Ужасно хотелось это с кем-нибудь обсудить, но горький жизненный опыт научил Конрада, что говорить о своих рабочих делах со знакомымитолько портить отношения. Глаза собеседника почти сразу стекленеют, сознание уносится в дальние дали, и он только и ждёт, когда же ты наконец замолчишь. Не общение, а сущая мука для обоих.
Поэтому Конрад пошёл к Эгберту.
Понятно, мучить его своими мечтами он не собирался. Но был ведь ещё скелет.
Эгберт задумчиво набивал что-то на компьютере, когда явился Конрад. По крайней мере, открыв дверь, он тут же продолжил заниматься именно этим.
Разогрей чай сам, я ещё несколько минут занят, бросил он.
Статью готовишь? понимающе кивнул Конрад.
Ага. Не хочу мысль потерять.
Конрад щёлкнул кнопкой чайника и подошёл к скелету. Кварцеглониевая лампа на входе в комнату была включена, значит, можно даже руки не мыть: всё лишнее с тела гостя уже уничтожено, едва он переступил порог. Скелету ничто не навредит.
Знаешь, негромко, чтобы не мешать Эгберту, сказал Конрад, до открытия торгового центра осталось всего два месяца. Тебя нашли на стройке, помнишь? Мы строили большой торговый центр, это как ярмарка, только в большом красивом доме. В Алкмааре же было много торговцев, ты должен понять, что я имею в виду. И вроде бы на ваших ярмарках тоже не только торговали, а ещё и развлекалисьбродячие артисты там всякие, шуты, лазания по смазанным жиром шестам Вот и у нас так. Я буду в этом центре главным начальником, знаешь. И я думаю, что было бы здорово познакомить с тобой мир именно на открытии. Тебя же нашли там, и кто-то очень хотел, чтобы из-за тебя стройка остановилась. Но у них ничего не вышло, вместо проблем мы получили радостьпредставляешь, теперь у нас есть ты. Ты очень важен для науки, никто никогда не видел ничего подобного. И тебя нашли именно мы, это так круто. Я хочу, чтобы ты был на открытии. Чтобы сотни людей, заходя впервые в наш торговый центр, проходили мимо тебя, видели тебя, восхищались тобой. Может, положить тебя на огромное стеклянное ложе? И подсветить красиво
«Вода», тихо шепнул кто-то в его голове. Конрад запнулся, а потом его глаза расширились.
Вода. Бассейн с диковинными рыбами, а над ним, на имитирующей камень подставке, скелет, и воды омывают его ложе и падают вниз с тихим хрустальным звоном. Король возлежит на своём троне, и тяжёлые железные венцы с кровавыми рубинами украшают его головы. А вокруглюди, они смотрят, восклицают удивлённо, тыкают пальцами в его сторону, качают головами И в детских глазах восторг, а в глазах взрослыхскепсис, но и те, и другие долго ещё не забудут то, что увидели.
Возможно, до самой смерти.
«Или дальше», хохотнул голос в голове.
Ты тоже разговариваешь с ним? спросил подошедший Эгберт. Я не удивлён. Он такой Не знаю, как объяснить, но каждый раз, когда поворачиваю его, хочется разрешения спросить.
Король, хмыкнул Конрад.
Я думаю, вопрос в возрасте. Древность вызывает какое-то особенное уважение. Всё чудится, что он знает несравненно больше нас
Так он и знает. О своём времени. Ты говоришь, мы не помним ничего, а он-то помнит.
Да. Жалко, что не расскажет Идём чай пить?
Пошли. Ты про него статью писал?
Они устроились в креслах за столиком, спрятанным за ширмой.
Да, про него, третью уже. У нас там полемика с теми, кто исследовал три других алкмаарских тела. Ругают меня на чём свет стоит, пришлось отряхнуть пыль с моего первого диплома и вспомнить археологические раскопки, на которые я ездил. Я же по первому образованию историк, у нас раскопки сначала на студенческой практике были, а потом я ездил уже как реставратор, на старых раскопках такие как я часто нужны. Историки, конечно, знают, как доставать и хранить старые вещи, но иногда нет никаких шансов довезти их до экспертов. Тогда зовут нас, чтобы мы довели вещь до приемлемого для консервации состояния. Если раскапывают что-то совсем старое, вроде тех же алкмаарских торговищ, реставраторы обычно с самого начала в штате. Так что потрясанием регалиями меня не смутишь, я на раскопки два раза в год как на работу. Впрочем, это ж и есть на работу Чего вода действительно такая горькая?
Конрад пожал плечами.
