Вы рано, дружелюбно объявляю, поравнявшись с Лизой.
Извините, ещё больше сжимается она в комочек, оплетённый шерстяными нитями. Такая неуверенная в себе, равно, как и в завтрашнем дне, женщина. Жаль, очень жаль Её и таких как она
Я просто боялась вас пропустить, попытается она скрыть своё смущение, но у неё плохо получается. Я, если честно, думалавы не придёте.
Ну, вот, пришёл, как у меня часто бывает, делаю ненужное уточнение и зачем-то приправляю весть этот словесный мусор слабым подобием реверанса. Ну, что? киваю на прозрачные автоматические двери, отделяющие уличную пустошь от гастрономического рая для избранных, пойдёмте, исправляюсь, одёргивая за замусоленный рукав своё неуместное панибратство.
Можно на «ты», со слабой улыбкой поправляет меня Лиза.
Ну, на «ты», так на «ты». Идём?
Мы шагаем меж прозрачных сейфприлавков, и я вижу, как Лиза не может оторвать взгляда от того, что находится за бронестеклом. Рыба, мясо, овощивсё натуральное. Такие продукты есть только в ИПК крупных чиновников, либо менеджеров успешных корпораций. Время от времени мне приходится поторапливать мою спутницу, слегка одёргивая её и увлекая за собой. А ей так хочется ещё хотя бы немного посмотреть на то, что она, почти наверняка, никогда не попробует.
Чтобы пройти к отделу среднего класса или класса «эконом», нам нужно миновать элитный зал. Зачем во всех магазинах делают именно так? Ведь большинство не может себе позволить ни один из этих продуктов, априори, так как их, попросту, нет в продуктовых корзинах, у таких как мы. Видимо для того, чтобы простые людиучителя, рядовые госслужащие, полицейские, инженеры, да, почти все, каждый день получали визуальное подтверждение своей второсортности. Зачем этот изысканный психологический садизм? Я нашёл для себя лишь один ответчтобы сброд, которым нас считают правители мира, смирился с тем, что он сброд
Пришли! Вот она! восторженно вскидывает руки Лиза, когда мы, наконец, минуем отдел элитных продуктов и углубляемся в лабиринт сейфприлавков нужного нам зала.
О.К., произношу ничего не значащие буквы и достаю из внутреннего кармана свою зарплатную карту.
Вообще-то, для того чтобы отовариваться никакая карта не нужна. Все, как универсальные, так и продуктовые лимиты привязаны, непосредственно, к личности. Картаэто лишь устройство для считывания отпечатка пальца, не более. Если её держит в руках владелец, в то время как происходит считывание данных, ничего, кроме покупки, не происходит. Если же другой человекприезжает полиция. Вот и весь фокус! А ещё, любую покупку можно совершить и без карты. Просто найти торгового менеджера, попросить сканер отпечатка и оплатить с его помощью. Правда, тогда с тебя взимают комиссию, высчитывая некий процент от стоимости купленных товаров, из универсального лимита. По какому именно алгоритму происходит этот расчётя не знаю и не хочу знать. Единственное, что мне известно, комиссияэто настоящий грабёж, средь бела дня. Потому, свою карту я предпочитаю не забывать.
Вот и сейчас она со мной. Провожу через прорезь приемникакоротко мигает зелёный светодиод, покупка прошла. Через секунду железный бокс, служащий постаментом витрины и одновременно небольшой автоматизированной кладовой, выплёвывает контейнер с пакетом, обогащённой кальцием генномодифицированной пшеничной крупы. Делаю то же самое у витрины, чуть правее, и выдвигается ещё один стальной ящик, являя нашим с Лизой взорам пакет с перловкой, тоже с искусственно повышенным содержанием кальция. Женщина секунду мешкает, смотрит вопрошающе, как бы спрашивая разрешения. Я ловлю её взгляд и коротко киваю. Тонкие пальцы сжимают упаковки и неуверенно складывают их в тряпичную сумку. Боксы же, потеряв тяжесть своей ноши, втягиваются обратно в насиженные гнёзда.
Спасибо, кротко, не поднимая глаз, говорит женщина и, прижимая сумку к груди, направляется к выходу. Вы идёте? роняет она не оборачиваясь.
Да, отвечаю и следую за ней.
