Гермес уже подходил к дому, как его за руку кто-то дернул. Он повернул голову. Рядом с ним стоял Аполлон. В длинной пышной хламиде, в лавровом венке и с золотой кифарой в руке, он был неотразим.
- Ты собираешься состязаться с кем-либо в музыке? - шутя, спросил Гермес.
- Мне нет равных, ты и сам знаешь.
- Знаю. В такое смутное время ты нашел силы предаться пению?
- Что же мне еще остается делать? Слова здесь бессильны. Думаю, музыка на время отвлечет богов от войны.
- А ведь ты это здорово придумал, Аполлон. Как я раньше об этом не догадался, - Гермес обрадовался, словно ребенок. - Надо предложить Зевсу по случаю предстоящей войны устроить пир. Пока боги будут пировать, мы выиграем время.
- Что-то я тебя не совсем понимаю, изворотливый Гермес.
- А все ли ты понимал на собрании богов?
- Не все, положим.
- Вот видишь. А ведь только стоит немного подумать: люди не нуждаются в нашей власти, они не так глупы, как нам кажется.
- Вот ты к чему клонишь, - медленно, с недоверием заметил Аполлон.
- А пир - это то, что сейчас просто необходимо. Я же знаю, что когда ты в сопровождении муз появляешься на Олимпе и раздаются звуки твоей кифары и пение муз, замолкает все. Забывает Арес о шуме кровавых битв, не сверкает молния в руках тучегонителя Зевса, боги забывают раздоры, мир и тишина воцаряются на Олимпе. Даже орел Зевса опускает могучие крылья и закрывает зоркие очи, не слышно его грозного клекота, он тихо дремлет на жезле Зевса. В полной тиши торжественно звучат струны твоей кифары.
Словно завороженный стоял Аполлон. Слова Гермеса так тешили его самолюбие, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться с предложением Гермеса.
- Но Зевс разгневается на нас, если узнает... - заволновался Аполлон, - он так неистов в гневе.
- Нам ли бояться гнева Зевса? - Гермес положил руку на плечо Аполлону. - Вспомни, как победил ты ужасного Пифона.
- Посланный Герой, дракон Пифон повсюду преследовал мою мать, не давая ей покоя. Лишь только подрос я, с серебряным луком за плечами отправился к жилищу Пифона, чтобы отомстить ему за все зло, которое тот ей причинил. Громадное тело его, покрытое чешуей, извивалось меж скал бесчисленными кольцами. Скалы и горы дрожали от тяжести его тела и сдвигались с места. Поднялся Пифон, могучий, яростный, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был проглотить меня. Тогда раздался звон тетивы моего серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стрела, за ней другая, третья; мои стрелы дождем посыпались на Пифона, и он бездыханно упал на землю.
Аполлон так увлеченно рассказывал о своей победе над драконом, что Гермес так ни разу и не решился перебить златокудрого бога, переполненного гордостью. Лишь когда тот замолчал, он добавил:
- Твой поединок был хорош, как и твоя музыка.
- Но разве можем мы пойти против отца нашего Зевса?
- Не бойся его кары, я думаю, что со временем он и сам поймет, какую ошибку совершает.
Аполлон колебался.
- А помнишь, Гермес, однажды Зевс держал речь в собрании богов и угрожал им, обещая повесить всю Вселенную на золотую цепь.
- Да это когда было! Вспомнил, - усмехнулся Гермес.
- Тогда Зевс сказал, что спустит эту цепь с неба и все боги, ухватившись за нее, при всем желании не будут в силах перетянуть ее к себе. Он же с легкостью проделает обратное. Как восхищался я его силой!
- Мне кажется, что и сейчас ты дрожишь от волнения.
- Да брось ты, - поник головою Аполлон. - Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?
- И о чем же?
- Как быть с тем, что люди некогда приносили в жертву богам...
- Постой-постой, как же ты старомоден. Олимп существует и без жертвоприношений.
- А вот что ты скажешь на то, что музы и доныне посещают людей, хотя Зевс запретил им спускаться на землю.
- Это их личное дело. По-моему ничего в этом особенного нет.
- Как нет, когда они их вдохновляют.
- А-а, ты говоришь о поэтах, музыкантах и тех, кто нашел себя в творчестве?
- Да о них. Ведь поэты, вдохновленные музами, поют правду; когда же богини их оставляют, и они начинают сочинять от себя, тут и возникают ошибки и противоречия, хотя это простительно: ведь они люди и не могут найти истины, когда их покидает то, присутствие чего творило.
Гермес вздохнул. Казалось, дискуссия затянулась, а ему еще бы хотелось увидеться с Зевсом, если тот того пожелает. В следующую секунду они распрощались, каждый из них отправился по своим делам.
Глава 3. Интрига
Высоко над Олимпом раскинулось голубое бездонное небо, и льется с него золотой свет. А ниже клубятся облака, порой закрывают они далекую землю. Три прекрасные оры охраняют вход на высокий Олимп и подымают закрывающее врата густое облако, когда боги нисходят на землю или возносятся в светлые чертоги Зевса.
