Че? вырвалось у Шкоды. В глазах помутнело, к горлу подступил тошнотворно-горький комок, обжег гортань.
Ирмина отвернулась. Черты лица снова приобрели хоть и призрачную, но все-таки привычную форму, дошла до кресла, и, усевшись, проговорила, уже вроде мягче:
Застудишь старушку: радикулит у меня.
Шкода хотел что-то съязвить на счет ее магических способностей, которые она к себе не применяет, но, вспомнив ее колючий взгляд, промолчал, про себя отметив, что, оказывается, бабку боится не по-детски.
Он еще немного помялся на ногах, ожидая, что старуха сама укажет ему место, куда сесть, но та молчала, исподлобья сверля его глазами-бусинками. Тогда он, старясь сохранять максимально независимый вид, плюхнулся в ближайшее кресло, что напротив самой старухи, и сложил руки на груди.
Так стало полегче.
Бабка зыркнула на него еще раз, потом достала из кармана длинного цветастого балахона круглое зеркальце, без оправы и отделки, с неровными, будто обкусанными, краями. Достала и положила на столик между ними, подтолкнув ближе набалдашником трости.
Мирослава с дочкой ушли в параллель, над которой я не властна. Она помолчала, пожевывая губы. Там я их достать не могу ПОКА не могу.
Она внимательно посмотрела на него, словно оценивая его умственные способности, черты лица на мгновение расплылись, она продолжила:
Что, команда-то у тебя верная?
Да ни че так парни.
Скажи, кто, велела старуха и уставилась на него.
Шкода смутился: не хотелось раскрывать перед старухой все карты. Еще потом скажет, что не сам все сделал, да и денег не заплатит.
К горлу, медленно подкрадываясь, подкатилось удушье.
Всего двое парней, местные, я с ними уже не на одно дело ходил, проверенные, торопливо заверил Шкода, радуясь отступающему удушью. Один, Афросий, вообще путевый чел, во всяких древних штуках сечет, боевой такой. Работы и грязи не боится.
Бабка удовлетворенно кивнула:
Хорошо. А третий кто?
Третийпацан, малолетка, ему шестнадцать только, но он при бабках. Хата, опять же, у него.
Бабка недовольно хмыкнула:
А то я ж тебе мало плачу
Так я экономлю!
Ну, ну, задумчиво прошамкала старуха. Вот что, Ваня. Пойдешь со своими товарищами к деревне Федулки. Там на околице стоит дом пустой, его не спутаешь, его даже кошки обходят стороной. Она помолчала, снова пошамкав беззубым ртом. В дом тот не заходите! От калитки, в сторону леса, пройдете по тропинке тысячу сто семьдесят шесть шагов, затем свернете с тропинки налево, пройдете еще шестьсот шестьдесят шагов по бездорожью, прямо через подлесочек. Да смотрите, в трясине не увязните.
Она замолчала, будто что-то вспоминая. Шкода хотел переспросить, сколько именно шагов от калитки идти, только рот открыл, а старуха на него снова глянула так, что сразу вспомнилосьодна тысяча сто семьдесят шесть. Старуха продолжала:
Там упретесь в полянку круглую как блюдце, по краям деревья черные, словно обожженные увидите, она очертила краем трости круг на столе, в его центре отметила точку: Выйдете на середину, только там достанете зеркальце это. Посмотрите все в него одновременно, она чуть наклонилась вперед, приблизила к нему изъеденное временем лицо: глубокие морщины на миг распрямились. Понял ли? Одновременно! Дальше пройдете прямо еще девятьсот девяносто девять шагов, выйдете на тропинку, свернете по ней направо. Она вас выведет куда надо. Если все сделаете верно, да не замешкаетеськ вечеру найдете девчонку Чую, она мне нужна. Онаключик к Посоху Велесову Зеркальце храни: оно еще для возврата вам потребуется.
А куда возврата?
Старуха усмехнулась:
Там поймешь, она привстала и протянула ему свою руку ладонью вверх. А чтобы думалось тебе легче, дай-ка мне руку свою.
Ее черты опять смешались, как всегда, когда она делала слишком резкое движениеШкода обратил на это внимание.
Он уставился на нее, прижав вспотевшие в один миг ладони к бедрам:
Зачем? голос охрип.
Старуха криво ухмыльнулась:
Не бойся, больно не будет.
Шкода с усилием отнял ладонь, протянул Ирмине. Пальцы мелко дрожали.
