Она еще улыбается по инерции, но брови удивленно ползут вверх. За ее спиной вижу застывший силуэт Торияпо сравнению с хрупкой русалкой он кажется великаном.
Доброе утро, как ни в чем не бывало, дружелюбно произносит она. Простите, мы вам помешали
Стою, как истуканв одной руке открытая бутыль, в другойотмычка. К возрастающей температуре добавляется электрическое потрескиваниея почти физически ощущаю его и знаю, что это начинает закипать Торий. Его глаза белеют, на скулах играют желваки. Я съеживаюсь, ожидая взрыва, но вместо этого он указывает на бутыль и произносит наигранно радостным тоном:
О, я гляжу, подвезли? Все в порядке? Не разбавлено, как в прошлый раз? и поворачивается к спутнице: Знаешь, за этими поставщиками глаз да глаз. Жулики! Закажешь спирт, а привезут воду. Приходится проверять.
Неужели? удивляется девушка. И часто такое бывает?
Частенько! Как видишь, один не справляюсь, приходится лаборантам поручать. Иной раз так напроверяются, что к концу дня на ногах не стоят. Я им за вредность премии выписываю. Печень ведь не казенная, и снова ко мне: Так ты ставь на место, ставь! Мне за него еще по накладной отчитываться, а ты этих бюрократов знаешь.
Ставлю бутылку обратно. Голова идет кругом. Ехидный тон профессора не вяжется с его яростным взглядом, от которого я вот-вот вспыхну, как папиросная бумага.
Большая удача, что ты такая ранняя пташка, Ян, обращается ко мне Торий. Давно хотел вас познакомить, теперь исправляю ошибку. Хлоя Миллер, моя давняя знакомая и основательница фонда «Открытые двери».
А я вас сразу узнала, говорит Хлоя и протягивает руку.
Делаю над собой усилие и выцеживаю сквозь зубы:
Каким образом? Мы не встречались.
Нет, улыбается она. К сожалению, когда я приезжала в реабилитационный центр, вы были на занятиях искусством. О! ее глаза восторженно распахиваются. Я видела вашу работу! И должна сказать, это очень впечатляющая картина! Одинокое дерево на холме. Сломанная ветка качается на ветру, словно напоминание о скоротечности нашей жизни
Это был висельник, отвечаю и демонстративно засовываю руки в карманы.
Хм ну что ж, простите, хмурится Хлоя. Совсем позабыла, что вы не приветствуете друг друга таким способом.
В голосе слышится нотка затаенной обиды.
Им еще многому предстоит научиться, вмешавается Торий. Дикари.
Хлоя поправляет очки.
Так я могу взять твои наработки? обращается она к профессору. Мне не помешало бы тщательнее ознакомиться с материалом.
Конечно, я ведь обещал.
Торий проходит мимо, обливает меня презрительным взглядом, не обещающим ничего хорошего, незаметно для Хлои показывает за спиной кулак и достает из стола набитый бумагами скоросшиватель. На папке аккуратно выведена большая цифра «4». Я сразу узнаю эти документы: они посвящены четвертой экспедиции в Дар. Той самой, во время которой я впервые познакомился с Торием, предварительно вырезав остальных ее участников.
Вы знаете, я готовлю поправки в законопроект, поясняет Хлоя.
О чем именно? спрашиваю сухо.
О гражданских правах, конечно же. Мы должны сделать все возможное, чтобы остановить расовую дискриминацию васпов в любой сфере, будь то товары, услуги, прием на учебу или работу.
В прошлый раз подобный законопроект отклонили во втором чтении.
На этот раз буду стараться лучше, обещаю! заверяет Хлоя. Когда документ будет готов, я хотела бы обсудить его. Как вы на это смотрите?
Вспоминаю недавний разговор с Рассом, и проклятый дух противоречия тут же вносит свои коррективы.
Скептично, говорю я, игнорируя гримасы Тория.
Почему? щурится Хлоя, в ее голосе нарастает напряжение. Вы не верите в успех?
Не в этой жизни, и на всякий случай отодвигаюсь от профессора подальше.
Что же я не предложил чаю? спохватывается Торий. Ян, ты здесь закончил? Тогда сходи к Марте, и если она пришла, попроси у нее гостевой сервиз. Хлоя, присаживайся сюда
Он подвигает кресло, но девушка не спешит садиться. Вместо этого накрывает его руку своей ладонью.