Сюда и спешил бог Аполлон, надеясь встретиться с богиней Афродитой, которой он оказывал знаки внимания, из-за чего жена Зевса не находила себе места.
Долго ждать Аполлону не пришлось: Афродита незамедлительно явилась. Лицо богини любви светилось от счастья.
Аполлон, взяв ее руки в свои, произнес безумные слова любви так тихо, что услышать их могла лишь только Афродита. Его сердце трепетало от приятных ощущений, переполнявших его.
- Мой муж, бог войны, Арес так жаждет войны, а еще страшнее крови, что рядом с ним находиться просто пытка. А с тобой я забываю обо всем.
- Хоть и не время сейчас об этом говорить, но я не в силах молчать.
Афродита переменилась в лице, на нем появился испуг.
- Гера что-то замышляет против тебя или меня? Ты узнал? - спрашивала она, не дожидаясь ответа.
- Нет-нет, о кознях Геры я ничего не знаю. Я только что беседовал с Гермесом.
Афродита заулыбалась, почувствовав облегчение.
- Так о чем вы с ним беседовали? Обо мне?
- Ты слышала, что в собрании речь шла о войне с землянами.
- Да, как-то вскользь, ведь я опоздала, если ты заметил, - кокетливо ответила богиня.
- Я не могу не заметить твоей ослепительной красоты, лишь только стоит тебе где-либо появиться, - шепнул ей на ухо Аполлон, сжимая крепче ее руки. - По-моему, вы появились одновременно с Герой.
- Да, это так. Мы столкнулись с ней у входа в тронный зал, так что у нее не было времени сказать мне что-либо оскорбительно, ведь ей, конечно, уже донесла эта мерзкая богиня раздора Эрида о наших отношениях.
Аполлон, держа в одной руке кифару с золотыми струнами, другой взял под руку Афродиту и, оглядываясь, повел ее к беседке в глубине цветущего сада. Там они продолжили разговор.
- Для меня было странным услышать от Гермеса, что мы должны избежать войны.
Афродита заглянула в глаза Аполлону.
- Гермес рассуждает трезво.
- Так значит, и ты того же мнения?
- А кто из богов одобрительно воспринял эту бредовую идею о возвращении господства над землянами?
- Но никто же открыто не признался. Хотя Фемида колебалась.
- И не признаются, потому что и так каждому достаточно неприятностей от Зевса. Так что тебе еще поведал бог Гермес?
- Увидев меня, он очень обрадовался. Он хочет устроить пир на Олимпе.
- Как скоро? Успею ли я сшить себе новое платье? - заволновалась Афродита.
- Мы расстались, точно не могу сказать. Но пока боги будут веселиться, Гермес придумает еще что-нибудь. И снова на лице твоем, несравненная Афродита, грусть. Как можно такое терпеть?
Богиня любви молчала, словно подбирала слова, чтобы наконец ответить Аполлону.
Легкий ветерок пробежал по открытым плечам Афродиты, развевая ее прозрачные одежды.
- А ведь люди любят друг друга без моего влияния на них. Я уж и забыла, когда последний раз спускалась на землю.
- Это поправимо, - не задумываясь, выпалил Аполлон.
- Ка-ак, ты ослушаешься Зевса? Ведь он никому из богов не велит покидать светлый Олимп.
Скрываясь за пышным кустом, усыпанном розами, разговор двух влюбленных подслушивала Эрида, то и дело потирая руки от удовольствия, предвкушая, что из всего этого может получиться. Ей нетерпелось поскорее рассказать обо всем громовержцу Зевсу, чтобы в очередной раз выслужиться перед ним. Ей оставалось только придумать, как преподнести полученную ею информацию. Уже несколько раз, раздвигая ветки, Эрида поранила руку шипами, сжимая при этом губы, чтобы cслучайно не вскрикнуть. В какой-то момент она все же охнула, на что Афродита сразу отреагировала:
- По-моему, нам не следует так откровенничать, - указывая головой на куст, - у Зевса везде есть уши.
Аполлон привстал со скамейки, осматривая все, что было поблизости от беседки. Ничего не заметив, он сел, успокаивая Афродиту:
- Это ветер балуется с цветами. Слышишь, какой он настырный! Именно поэтому такой аромат наполняет весь сад.
- И все же, - снимая руку Аполлона со своего плеча, сказала богиня, - осторожность не повредит. Тем более мы упоминали Гермеса, а мне бы не хотелось, чтобы он каким-то образом пострадал. Это будет несправедливо.
- Гермес так изворотлив, что сумеет себя защитить в любом случае.
Афродита встала.
- Ка-ак, уже? - огорчился Аполлон. - Ты сегодня даже не послушаешь моей музыки?
Афродита отрицательно покачала головой.
- Боюсь, Арес меня хватится, а выкрутиться я не сумею, - призналась она. - Будут у нас еще встречи. А пока поспешу к своим спутницам орам и харитам, богиням красоты и грации. Они оденут меня в роскошные одежды, причешут мои золотые волосы, увенчают мою голову сверкающей диадемой.