Бабка подалась чуть больше вперед, ловко перехватила его запястье и притянула к себе. От ее прикосновения кожу обожгло даже через широкие кожаные браслеты.
Шкода ахнул и повалился на бок, прямо на круглый журнальный столик, стоявший между ними.
Силища у бабки оказалась неимоверная. С легкостью, словно тряпичную куклу, приблизила к себе его ладонь, острым когтем начертив поверх линий крест. Кожа мгновенно покраснела и взбугрилась, будто каленым железом сожженная.
Вы чего! заверещал Шкода, чувствуя, что лоб и спина предательски вспотели.
Старуху наклонилась над начертанным на Шкодиной ладони крестом, зашептала ему, словно живому. И при каждом слове ее знак оживал, шел волной, бугрился пауком и вздыбливался. А он когда успокоился, затих, старуха свободной рукой дотянулась до груди распластавшегося на столе, ошалевшего от страха Шкоды, положила на нее тяжелую ладонь. Тот почувствовал, как начертанный крест зашевелился вновь, только теперь уже под сердцем. Медленно и тоскливо.
В ту же секунду Ирмина подняла руку. Под ней, словно прилипшая морская звезда, искрилось сине-белое облако.
Шкода шумно сглотнул.
Бабка бросила его ладонь, подхватила облако второй рукой, плотоядно любуясь им.
Это что? Шкода сел, переводя взгляд с покрасневшего шрама на ладони на переливчатую звезду в руках Ирмины и обратно.
Та достала из кармана балахона пузатую склянку.
Довольно крякнула, схватила прозрачный сгусток и слила его в крошечную пробирку:
Зато теперь, дружок, не потеряешься. И мне спокойно, и тебеТебе, впрочем, без разницы. Это, она покрутила перед носом склянку, у меня останется. Коли выполнишь все как велено, Посох Велесов мне добудешь, получишь назад.
А если нет? вырвалось у Шкоды. Хотя, спросив, он уже не был уверен, что хочет знать ответ. Старуха улыбнулась ему так, что в груди заскрежетало.
А если нет, она прищурилась, то сам о смерти просить станешь
Шкода вышел из душной комнаты.
В голове стоял туман.
От вопросов и тревожного предчувствия, что он влез в чужую игру, и вместо идейного вдохновителя и руководителя стал в ней пешкой, подташнивало. Однако не тот был человек Иван Свиридов по прозвищу Шкода, чтобы отступать.
Глава 6. ТАВДА
Катя уставилась в окно, все еще всхлипывая.
Получается, Ярослава положила руки перед собой, мерно постукивая пальцами по темной поверхности, ты издалека
Из будущего я!
Ярушка с сомнением кивнула:
Пусть так Твоя мама не успела или не смогла тебе что-то рассказать. Что-то важное, что есть в твоей шкатулке. Но разобрать, что ты не успела, потому, что напали разбойники эти. Верно?
Катя кивнула:
И еще она сказала, что надо нос грифона погладить или дотронуться, не помню уже.
И что?
А не было там никакого грифона, только зверюга эта страшная!!!! и Катя шумно всхлипнула, стараясь снова не зареветь. Я его не нашла, и вот сейчас заблудилась
Ярослава насупилась:
Что-то мне ничего не понятно. Может, и не заблудилась ты вовсе! Может, тут твой грифон. Надо к бабушке идти, авось, она разберется.
А она кто, бабушка твоя?
Ярослава вздернула подбородок:
О! Бабушка мояведунья, каких мало! Она такое волхование знает! она округлила глаза. Может, она со шкатулкой тебе поможет
Ну, пошли, тогда, Катя привстала с лавки.
Ярушка внимательно посмотрела на нее, с ног до головы, хмыкнула:
Ты куда в таком наряде собралась-то? Народ перепугаешь.
Катя снова села на лавку, озадаченно поправила свитер:
А что делать тогда?
Нельзя! В такой срамной одеже хоть по городу идти, хоть огородами, а все одноувидят! Опозоримся!
При этих словах она достала из сундука, что стоял рядом с кроватью, светлое платье, такого же простого кроя, как и у самой, только с широкой красной вышивкой по груди, плечам. Передала его Кате, сверху положила широкий тканый пояс, ленты, верхнюю рубаху, чуть короче и шире, скромно расшитую по подолу. Под ноги бросила светло-серые туфельки: