Угу, снова мычит.
Чего «угу»? Чего ты мычишь как трижды переклонированная корова?
А чего мне делать, по-твоему? делает он вид наивной растерянности.
Ну, может, посоветуешь-таки, чего-нибудь?
Вот, назидательно поднимает он вверх указательный палец, с этого и надо было начинать! Так чуть пыхтя лезет он в самый нижний ящик стола, это не то Тоже не то звучит сосредоточенный бубнеж шефа, скрывшегося от моего взора под своим массивным столом, ага! возвещает он победоносно и, как-то даже чуть злобно. Нашёл! вываливает на столешницу увесистый томик синтетической бумаги. За это надо выпить! сообщает тоном, не требующим возражений и мы выпиваем ещё по рюмашке контрабандного привета из прошлого, в обличии старого доброго «Джека Дениелса».
Давай смотреть, начинает он листать томик, хрень, хрень, хрень, твердит он пролистывая статью за статьёй.
Что это? интересуюсь с чуть хмельным задором.
Это, Игорёша, то, что мы с тобой должны знать назубок! хлопает он ладонью по развороту и приподнимает книгу, дабы я смог увидеть название, которое гласило, что данный толмуд ничто иное как «Должностная инструкция сотрудников универсальных информационных центров».
Слышь, Серый, а чего ты мучаешься? Посмотри виртуальную версию и не надо ничего искать! Вбей запрос и
Ага, умный такой? нервно салютует он под козырёк. Чтобы, когда их проверочный вирус будет шерстить нашу базу, я вместе с тобой попал под комиссию? А? Как пособник, надоумивший тебя плести небылицы, вписывающиеся в твои полномочия?
Всё прям так серьёзно?
А ты думал? Уже года три как по каждой жалобе, либо должностному проступку, запускают вирус, который ищет информацию, подтверждающую либо опровергающую твои доводы в объяснительной. Причём, ищет не только в твоих рабочих файлах, а по всей системе организации, попавшей в поле зрения. Так чтохрен им, а не запрос по базе! Вот, нашёл! победно каркает Масловский.
Я решаю не задавать лишних и, скорее всего, глупых вопросов и просто взираю, как мой товарищ ищет в должностной инструкции отмазку от свидания моего личного дела с трудовой комиссией.
Не подходитфигняхреньа вот этопожалуй приоживляется шеф, доведя пальцем почти до нижнего бортика страницы, хотятоже хрень.
А что там? вырывается моё любопытство.
«Управляющий в праве выехать к клиенту на дом, либо рабочее место, с целью удостовериться лично в правдивости оснований для получения социальных льгот. Так же управляющий имеет право поручить данное задание старшему консультанту».
Ну, такобрадовался я, идеально! Я, типа, был на выезде и всё такое
Не идеально, кривится Сергей. Там нужно указывать имя и данные клиента. И они будут проверятьпришлют вопрос, простой такойнавещал, мол, вас, такой-то такой-то, по такому-то поводу, и два варианта ответа «да» и «нет». Ты думаешь, кто-то ответит «да», просто чтобы сбрехать системе? Или может, кто-то прикроет тебя? Ах да, кто же это может быть? Ведь сильнее нас ненавидят только, пожалуй, изгоев, что живут по лесам да вонючим захолустьям Ой, придумал! Давай сделаем такя отправил тебя к изгоям? С их асоциальностьюшанс есть! Ах да, у них же связи нет. Вот беда зло юморит начальник.
Да заткнись ты! прикрикиваю на него. Мне кажется, КАЖЕТСЯ, подчеркиваю я, у меня есть кандидатура.
Что, правда? приподнимает бровь Масловский.
Лиза Суворина.
Это та, которая тебе сиськи в подворотне показывала?
Своевременное замечание, кисло кривлюсь, глотая очередную «язву», коих Серёга производил на свет превеликое множество. Смотриона льготница, недавно приходила на приёмчем не кандидат?
Признайся, расплывается в ехидной улыбке Масловский, ты просто решил принять её предложение?
Да иди ты! нервно машу на него рукой. Для этого, твоего липового поручения, что-нибудь нужно?
Нет. Оно даётся устно, никаких документов. Иначе, я бы даже не остановился на этом пункте.
