Бой засчитали за Меньшовым. Четыреста рублей, ха. Оппонента унесли с квадрата на носилках. И тут Светлана вскочила со своего места и к этим носилкам бросилась. Склонилась над Морриси, ласковые слова ему говорит, успокаивает. Мол, все будет хорошо, выздоровеешь. Люблю тебя. Люблю. И он ей с кровавым хрипом тоже отвечает: «Льюблю» Здесь только Медведя опалило. Ясно, за кого она болеть пришла. Гадина! Гадина какая!
Оттащили носилки к дежурной машине, Светлана рыдает в коридорчике у раздевалок. Он ей:
Вот, значит, как
Она кричит:
Да! Так!
И давно ты с ним?
Какое тебе дело, мясник проклятый! Груда свинины! Ты убил его, убил, убил, убил! Лучше б сам там валялся без башки!
Медведь поплыл. Скрутить ее и сломать. Переломать ей все кости. Но пока он одно только сказал:
Я доволен. Конец ему. И карьере его конец.
Гад! Гад!
Гадина!
Он покалечил бы Светлану, даже движение какое-то микроскопическое успел сделать в ее сторону. Но на них прикрикнул милиционер:
Прекратить! Бывалый седой дядька, затвором клац! И этот беспощадный механический звук отрезвил обоих. Молча разошлись.
Меньшов дотерпел до дома. Даже сумел дозвониться в Гильдию и отменить два следующих боя. А потом сел пить. Но поначалу не брал его хмель, и довольно долго. Тело уже обмякло, а в голове все еще стоял тревожный звон. Все еще пробивало водочную блокаду то гневом, то досадой, то подлым сквозящим чувством, которому нет названия: больше ее не будет, больше им не бывать вместе. Может, ему полегчало бы, исчезни она совсем с этого света. А то ведь станет где-то там, далеко от него, жить. Не важно с кем, не важно где, важно, что отдельно от него. Продолжит свою жизнь, а ему никогда больше принадлежать не будет. Зачем оно все так получилось, чем он провинился? Чем он плох? Разве можно так мучить человека? За что? Не убивать же ее на самом деле Но в конце концов Медведю немного полегчало. Мозг отяжелел, мысли в нем надолго уже не задерживались.
Как на грех, пьяному случается докопаться до тех неприятных идей, которые он же на трезвую голову припрятал от самого себя поглубже. Копнул, где не надо, и Медведь. Набрал номер Жеребца, поздоровался
Ты это к тебе моя Света приходила?
Не понимаю.
Что ты там не понимаешь? Она с тобой ну договаривалась?
О чем, Медведь? Ты пьяный, что ли?
Да, выдавил Меньшов и повесил трубку. Переживать он будет потом. А сейчас его тяжелой головы хватало только на одну простенькую констатацию: «Подставить меня хотела Жеребцу. Чтоб я ее красавчика не зашиб».
Тут у него полились ручьем пьяные слезы. Вот стерва! Вот же стерва
Адвокатсамая цивилизованная профессия. Так им говорил лектор по курсу гражданского права. Меньшов знал, что даже самый лучший боец встречает старость тяжело. Поединщики в любом случае выходят в тираж задолго до пенсии, а искусство откладывать деньги на будущее в России как-то не привилось. Искать новую работу необходимо, пока ты еще на коне, пока денежки водятся в кармане, пока свежи связи в юридической среде. Вот Меньшов и учится на адвоката. На совесть учится, в слабаках и здесь не ходит. Сейчас заказов берет уже не так много, как прежде, а через годик и вовсе положит меч. Присмотрено ему местечко, не особенно денежное, молодой все-таки, но надежное и навырост. Знакомые приличные люди, пыль им вытирать не станут. Еще увидит Светка, кого она променяла на своего красавчика распоротого. Месяц минул Впрочем, не стоит думать о ней. Неконструктивные эмоции
Гильдия имела право путать его планы. В свой черед Меньшова отправляли на процесс защищать права той стороны, которая не имела средств нанять бойца. Место в реестре покуда терять не резон, так что Медведь не отказывался.
В этот раз ему прислали заявку на бой в неравном деле. Мелкое издательство защищало свои права против могучих риэлторов. Странно, что судья объявил тяжбу спорной, да еще выпросил у Гильдии государственного поединщика из лучших, из ветеранов. Чем-то ему риэлторы не приглянулись, от большой, наверное, взятки отказался.
