Виллим замялся.
Ну, давай, соври мне, что по этой дороге можно идти в другое место, улыбнулась девушка, ее серые глаза блеснули.
Меня зовут Виллим, ни к селу ни к городу ляпнул молодой человек.
Стемнело. Скоро взойдет Младшая Сестра. Давай уберемся отсюда и подыщем спокойное местечко для ночлега.
А тебе тоже в Дар-Кхосис?
Не задавай глупых вопросов. Здешние края не место для прогулок по ночам.
И, уже отойдя на несколько шагов вперед, бросила через плечо:
Можешь звать меня Лаской.
Догнав спасительницу и приспосабливаясь под ее уверенный шаг, шаг охотника и воина, Виллим думал:
«Что ни делается, все к лучшему. Не напади на меня эти ублюдки, может, и не привелось бы встретиться с нею. Имечко чудное. Ласка. Такая приласкает, жди. Посохом по башке. Но с нею как раз надежнее, чем с придворной потаскушкой».
Место для ночевки выбрала Ласка. Она же развела костерок, в свете которого Виллим принялся осматривать корпус и струны цитры. Хвала Хорталу Молниеметателю, все оказалось в целости. Одна-две царапиныне в счет. Его инструмент терпел и большие лишения.
А скажи-ка мне, знакомец дорожный, девушка раскладывала на бережно расстеленном плаще нехитрую снедь, как же ты обходился без огня ночьюкремня-то с огнивом у тебя нет?
Чуть-чуть сморщенный носик ее выражал странную смесь презрения и любопытства.
Да вот так и обходился, отозвался Виллим. Я человек привычный. «Правое крыло на землю постелю, левымнакроюсь». А вообще-то меня Виллимом зовут.
Ишь ты, сказочник Больше седьмицы на земле спал, говоришь?
Не веришь, не надо
Ладно, не обижайся, Виллим. Нам с тобой еще два дня вместе топать.
Молодой человек не сумел сдержать довольную улыбку. Все-таки с такой спутницей можно путешествовать и подольше. И безо всякой опаски. Тронув струны цитры, он проверил настройку.
А ты никак за трувера себя выдаешь? Ласка поправила русую прядь.
Что значит «выдаю»? возмутился Виллим.
Молод ты еще для подлинного мастерства. Разве что такподпасок
Да что ты знаешь о подлинном мастерстве? Я, если хочешь знать, при дворе самого герцога Ландорского Он замолчал, понимая, что сболтнул лишнее.
Герцога Ландорского, говоришь?
Ну, герцога или не совсем Или не при дворе
Спой, трувер, попросила вдруг девушка. Или при дворе герцога ты тоже только хвастал, какой ты знаменитый?
Изволь, Виллим так и не сообразилсмеется над ним Ласка или взаправду хочет, чтобы спел.
Длинные пальцы привычно коснулись струн, и цитра отозвалась вкрадчивым, слегка шелестящим звуком. Виллим прокашлялся, голос его окреп.
Где ты? В какой дали
Клубок тот путеводный?
Он на краю земли
Или в тиши подводной?
Всю буду жизнь искать,
Хоть тороплюсь я очень.
И не устану ждать
В пустые дни и ночи.
Мелькнет шальным огнем
Час долгожданной встречи,
И станет ярким днем
Дождливый серый вечер
Умеешь, трувер обронила девушка после недолгого молчания.
Виллим, напомнил молодой человек, подсаживаясь поближе.
Умеешь, Виллим, вслед повторила она и вдруг спохватилась. А ну, назад, шустрик! Ишь, герой-любовник выискался.
И в мыслях не было, Виллим в мгновение ока оказался на своем местеслишком ярко в его памяти запечатлелись недвижные тела убийц.
«И в мыслях не было»передразнила Ласка. Будешь мне теперь рассказывать, будто не знаешь, за что на тебя охотились. Небось баронскую дочку забрюхатил. Или до самой герцогини добрался?
Теперь глупости говоришь ты, улыбнулся в мыслях трувер. Никого я не брюхатил
Недоверчивый смешок.
но если охота так думатьпожалуйста. Думать не возбраняется.
Воцарилась неловкая тишина, лишь потрескивал в костре сухой хворост.
Все. Хватит полуночничать. Завтра идти и идти, подвела итог девушка. Спать. И каждый на своей стороне кострища.
Она принялась забрасывать багровые угли землей.