Хорошо. Ну, я пошёл звонить ей. Попытаю счастье
Конечно же, я никому не дозвонился. Во-первых, потому как я не смог отправить сообщение со своего личного номера, чтобы кратко объясниться, поскольку активировав гарнитуру, выдернув её спящего режимамоментально получил извещение о пришедшем бланке, так как все службы личной коммуникации уже давно объединены. И тогда у меня был бы всего час на сочинение легенды, в которую либо поверит комиссия, либо, что вероятнее всего, не поверит, поскольку доказательств у меня никаких не имеется. Проигнорировать извещение из департамента я тоже бы не смог. Ведь по закону оно обязательно к ознакомлению, а значитнезнание содержания, в этом случае, никоим образом, не освобождает меня от ответственности.
Я пытался звонить с рабочих универсальных номеров, но Лиза, вполне справедливо не брала трубку, поскольку система оповещала её, что звонок идёт из УИЦ, а с нами никто добровольно беседовать не желает, так как новостей хороших мы, как правило, не несём. К тому же, звонок или извещение из универсального информационного центра не были обязательными к ознакомлению, в отличие от того же департамента, потому я особо и не рассчитывал на успех данного предприятия.
И вот я стою у лифта, в подъезде, в котором живёт Лиза Суворина, и уповаю на то, что застану свою клиентку дома. Жду пока кабина развезёт предыдущий набор желающих добраться до своего этажа и робко надеюсь, что Лиза проявит понимание и снисходительность икак егомилосердие. Это слово уже давно вышло из обихода. Да и смысл его помнят немногие. Жизнь в постоянной борьбе с новыми вызовами природы ли, правительства ли, иных явлений мешающих простым людям просто жить, не способствует развитию благодушия, а напротив, заставляет сердце покрываться каменеющей, с каждым днём всё больше, чешуёй. Она сейчас неоходима, чтобы не проткнули сердце, не порвали. А, если и порвалито, отнюдь, не без титанических усилий. Но надежда всё же есть.
Лиза показалась мне, измученной, конечно, осторожной, но совсем не злобной. Просто не очень счастливая женщина. Одна из миллионов Мне удалось воспроизвести в памяти её расписаниесегодня у неё нет занятий. И вчера не было. Значитили дома или по делам ушла. А если по делам? Что тогда? Об этом можно даже не думать. Чего толку? Проверю, да и всё
Вот и лифт уже опускается ко мне на встречу. Интересно, а почему я вспомнил о её расписании? Может потому, что после её ухода, приняв ещё одного посетителя, зачем-то снова просматривал дело тонущей в бытовом горе посетительницы? Или просто память подыграла мне? А может, я к ней неравнодушен? Может она мне нравится? Нет! Это не то! Тут, скорее, жалось. Желание помочь, помочь хоть кому-то. Это, наверное, тоже, своего рода, эгоизм. Ведь, жертвуя какую-то малость, ты не становишься бедняком, не становишься калекой, ничего не лишаешься. Это и не жертва вовсе. Ты делаешь лучше себе. Ведь именно у тебя на душе становится легче и теплее. И тогда, хотя бы на время, перестаёшь чувствовать себя мразью, которой на самом деле являешься. Все мы, такие, мрази Просто боимся в этом признаться. Может в этом и есть суть? Признать и стремиться стать лучше? А для кого лучше? Для себя? Для других?
Дьявол! Расфилософствовался и сам не заметил, как очутился у дверей квартиры, в которой живёт нужная мне особа. Я протягиваю руку к идентификационному сенсору, но не успевают мои пальцы коснуться чёрной пластинки, как дверь сама собой отъезжает в сторону, будто всасываемая стеною, и на меня буквально вываливается моя недавняя знакомая. Она копошится в сумке и не смотрит вперёд. Бодая меня головой в грудь, слегка вскрикивает и даже подпрыгивает от неожиданности и едва не подпрыгивает второй раз, когда видит на кого она впопыхах наскочила.
Что вы тут делаете? строго спрашивает она, сделав шаг обратно в квартиру.
Я к тебе, отвечаю просто и благодушно, мы, кстати, перешли «на ты», помнишь?
Помню, в её голосе явственно читается испуг, что, по нашим временам, вполне логично. По какому поводу? вполне официальным тоном вопрошает она и, как бы между прочим, опирается ладонью о стену, как раз около того места, где располагается дверной ключ-кликеродин щелчок маленькой кнопки и дверь закроется. Хотя, конечно, это недальновидно и даже глупо. Двери не закрываются со скоростью света, так что бандит или, например, насильник, запросто прошмыгнёт внутрь, пока стена будет выплёвывать полимерную преграду.