Меньшов приехал на суд, пребывая в некотором удивлении. Оппоненты не попытались предложить ему денег. Хотя знали, наверное, кто он и что он. Откуда такая уверенность? Что там за костолом припасен? Удав на Кубе, Малыш в запое, Вьюга уже не та. Вроде, больше некому Со стороны умелец? Временно прописали в Гильдии какое-нибудь молодое дарование? Привозной из желтых? Ну-ну.
Зашел в секретариат подписать заявку. Девчонки, как одна, глядят на него, глаз не отворачивают. Кто-то с сочувствием, кто-то с усмешечкой. Видно, риэлторы со своим бойцом здесь уже были и какой-то у них заготовлен сюрприз особый.
Сюрприз тебе, Медвежка, говорит ему старшая, ставя штампик. Он ей всегда нравился. Хотела познакомиться Знаешь, кого припасли? Со своей стервочкой встретишься.
С ке-ем? не понял поначалу Меньшов.
Со Светкой Медянниковой. Ты что, ты что?! Иди давай
А ведь он ничего не сказал. И не сделал ничего. Только посмотрел на нее.
Медведь спустился на глубину. Ни на кого не глядя, переоделся прямо в зале. Черта с два он ей руку пожмет! Едва дождался гонга.
Она выходит в светлом обтягивающем трико. Волосы зачесаны на пробор, сверху обруч какой-то кожаный. Меч свой легкий, недлинный, похожий на акинак, из руки в руку перебрасывает. Картинно так перебрасывает, зайчиха косоглазая. Даже клички толковой не завела. Бедрами повиливает, хочет, чтобы Меньшов пожелал ее, так ему драться будет очень неудобно. Ну и как, он, Медведь, чувствует что-нибудь? Поднимается у него окаянная плоть? Ни черта не поднимается, одна только злость в душе. О! О! Смотри-ка, дура, кивает ему! Проиграй, мол, поделимся Что эта зайчиха себе думала, когда согласилась идти против него?
Меньшов в ответ кивать не стал. Он почувствовал, как волной накатывает горячее боевое безумие. Меньшовская глотка издала низкий утробный рокот. Светлана вздрогнула, в глазах ужас, ужас в полный рост, мертвая безнадежность. Неужто верила в свое плотское обаяние? Женщина заняла такую позицию, чтобы судейские не расслышали ее слов:
Мишка, мы цивилизованные люди
Дура, всегда она путала жизнь там, наверху, и здесь, на глубине.
Меньшов ей так же тихо цедит:
Ну уж нет. Поквитаемся сполна, любимая
Юлия Вересова
ВСТРЕЧНЫЙ ОГОНЬ
Пролог
Лена сделала над собой усилиеи проснулась. Она научилась этому уже давногода три или четыре назад. А что прикажете делать? Когда живешь рядом с такой чертовкой, волей-неволей приходится принимать какие-то контрмеры. Тут научишься чему угодно!
Лена открыла глаза, резко села в кровати и громко, раздельно произнесла:
На-до-е-ло.
В соседней комнате послышался шорох. Через мгновение сестра стояла в дверях и смотрела на Лену, виновато улыбаясь. Ишь ты, какая смирная! Ага, как же! Так она и поверила в это чистосердечное раскаяние. Притворщица!
По-настоящему злиться на сестру Лена не могла, но тон с ходу взяла самый строгий:
Ты опять за свое? Бессовестная! Хоть бы глаза отвела для приличия! Прекрати свои штучки. Поняла? И дай мне, наконец, спокойно поспать.
Лен, не обижайся, пожалуйста. Просто у тебя всегда так интересно!..
Слушай меня внимательно. Мне НЕ НРАВИТСЯ, когда кто-то лазает по моим мозгам. Даже если этот кто-томоя родная сестра.
Несколько секунд они смотрели друг дружке в глаза. А потом не выдержализвонко и весело расхохотались.
Ну, ведьма!.. Так и перекрестила бы тебя! Лена с трудом выговаривала слова от смеха. Брысь отсюда! Я ведь и правда спать хочу.
И зарылась лицом в подушку.
1
Слышь, Серый, к чему снятся обнаженные рыжие красавицы?
Чего-о-о? Опять издеваешься?
Сережа Тополевневысокий плотный юноша с флегматичным характеромк любым словам старшего товарища относился с подозрением. Юрка поступил в институт уже после армии. Сейчас, к концу четвертого курса, ему было двадцать пять лет, и он не упускал случая подшутить над мелюзгой. Хотя, надо признать, шутки его были по большей части добрыми и безобидными.
И что же делала, сын мой, в твоих сновидениях девица сия? с комичной серьезностью вступил в разговор Ваня Хохлов, единственный человек в группе, кого Юркина манера общения не смущала и не шокировала. Все сказывай, без утайки. Не вводила ли во грех?