Только не надо думать, будто мы гомики и всё такое. И Жеку, и меня возбуждает порно с девками (никакого другого мы и не видели), и стены у нас обклеены постерами с голыми бабами, и дрочим мы каждый на свою любимую актрису. Но иногда захлёстывает такая тоска и страх остаться одному, что быть вместеединственный выход. Порой мы делали это ночью, с тревогой прислушиваясь к ночным звукам в квартирене проснулся ли папка, не услышал ли? Но он всегда храпел и ничего не слышал.
Потом нам, конечно, было стыдно, мы не смотрели друг другу в глаза, и со стороны могло показаться, что мы поссорились. Это не так, мы с Жекой были очень дружны. Сердца наши разрывались оттого, что нежность свою мы проявляли так пидорски. Но пользоваться куклой, которая находилась в специальном шкафу и была доступна, нам не хотелось. Куклане человек, хотя её можно пользовать во все отверстия, и ничего она в ответ не скажет. Она не будет дышать вам в шею, не стиснет так, будто боится потерять. А домработницы у нас не было.
Содержание домработницы обходилось дорого. Постоянные тренинги, отдельная комната, браслет слежения, эстетическая хирургия, лекарства, одежда, косметика. Да и рискованнобывали случаи, когда тренинги не помогали и домработницы срывались. Впрочем, вы и сами это теперь знаете, так что объяснять, думаю, не нужно.
После близости мы принялись драить квартиру, будто пытались избавиться от следов преступления. Постельное бельё, одеждав стирку, потом я с пылесосом, а Жекас тряпкой и шваброй, каждую комнату, окна нараспашку, чтобы проветрить квартиру. Я думал, как помочь Сергею Игоревичу, Жека тоже об этом, правда, немного в другом направлении. После уборки я пошёл в душ, и тщательно вымылся. Когда я вышел, Жека чистил на кухне картошку.
Мы должны позвонить, сказал он.
Игоричу?
В милицию.
Ты чё, ёбнулся? обалдел я.
Жека не обиделся. Он даже не обернулся на меня, просто стоял у раковины и снимал с клубней тонкую аккуратную стружку.
Завали и слушай, продолжил он. Стопудово сейчас все наши растрепали своим родакам про Федьку и его ёбаного дядю. Если родаки не идиоты, они уже звонят в ментовку. И если Трефилов действительно впопеску, а мы не позвоним, это может плохо для нас кончиться. Станут спрашивать, почему вы одни не позвонили, начнут проверять. Нахуя нам это надо?
Ты же сам
Колян, если мы этого не сделаем, нам пиздец, понимаешь? И папке пиздец. Мы должны
Понял, не дурак, огрызнулся я. Только это без меня.
Как хочешь. Дочистишь картошку? Мне тоже в душ надо.
Я занял его место.
Только не обижайся. Так надо.
Проехали.
В душевой зашумела вода. Я чистил картошку и думал. Конечно, Жека был прав. По телевизору и в соцсетях постоянно сообщалось о пропавших пацанах нашего возраста, о неопознанных трупах. Разбуди нас во сне, мы без ошибки могли оттарабанить правила поведения с незнакомыми людьми. Мы их не просто наизусть знали, мы их соблюдали! Но всё равно: раз в полгодав год, то тут, то там исчезали пацаны. Трефилов мог оказаться хорошо зашифрованным педофилом.
Но я в это не верил.
Жека, я всё, крикнул я. Хлеба купить надо.
Деньги на тумбочке, ответил Жека сквозь шум воды.
Это был последний раз, когда я слышал его голос.
Не нужно думать, будто я не боялся. Худшего ужаса я в жизни не испытывал, даже потом, когда всё оказалось гораздо страшнее. Мне казалось, что за мной следят, за каждым углом я видел харю Федьки Прошина, в каждом встречномневедомого мне дядю Гошу из Сибири. Пару раз я даже порывался уйти, но понимал, что если я сейчас не сделаю то, что задумал, на это решится Жека, и что-нибудь плохое может случиться с ним. И ещё я знал, что он может не выдержать. Конечно, серьёзнее и увереннее в себе был он, но терпеливей и методичнеея.
По пути я всё же заглянул в магазин и купил буханку ржано-пшеничного, большей частью ради того, чтобы успокоиться. Запах свежеиспечённого хлеба успокаивал, и по пути к Трефилову снюхал почти полбуханки.