Я уже привык, что иногда она горчит. К врачу ходил, говорит, всё со мной в порядке. Может, и правда вода какая-то не такая?
Да я проверил уже. Вода как вода. Ладно, может, это с недосыпу. Ты с полицией разобрался?
Ага, ищут того, кто нам подкинул нашу прелесть. Слушай, ему точно не вредно будет, если его выставить в зале?
Не вредно, он в отличном состоянии. Конечно, кварцеглоний нужен, чтобы на него не попало ничего этакого, но можно же кварцеглониевую подсветку вокруг него сделать, она разноцветная бывает. И, ясное дело, разместить так, чтобы его руками не трогали. А то разберут на запчасти вмиг, ты же понимаешь, ни один учёный не в состоянии сделать то, что сделает пробежавший мимо ребёнок.
Это точно.
Вода, каменное ложе, изображающее скалу в океане. Бассейн, рыбки, дети смеются и тянут руки. Войско медленно собирается вокруг своего короля
Какое к чёрту войско? Конрад потряс головой. Надо выспаться наконец, он слишком много времени проводит на работе.
* * *
Как хорошо лежать здесь и знать, что час близится. Любовь уже коснулась вас, милые. Она отражается в ваших глазах, когда вы смотрите на меня. Она горчит на ваших губах.
Любовь уже с вами, а значит, скоро моё войско вновь станет огромным. Моё войско, идущее вперёд не разбирая дороги по приказу той, что больше всего в мире. Её воля вновь обращена к нам, значит, нам пора собираться и идти.
Зачем мы тебе, Мортис? Люди говорят, ни гномов, ни эльфов больше не осталось; те, кого ты ненавидела, подчинились твоей воле и сгнили в земле. Демоны, должно быть, всё так же заточены в преисподней, откуда им нет выхода. Чего же ты хочешь? Ради чего поднимаешь нас снова? Что нужно тебе?
«Любви», жарко шепчет богиня в голове. И грусть охватывает сердце, которого давно нет в его теле. Ты осталась одна, и тебе так же плохо от этого, как бывало нам, когда мы подолгу не слышали твой голос.
Хорошо, госпожа. Я приведу к тебе тех, кто станет любить тебя так же сильно, как я сам. Я соберу войско, огромное, как Невендаар, чтобы оно согрело тебя своей любовью, своим почитанием. И никто из них никогда не предаст тебя, как сделал это твой презренный муж, хоть ты и пожертвовала ради него столь многим. Они не смогут. Они не знают, как это.
Шёпот в голове становится раздражённым. Ты разочарована тем, первым, кого коснулась, чтобы он помог мне выполнить твою волю. «Он не умеет любить, Мортис не шепчет, а шипит, не знает, что это такое».
Бедная моя. Ты можешь уложить его в землю бездыханным сама, тебе не нужен для этого верный Ашган; ты просто жалуешься, да? Хочешь утешения? Бедная моя. Но ничего, у тебя есть я, и эти двое скоро станут твоими, а потом я приведу тебе ещё тысячи верных. Что? Ты не хочешь ждать? Два месяцаэто слишком долго?
Хорошо, госпожа. Я сделаю.
* * *
Конрад не мог нарадоваться на строителей. Одержимые идеей как можно скорее закончить работу и получить премиальные, они заявили, что переходят на четыре смены и отказываются от выходных. Теперь строительство не останавливалось ни на минуту. Руководство компании согласилось потратиться на повышенную оплату работы ночью, но зато открыть новый торговый центр со значительным опережением. Правда, строители жаловались на горькую воду, хотя им привозили только бутилированную, хорошего качества, да постоянно рассказывали какие-то страшилки, но, может, байки их развлекают после тяжёлой работы. В конце концов, тем, кто по доброй воле вкалывает круглые сутки, можно простить почти любые капризы.
Скелеты к ним, ты понимаешь, приходят. Конрад улыбался, слушая эти нехитрые сказочки. Глаза, конечно, светятся зелёным, и зловещий хохот, и запах гнили, и молоко сворачивается во всех окрестных магазинах. Давно ли вы, дорогие, молоко покупали? А ещё прилетает красная голая тётка, седая и со светящимися глазами, обнимает тебя, а ты шевельнуться не можешь. И деловитая такая: раздевает тебя, костлявыми пальцами своими ласкает, а пальцы то ледяные, а то огнём горят, и потом садится на член и трахается с тобой, недвижимым, до утра. А когда бьёт полночь, вокруг стройплощадки носится странный мужик на коне, пердящем огнём. С ума сойти, что работа по ночам с людьми делает.