом, добавилась ещё одна, решения которой он пока не видел.
Главный полицейский обрисовал весьма мрачную перспективу. Теперь младший брат оказался главным подозреваемым, в деле о пропаже или убийстве старшего и, согласно размышлениям Горбина, шанс попасть за решётку был примерно девяносто процентов из ста. Однако, столь печального исхода, по словам начальника, можно было избежать. Причём, избежать вполне тривиально и вполне в духе Российской правоохранительной системыпопросту купить себе свободу. Цена вопросамиллион. Для людей бизнесасумма, не ахти какая. А вот для простого трудяги, да ещё и обременённого ипотекой, приговор, равносильный судебному.
Горбин говорил о том, что вопрос о снятии подозрений нужно решать исключительно со следователем, а онтак, с боку-припёку. У Булавина на этот счёт были сомнения. Ему не показалось, что Игнатов выказал намерение возвести его в ранг «козла отпущения». Но, так или иначе, Николай понималбез денег ему конец. Даже если рассказ о «главном подозреваемом» не больше чем разводка, то без откупа байка станет былью. И не важно, кто решил нажитьсяследователь, начальник управления, или оба сразу. И так и эдакбез денег он сядет в тюрьму, а дело благополучно закроют. Миллион нужен через неделю. В три часа дня должен лежать на столе у следователя Игнатова. Кстати, связываться с самим Игнатовым Горбин настоятельно не рекомендовал, пространно объяснив, что последствия могут быть катастрофическими, в первую очередь, для самого Булавина.
Потому, сейчас он не хотел отвечать ни на какие звонки. Ничего не хотел. Лишь обнулитьсясмыть с себя всё то дерьмо, которое вылилось за шиворот в последнее время. В этом деле лучшим помощником Николай считал водку. В молодости, когда ещё занимался спортом, чтобы стряхнуть психологический груз, брил голову наголо, будто всё плохое скапливалось в волосах и, расставаясь с ними, он расставался и с преследующими бедами. Теперь такой способ давно устарел. Стрижка уже не помогала. Или волшебный обряд растерял за годы свою магию или проблемы стали невосприимчивыми к ребяческому колдовству. Николай вспомнил о своей давней традиции и запустил кисть в русые недлинные волосы. Усмехнулся, попытался ухватить прядь и дёрнуть, словно выдрав клок, вместе с ним из головы покажутся корни того чёрного древа, что выпивает жизненные соки и него и его близких.
Сука! еле слышно ругнулся Николай, когда пальцы не смогли ухватить коротко остриженный волос.
Колёк, ты чего там бубнишь? Давай наливай! Чего завис?
Унылые раздумья оборвал Жекасосед по улице. Жил он через пять домов от Николая, и практически целыми днями просиживал на скамейке у своего двора в поисках компании. Дружить с ним никто особо не дружил, однако, собеседников-собутыльников он себе, всё-таки, находил регулярно. Жека был простецким мужичком за сорок, нигде не работал, жил с мамой. Пожалуй, только старушка не позволяла ему окончательно скатиться в непросыхающие пьяницы и, хоть изредка, находила для непутёвого сынка различные шабашки. Работать Жека не любил и, под всяческими предлогами, пытался избегать подработок, предпочитая жить на старушечью пенсию ветерана труда. И всё же, иногда, когда у матери заканчивалось терпение, ему приходилось, то подправить соседям забор, то подкрасить гараж, то вскопать огород.
Как правило, честно заработанные деньги уходили на водку, которую Жека предпочитал употреблять в одиночестве, где-нибудь в глубине двора. Мать это, конечно, не радовало, но она мирилась с сим фактом, довольствуясь тем, что сын сделал хоть что-то. Пусть и заработал лишь на выпивку, но ведь заработал! Когда же денег у Жеки не было, он отчаянно искал компаниюкого-нибудь, готового угостить спиртным, в обмен на прекрасные соленья в качестве закуски, которые делала мать и спускала в погреб, откуда «сорокалетняя шкода» таскала их с завидным постоянством.
Вот и в этот день Жека искал, кто бы налил. И в итоге, нашёл компаньона в проходящем мимо Коле Булавине, которого явно что-то тревожило, а значит, он нуждался в выпивке, не меньше, чем обладатель маминых закруток.
Эй! помахал рукой Жека перед глазами Булавина. Есть кто дома?
Все есть! незлобно отозвался Коля и начислил в пластиковые стаканчики ещё по сто граммов.
О! обрадовался Жека. А-то думалты совсем завис! Бери помидорчик!
Булавин взял протянутый ему маринованный помидор, выпил, предварительно чокнувшись с соседом, и, вместо того, чтобы закусить, положил ягоду обратно на тарелочку.
Ты чего не закусываешь? удивился Жека.
Да, махнул рукой Коля. Не хочу. Кусок в горло не лезет.
Что, проблемы, да?
Угу, отозвался Булавин, раскуривая сигарету.
Ну, сегодня проблемы естьзавтра нет! Это ж, знаешь, дело такое беззаботно продекламировал Жека и налил ещё по одной.
Всё у тебя просто, грустно усмехнулся Коля. Проблем нет, и не будет! Да, Жека?