Виктор, прости. Я ознакомлюсь с этими материалами дома, если ты позволишь.
Но чай
Не стоит, она говорит вежливо и прохладно. Я не голодна. К тому же, у вас без меня много дел, она кивком указывает на раскрытый шкаф. Смотрите-ка, там еще целых три не распробованных бутыли!
Хлоя лучезарно улыбается, берет со стола папку и, быстро распрощавшись, исчезает за дверью. Резкий хлопок заставляет подпрыгнуть и меня, и Тория. Мы молчим, вслушиваясь в легкие удаляющиеся шаги. Потом Виктор поворачивается, и я понимаю: пора начинать придумывать оправдание своему поступку.
Даю тебе ровно минуту, чтобы придумать правдоподобную историю, говорит Торий.
Иногда мне кажется, что договор на крови, связывающий васпу и человека, еще в силе. Легче думать так, чем ставить под сомнение способность контролировать мысли и чувства. Контрольсвященная корова для васпов. Правда, в центре этому дали другое названиезамкнутость. Но Торий время от времени умудряется пробить мою оборону.
Знаешь, как у нас говорят, продолжает он чересчур спокойным тоном. Его выдержкатонкая сухая корка, прикрывающая потоки бурлящей магмы. Можно посадить обезьяну в театр, но от этого культурным человеком она не станет.
Это я-то обезьяна? Ухмыляюсь. В глазах Тория тут же вскипает пламя.
Ты что, не понимаешь, как вести себя в обществе? Хлоя о вас, свиньях неблагодарных, заботится! А тыТорий хватается за голову, а потом замолкает, будто прозревает, и спрашивает: А ты что вообще здесь делаешь?
Сказать правду или соврать? В воздухе разливаются, вскипают пеной эмоциональные волны. Именно в такие моменты Торий тоже задается вопросом «зачем?». У людей бытует еще одна поговорка: «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит».
И даже не вздумай юлить! прерывает мои размышления Торий. Это кем надо быть, чтобы опуститься до кражи спирта? Чтобы вообще опуститься до кражи?
Он задыхается от возмущения. Вулкан извергается, и лава захлестывает с головой. Я камнем иду ко дну, вязну в эмоциональном водовороте.
Сбавь тон, вместо слов выходит каша, и Торий не слышит меня.
Если у тебя проблемы с деньгами, обращайся ко мне! Обращайся в фонд! К психотерапевту! Хоть к черту! Но как же! У нас ведь гордость! Лучше все выходные пьянствовать с дружками! Начнем с кражи спирта, а дальше что? Ценности? Деньги?
Последние слова бьют наотмашь. Я хватаюсь за спинку стула, сжимаю пальцы до белых костяшек и повторяю чуть громче:
Сбавь тон!
И поднимаю голову.
Торий вздрагивает. Умолкает. Волны возмущения и обиды все еще закручиваются вокруг него бурунами, но теперь к ним примешивается пресноводная, гнилостная струйка страха.
Так смотрел на меня северянин из службы гарантийного обслуживания. Так смотрят на хищника, осознавая таящуюся опасность.
Накатывает тоска. Хочется повернуться и выйти из кабинета. Если ты до сих пор не научился вести себя, как человек, тызверь, и твое местов клетке.
Облизываю губы и стараюсь, чтобы мои слова прозвучали как можно мягче.
Не нужно повышать голос, и, подумав, добавляю: Пожалуйста
Это звучит, как оправдание, как уступка. Но для таких, как я, уступкане показатель слабости, а зачастую единственная альтернатива.
Торий тоже берет себя в руки. Волны становятся ниже, спокойнее. И хотя кое-где еще кружатся водовороты, буря отступает.
Хорошо, произносит, наконец, Торий. Но ты скажешь мне: зачем? Может, я смогу чем-то действительно помочь тебе
Может. У людей куда больше возможностей и связей, не так ли?
Я принимаю решение. И наступает штиль.
* * *
Но это лишь затишье перед бурей.
Она начинается ближе к вечеру: тучи густеют, набухают черной гематомой. В помещении темнеет, а ветер неистово воет в ветвях и приносит похолодание и дожди.
Я расставляю столы в конференц-зале: там вовсю идет подготовка к сим-по-зиумуеще одно слово, которое проще написать на бумаге, чем произнести вслух. У Тория много работы, поэтому я прощен и помилован.