Мы несколько раз были у Сергея Игоревича доманавещали, когда он болел, поздравляли с днём рождения, заносили рефераты, если не успевали сдать в школе. Его однокомнатная квартира имела спартанский вид, единственной роскошью там была домработница Саша. Саша так же была нашим секс-инструктором, она учила нас, как пользоваться женским телом, чтобы получить максимум удовольствия. Саша не была красивой, но телом своим владела виртуозно, в её кабинет всегда выстраивалась огромная очередь, она запускала по пять человек одновременно. Правда, в квартире Трефилова она принадлежала только ему, и Сергей Игоревич всегда запирал Сашу на балконе, когда в гости приходили мы.
У дома Трефилова меня накрыло очередной волной страха. Возможно, я предчувствовал, чем всё обернётся, но, если отбросить всё эту инфернальную чепуху, я боялся не последствий, а того, что Сергей Иванович на самом деле окажется пидарасом, и загнанный в угол, сотворит со мной нечто ужасное. Он сам на уроках рукопашки рассказывал о таких случаях, и настаивал, чтобы никто из нас, ни под каким предлогом, не соглашался садиться в машины или заходить в квартиры к незнакомым людям.
Несколько раз вдохнув аромат остывающего хлеба, я вошёл в подъезд, поднялся на третий этаж и утопил кнопку звонка. С той стороны послышались шаги.
Кто? спросил Трефилов.
Сергей Игоревич, это я, Нагорских.
Коля? Что-то случилось?
Мне нужно с вами поговорить, это очень важно.
Коля, мне некогда, я не один. Ты не мог позвонить?
Это не телефонный разговор. Я очень быстро.
Почему я не догадался сразуесли Трефилов разговаривает через закрытую дверь, значит, что-то неладно? Я мог сказать какую-нибудь ерундовую вещь, например, что не приду завтра к первому уроку, потому что нужно сходить на флюорографию, или спросить как называется модель ножей для учебного боя, которые я хочу купить в спорттоварах.
Но я не понял сигнала и продолжал трезвонить. Трефилову пришлось открыть. Выражение его лица мне не понравилосьнапряжённое, раскрасневшееся, волосы взъерошены, будто он только что после жёсткого спарринга.
Можно войти?
Нет. Говори, только быстро
Сергей Игоревич, Прошин решил, что вы ну этот самый
Он не успел поднести палец к губам. Он даже шикнуть не успелраздался сухой треск, запахло озоном, глаза Трефилова закатились и он упал. Я тоже не успел рыпнуться, как мне в шею воткнулось что-то острое, последовал оглушительный удар, ноги подкосились, меня подхватили и втащили в квартиру Сергея Игоревича.
В себя я пришёл, когда меня привязали скотчем к офисному креслу. Надо мной висел незнакомый мужик.
Кто такой? спросил он.
Николай Нагорских, восьмой класс общеобразовательной школы номер семь, классный руководительТрефилов Сергей Игоревич.
С какой целью пришёл?
Предупредить классного руководителя о готовящемся покушении. Дяденька, меня дома, наверное, потеряли
Разберёмся. Откуда информация о покушении?
Федька Прошин сказал.
А почему в милицию не заявил?
Не подумал, торопился.
Мужик посмотрел мне за спину, потом снова на меня.
А почему твой Федька вдруг задумал убить классного руководителя?
Потому что придурок, совершенно искренне сказал я.
Ты должен был заявить на него администрации школы.
Я
Кто-то несильно, но больно ударил меня по ушам.
Малыш, ты чего-то не понимаешь, мне кажется. Никто из вашего класса не пошёл предупреждать учителя. Все сразу позвонили в милицию. Почему ты поступил наоборот?
Хотел успеть
Снова удар. Из глаз брызнули слёзы.
Говориты знал, что Трефиловбеглый преступник?
Нет.
Удар.
Не знал, это Федька сказал, сквозь рыдания и сопли ответил я.
Какие у тебя отношения с Трефиловым?
Удар.
Не бейте меня! Он мой учитель.
Удар.
Повторяю вопросв каких отношениях
Он мой учитель!
Удар. Ещё один. Ещё. Из ушей что-то потекло. Мужик поднял рукумол, хватит.
Повторяю вопрос. Подумай, прежде чем
Он мой учитель! заорал я, и голос мой сорвался на визг.
Я сжался, ожидая наказания, но удара не последовало.