Аполлон проводил ее взглядом, какой бывает только у влюбленного. Он остался в беседке один. Настроение у него было лирическое, располагающее к музыке. Златокудрый бог коснулся рукой золотых струн кифары, и чудесная музыка разлилась повсюду. Услышав ее, к беседке прибегали звери, вокруг порхали птицы, зачарованные волшебными звуками.
В это же время по саду прогуливалась богиня Эйрена. Лишь только мелодия дошла до ее слуха, она поспешно стала приближаться по мягкой дорожке к беседке. Богиня почти достигла цели, когда ей навстречу выскочила Эрида. Она появилась так неожиданно и внезапно, что богиня мира в растерянности сделала шаг назад.
- Ты что, испугалась? - злобно спросила Эрида.
- Там, где ты появляешься, воцаряется зло, - выпалила ей в лицо Эйрена.
- Что поделать - оно также вечно, как и добро.
- Ты, кажется, чем-то обрадована?
- И даже очень, - слащавым тоном произнесла богиня раздора.
- Чем же, или это секрет?
- И еще какой!
- Опять какую-нибудь подлость задумала, я в этом больше чем уверена, - с презрением сказала Эйрена в сторону.
- У каждого свое предназначение в жизни. Ты с этим не согласна?
- Согласна, только от тебя нет никакой жизни.
Эрида пожала плечами. Богиня мира не могла больше говорить с Эридой и потому, не попрощавшись, она стала быстро удаляться туда, где все еще играл на кифаре Аполлон.
Спустя несколько минут, взгляды Эйрены и Аполлона встретились. Рука, которая касалась волшебных струн кифары, повисла в воздухе, а на лице прекрасного бога застыл немой вопрос.
Аполлон был так хорош, что ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки богини. Через секунду она позволила себе нарушить молчание:
- Не могу поверить, что у столь очаровательного бога есть что-то общее с этой отвратительной и презренной богиней.
- Вам что-то известно? - намеренно держа дистанцию между собой и Эйреной, понимая, что речь идет об Афродите, выдавил Аполлон.
- Я думала...
- Не люблю неясностей и намеков, - прервал ее бог, встав с места.
- Я только что встретила ее на тропинке. Как я поняла, она была здесь.
- И что с того?
- Если златокудрый Аполлон не видит в этом ничего предосудительного, то...
- Все боги точно сговорились против нас. И, пожалуйста, выбирайте не такие жестокие определения, когда говорите о ней. Ведь я питаю к ней самые нежные чувства.
Аполлон готов был уйти, но Эйрена удержала его за руку. Она не верила своим ушам! Богиня, глядя в глаза Аполлону, протестующе прошептала:
- Но Эрида не достойна того, чтобы...
- Эрида?! - воскликнул бог.
- Да, Эрида.
- А при чем тут Эрида?
- При том, что именно ее я встретила недалеко отсюда и подумала, что вы были с ней в этой уединенной беседке.
Аполлон рассмеялся.
- А я-то подумал...
- Что подумал?
- Что это ты об Афродите так некомплиментарно отзывалась.
Эйрена покачала головой, улыбаясь.
- Так у вас отношения с Афродитой?
- Ты одна, наверное, не знала. Как права была Афродита, когда говорила, что у Зевса везде есть уши. Так откуда она шла? Ты говоришь отсюда? - Аполлон задумался.
- Именно отсюда, я не могла ошибиться. Хотя, постой. Она вынырнула из-за кустов, так что я сначала испугалась.
- Та-ак, она подслушивала наш разговор с Афродитой.
- И осталась очень довольна тем, что услышала.
- Ты уверена? - озабоченно спросил Аполлон.
- Это было написано у нее на лице - она просто светилась. Разве тебе не известно, что Арес всегда посылает кого-нибудь из своей свиты за Афродитой?
Аполлон молчал, он задавал себе вопрос: довериться ли богине Эйрене или увести разговор в таком направлении, чтобы потом остаться вне подозрений? Но богиня мира всегда вела себя по отношению к нему с таким благородством, что он решил рассказать ей все.
Озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-нибудь, он поведал ей то, что случилось в беседке.
Эйрена была немного удивлена, услышав, что не одной ей пришла в голову идея противостоять Зевсу. К Гермесу она относилась с глубоким уважением и потому сразу же забеспокоилась о его дальнейшей судьбе.
- Пир богов необходим. Но сейчас важнее не допустить Эриду к Зевсу, - утвердительно сказала она.
- Возможно, она уже у него.
- Не думаю, ей нужно какое-то время, чтобы все обдумать, она спешить не будет. А Зевс не очень-то будет слушать ее кляузы.
- Как жаль, что все так глупо произошло, - в отчаянии произнес Аполлон.
- Не надо, пока рано говорить о плохом. Было бы здорово, если бы во время пира мне удалось спуститься на землю и предупредить об опасности землян.
Аполлон недоумевал. В эти минуты в нем росла решимость быть рядом с Гермесом, Афродитой и Эйреной. Он гнал прочь мысли о возможной каре, которой их может подвергнуть Зевс.
- Все останется в тайне, я надеюсь? - вопросительно посмотрела на бога Эйрена.