Виллим проснулся, как от толчка. Открыл глаза. Рассветало. Раскаленная докрасна после еженощного поединка с Подземным Владыкой колесница Хортала упрямо выкарабкивалась на небесный свод. Трувер с хрустом потянулся и встретился глазами с хитрым прищуром серых очей Ласки. Она стояла, улыбаясь чему-то своему, и сматывала на локоть длинный волосяной аркан. На удивленно приподнятую бровь Виллима ответила:
Старшая Сестра входит в полнолуние. Младшаяв последнюю четверть. Нечисть обнаглела вкрай.
И чем же спас нас твой аркан? Виллим, как бы невзначай отвернувшись, поправил на груди под кафтаном небольшой увесистый кошель.
Ну, чудак! Неужели не знаешьконский волос нежить и нелюдь держит. Потому как над лошадьми пребывает благодать Матери Коней. Ходят вокруг, ходят. Злятся-ярятся. А сделать ничего не могут.
Так ты из Айрока? догадался молодой человек. Из почитателей Матери Коней!
Помолчи, отрезала девушка. Пора в путь.
А перекусить? трувер потянулся к тощему мешку, на дне которого еще оставалось немного вяленой оленины и сухарей.
На ходу, певец. На ходу. Следующая ночь похлеще будет. И я мечтаю провести ее с крышей над головой.
И она снова, не дожидаясь спутника, двинулась по дороге широким шагом опытного ходока.
Чтобы догнать ее, Виллим припустил бегом. Пристроившись рядом, спросил:
А почему имя у тебя такое? Ласка должна быть тихой. Сидеть около мамки, прясть, вышивать крестиком и жениха дожидаться. А ты с дубиной по дорогам шастаешь.
Спросил и пожалел. Девушка глянула на него как на блаженного:
Откуда ты такой выискался? Любопытный.
Не хочешьне говори. Я такдля разговора.
Ты городской, должно быть?
Виллим пожал плечами.
Да уж наверняка, продолжала она. В деревнях да хуторах лесных всяк знает: нет зверя страшнее ласки. В курятник залезетвсем несушкам головы поотгрызет. Лосю в ухо забирается и мозги выедает
Змея, что ли, какая?
Сам тызмея. Зверек такой. Навроде хорька или горностая, каких в Дар-Кхосисе богатые дамы для забавы держат. Только меньше.
И чтолося завалить может?
Сама не видела. Но люди говорят.
Беседа понемногу перешла на крупногокрасногозверя. Потом поговорили про манеры охотиться каллеронских лендлордов, о песнях, которые предпочитают лендлордовы жены Виллим то и дело перевешивал цитру из-за спины на грудь, подтверждая свое мнение десятком строчек известных певцов древности и дней нынешних.
Дорога то вилась среди раскидистых вязов и буков, то ныряла в заросли боярышника и лещины, а то и вовсе выбегала на открытые прогалины пару тысяч шагов в поперечнике.
Светило близилось к зениту, когда им пришлось укрыться в кустах. По дороге протарахтел десяток груженых повозок, сопровождаемых добротно вооруженной стражей. Виллим заикнулся было, что не худо-де к обозу присоединиться, но один взгляд Ласки отбил у него всю тягу высовываться перед незнакомыми людьми.
Пережидали долго. Девушка шипела и все прикидывалапоспеют к какому-никакому хутору до вечера или не поспеют. По всему выходилоне поспеют. Поэтому хмурила бровь всё сильней, на шутки Виллима не отвечала звонким смехом, а зыркала, как боевой кот. Разговор больше не клеился.
К вечеру небо заволокло тучами. Припустил мелкий, но убористый дождь. Виллим запрятал цитру под плащ и уныло шагал, с трудом поспевая за стремительной, как атака конницы, Лаской. Холодные капли скатывались по волосам и, попадая за ворот, заставляли вздрагивать и ежиться.
Снова место для ночлега, по одной ей видимым приметам, выбрала девушка. На этот раз костра не разводили: хворост и валежник успел изрядно пропитаться влагой. Поэтому, обнаружив дерево, под которым было чуть суше, чем вокруг, Ласка окружила ствол веревкой из конского волоса и уселась, привалившись спиной к серовато-коричневой шершавой коре. Виллим примостился рядом. Почти вплотную. Девушка не отстранялась, погруженная в свои мысли. И даже не сделала попытки прикрикнуть на него. Виллим хотел рассказать по случаю историю о двух горцах, выживших в метель, укрываясь одним плащом, когда их товарищи замерзли насмерть каждый под своим, но вовремя вспомнил смертоносный посох и сдержался от греха подальше.