Самое хорошее освещениеэто естественное, козлы! Послышался гогот, и залихватский голос из утробы вагончика одобрительно пробасил:
Вот за что я люблю Юльку Наливай!
Генералов брезгливо поморщился. Он презирал двухгадючников, которые, в отличие от него, не нюхавши пороху, не служа в армии запросто получали лейтенантские погоны, и все потому, что умудрялись закончить институт. А онФедор Генералов, два года оттарабанивший в забайкальских степях и полгода в Кстово, имел всего-то звание прапорщика. Они, бумажные черви, не знавшие даже, как мыть с мылом полы в сортире, считались офицерами, мать их за ногу! Слабым утешением ему служил тот факт, что он был назначен командиром роты, и что замполитом у него настоящий, закончивший политическое училище лейтенант Кусичев. Даже идиот Кусичев, ничего не смыслящий в воинской стратегии, и путающийся в сочинениях основоположников, со временем должен был стать майором или подполковником, получить хорошую пенсию, квартиру в теплом городе и соответствующее отношение окружающих. А ему, Генералову, при всех его несомненных способностях, в лучшем случае светило звание старшего прапорщика (тьфу, мерзость-то такая!) да издевательский шепоток за спиной. «Курицане птица, прапорщикне офицер!»
В Кепкино мы не пойдем! подходя к бараку объявил он Кусичеву тоном Наполеона, когда тот дал команду атаковать русских.
Что?
Что нам Кепкино, Андрюха?
С Кусичевым Генералов чувствовал себя великим полководцем.
КепкиноДа мы там уже всех баб перетискали! В Краснохренск двинем!
Кусичев заморгал пьяненькими глазками.
Кутить, так кутить! Пора выходить на орбиту!
А когда двинем? загоревшись новой авантюрой, вопросил юный выпускник военно-политического училища.
Сейчас и двинем. Тормознем на трассе машинуи тю-тю
Но двинули они не сразу. Сначала надо было собраться. Впрочем, нет! Сначала они «расширили сосуды». Потом переоделись в гражданскую формув целях конспирации. Потом искали подходящую сумку и заполняли ее тем, что может понадобиться двум молодым мужчинам и двум нестарым женщинам при праздновании Дня международной солидарности трудящихся. Потом они вышли, но вспомнили, что не захватили деньги. Потом вернулись и еще раз «расширили сосуды».
В семь вечера две шатающиеся фигуры брели по трассе ЗаплатовоКраснохренск и водители редких попутных машин могли наблюдать их оживленную жестикуляцию.
Генералов чувствовал дух свободы. Справка, выписанная лихим Афанасовым, давала ему три дня отдыха от идиота Клюзнера, от воплей неврастеничного командира отряда майора Кнопкина, от необходимости организации праздничного досуга с обрыдшим личным составом (пускай заместитель попрыгает!).
Учти, Андрон, назидательно поучал Генералов лейтенанта, если хочешь достичь больших высотбудь смелым! Что нам Кепкино? Три километра ходьбы, ха-ха
Хи-хи-хи!
они думают, что если издали приказ о запрете выезда из гарнизона, так и все на этом?
Да уж!
А мы их перехитрим! Во-первыхне узнают А во-вторых, если чтоскажем, что ездили в Собачинск! Попробуйдокажи!
Собачинск был районным городишкой в тридцати километрах от Кепкино, и хотя считался запретным для поездок, начальство смотрело на это сквозь пальцыпривыкло.
Мимо пролетел грузовик.
У-у, сука! погрозил кулаком Генералов, внезапно свирипея. Он воспринял это как вызов, брошенный судьбой.
Видал? Не взял, сволочь! Вот они, люди! С ними по-хорошему нельзя! Только кулак! В репу! В репу! Знаешь, как я раньше делал? Построю воинов у кого фамилиина «ян» шаг вперед! И в бочки их а в бочках вода
Какие бочки?
Из под бензина! И командую «Срочное погружение!» Понял? Боялись, сволочи! Пока боятсяуважают, так-то!
А потом?
Потом одному гаду челюсть сломал рука неделю болела ну они и накапали в политотдел
Генералов остановился и с огорчением вздохнул:
Пучилов вызвал говорит понимаю Вас, товарищ прапорщик, но бить солдат нельзя могут прокурору настрочить!
Сзади заревел мотор рейсового автобуса. Генералов с Кусичевым обернулись и замахали руками. Скрипнули тормоза, и дальше беседа продолжалась в полупустом салоне красного «ПАЗика».
У нас на практике комбат тоже говорил, что бить нельзя, поделился Кусичев. А потом на утреннем разводе одному казаху так дал, что тот три месяца в санчасти провалялся!
Молодец! одобрил Генералов. Только так можно победить. Знаешь, какой Жуков жестокий был? А Тухаевский? Вперед, и не ныть! Без этого, Андрон, нельзя!
Тут прапорщик наконец оседлал своего любимого конькавоенную стратегию. Непонятно каким образом он перекинулся на воинские таланты Суворова, битвы Александра Невского и победы Ганнибалла. При всем при том, что рассуждал он о делах давних, и не имевших к нему никакого отношения, у Кусичева волей-неволей складывалось впечатление, что только благодаря мастерству Генералова были разгромлены псы-рысари на льду Чудского озера и окружена армия римлян в битве при Каннах.
Главноесобрать все силы в кулак и ударить им по слабому месту! орал на весь салон вошедший в раж прапорщик. Сначалаартподготовка, затемтанки! И особое вниманиеразведке! Тс-с!.. Ты знаешь, что на самом деле было с атомной бомбой?
Утомленный возлияниями и монологами прапорщика, Кусичев отрицательно мотнул головой. Какие, на хрен, атомные бомбы, когда в голове у него неотвязно вертелась крепко сбитая фигура почтальонки Надькивосемнадцатилетней кепкинской «звезды», простой и доступной в общении. Кроме того, его беспокоили возможные последствия загула, хотя он уже и понимал, что ничем не рискуетне уволят же его из армии. А уволятеще лучше!