Мы выходим из магазина и неспешно вышагиваем вдоль улицы, на Север. Мне кажется, что нам в одну и ту же сторону.
Здесь подойдёт, то ли спрашивает, то ли утверждает Лиза и сворачивает в тёмный проулок.
Что «подойдёт»? недоумённо шагаю вслед.
Женщина останавливается, углубившись во тьму переулка всего на какой-то десяток метров, оборачивается, медленно опускает на влажную от мороси землю свою белую тряпичную сумку. Лиза распахивает кардиган и начинает расстегивать пуговицы своей блузки, плотно сидящей на худощавом теле.
Что вы Что ты делаешь? сдавленно выползает из моей глотки, когда её грудь, уже практически показывает свои навершия.
Я ведь должна тебя отблагодарить? Разве не так? сухо спрашивает она, не отрываясь от дела.
Лиза, хватит.
Да ладно тебе. Ты ведь не просто так такой щедренький, правда? зло и, кажется, даже надменно усмехается, совсем потерявшая своё очарование скромности, молодая женщина.
Кривда, бурчу себе под нос и быстрым шагом покидаю тёмный грязный проулок.
* * *
В этот день, впрочем, как и в практически любой другой, мы с моим школьным товарищем Сергеем, который волею судьбы, с некоторого времени, является ещё и моим непосредственным начальником, сидим во второсортном баре. В сей раз в «Грустном клоуне». Здесь привычно до подкатывающего к горлу кома, до тех пор пока его не пропихивает внутрь приличное количество пойла. За столиками и у стойки полно разношёрстного люда, стоит гам и вонь от вспревших за долгий рабочий день тел. Серёга, как всегда, пришёл в бар уже под градусом и сейчас пьёт, лишь для того, чтобы поддерживать своё состояние. Я же пока только стремлюсь догнать своего товарища.
Знаешь, как меня достало это блядство? жалуется Сергей. Эти ремонтникинедоучки долбанные, уже третий день мою тачку держат. Детали к ним не пришли, видите ли! Бездельники! хлопает он ладонью по липкому столу. На хрен тогда было обещать, что за день отремонтируют? Я прав, Игорёк?
Ты знаешь, мне сегодня потрахаться предлагали, игнорирую его пьяный вопрос. Потрахаться, понимаешь? За две полукилограммовые пачки каши.
Ну и? булькает он себе под нос.
Что «и», Серый? За кашу! Это же полный пиз, машу рукой, так и не закончив фразу.
Такты согласился?
Ты чего, больной? искренне удивляюсь его «святой простоте» в таких шепетильных вопросах..
А чего? Даютдери. Бьютбеги.
Дебил ты, Серый.
Это не я дебил, назидательно поднимает указательный палец начальник и делает им круговое движение, это мир дебильный. Голодне тётка. И не дядька! хохотнул Сергей, но тут же помрачнел, погрузившись в пьяную тоску, которая у него, впрочем, быстро проходит. Голод он задумался шеф, ища взглядом подсказку, где-то на потолке.
Мразь он! опережаю я его с искомым определением. И мы тоже мразями становимся.
Ну, разводит руками мой хмельной руководитель, тогда«за мразей»! поднимает очередную рюмку и делает характерный игривый жест бровью, призывая меня последовать его примеру.
И я следую, тем самым убивая ещё чуток своих измученных нейронов и слегка приближая себя к тому идеалу современного человека, за который мы поднимает сей прекрасный, по нынешним меркам, тост.
Глава 2. Опоздание
Утро встретило меня недобрым и неласковым, как мне показалось, светом, бьющим прямо в лицо, а также нещадно терзающим уши пронзительным писком будильника. Нарушителя тишины я угомонил, не глядя, показав в экран «фигу». Поскольку, уже лет десять как, выключить сигнал практически всех моделей современных будильников возможно только специальной фразой или жестом, который, благо, можно самостоятельно запрограммировать, именно «фига» показалась мне тем самым «дзеном», который кармически идеально подходил для дезактивации данного устройства. Для верности покрутив дулей перед экраном будильника, который уже втягивался обратно в прикроватную тумбу, я, наконец, соизволил открыть второй глаз и принять своё пробуждение как данность. Потерев пальцами заспанное лицо, бросил в потолок краткое«Время?»
Динамик, из той же прикроватный тумбы, отозвался«десять часов, двенадцать минут».