Сэндвичи, пояснила она с усталым вздохом, состоят из нескольких ингредиентов, сложенных один на другой. Вот как сегодня ты заказала холодную говядину, сыр и соленые огурчики.
Я всегда это заказываю.
Помолчи, мам, я объясняю. А я заказала с бри, клюквой, кресс-салатом, солью и перцем. Из разных ингредиентов получаются разные сэндвичи. Пока понятно?
Очевидно, дорогая. Я не идиотка, что бы там ни рассказывал тебе твой отец.
Но сэндвич не сводится к внутренним составляющим, это еще и два кусочка хлеба, верхний и нижний. Назовем их задачей и решением.
Зачем?
Не задавай этот вопрос, мам. Каждый раз, когда мы об этом заговариваем, я прошу тебя не задавать этот вопрос. Не я дала название компании, в которой работаю, и не я отвечаю за то, что это названиеадски натянутая метафора сэндвича, которая никуда не годится ни на каком уровне. Ну как, ты помолчишь и дослушаешь уже наконец?
Ладно. Ладно.
Итак, вот у тебя два куска хлеба. Задача и ее решение. Задачаверхний кусок хлебапродать твой продукт. Решениенижний кусок хлебанайти людей, которые хотят его купить. Мы делаем это для нихблагодаря нашим слоям в промежутке.
Говядине, сыру и соленым огурчикам.
Именно. Алгоритмы, которые пишу гениальная я. Например, клиент приходит к нам и говорит: Я печатаю бумажные словари.
Не понимаю, какое отношение это имеет к сэндвичам.
Это потому что я тебе еще не объяснила.
Ну так давай уже.
Малика глубоко вдохнула.
Сообщество людей, пользующихся бумажными словарями, рынок маленький и своеобразный. Нашему клиенту реклама в газетах не по карману, да и газет в наше время все равно никто не читает.
Мы с папой читаем.
Помимо вас с папой. Да и если б читали, бюджет на маркетинг у нашего заказчика уйдет на то, чтобы достучаться до миллионов читателей, 99,99 процента которых никогда в жизни уже не станут покупать бумажную версию словаря, потому что любое слово можно посмотреть в телефоне. Невероятно неэффективный метод коммуникации, короче, думаю, ты с этим согласишься.
Виден ли уже конец этой истории, дорогая моя?
Да, виден! Помолчи и дослушай!
Не надо грубить. Я все еще тебе мать, при всей твоей громадной зарплате.
Малика отхлебнула капучино.
Нашему клиенту нужно отыскать ту малую группу населения, которая все еще пользуется бумажной справочной литературой, иличто самое главное, потому что, скажем прямо, большинство тех, кому нравится пользоваться словарем, уже его себе завели, кого можно убедить обновить версию, которая у них есть и, как им казалось, их вполне удовлетворяет. Сэндвич-коммуникации могут это устроить. Наши поисковые движки начинают с того, что беспрестанно просеивают социальные сети и собирают личные данные.
В смыслешпионят?
Не шпионят, мама. Это просто цифровой эквивалент наблюдения за людьми.
Ой, брось, милая.
Да так и есть. Вот как мы сейчас сидим и наблюдаем за обедающими. Собираем данные о них и используем эти данные, чтобы составить мнение о характерах этих людей. Этим я и занимаюсь в сети.
Разница в том, что мы смотрим на какую-нибудь парочку и говорим: О-о, у этих романчик или Ты глянь, что она заказала, я б ни за что не стала вегетарианкой, но не используем эту информацию, чтобы заваливать таких людей рекламой парной психотерапии или вегетарианских поваренных книг.
Малика начала раздражаться. Ее мама была из поколения, где таким женщинам, как она, не вредило изображать некоторую прелестную бестолковость, чтобы их мужья чувствовали себя умными. Однако Насрин Раджпут была не на шутку проницательной. И это действительно чуточку раздражало. А умной полагалось быть Малике.
Ты хочешь, чтобы я объяснила тебе название компании, в которой работаю, или нет? спросила она.
Сомневаюсь, что у тебя получится.
Малика допила кофе. Понадобится еще один.
Ладно. Возьмем человека, которому нужно найти клиентов для своих книг.
Для бумажных словарей. Так.
Ну и вот, чтобы найти ему покупателей, мы собираем случайные данные и анализируем их, сравниваем и сопоставляем миллиарды постов, лайков и поисковых запросов онлайн. Задав правильные вопросы на вершине сэндвича, мы способны определить тех, ктовнизу сэндвичавходит в сообщество людей, покупающих бумажные словари. Они никогда не ищут себе новый словарь, потому что их вполне устраивает тот, который у них уже есть, но по остальным их предпочтениямнапример, по их поискам других ретропродуктов, таких как виниловые пластинки, или по их отказу искать обновления текстовых программмои алгоритмы способны отыскать вероятных пользователей бумажных словарей, и мой клиент сможет заваливать этих конкретных людей рекламой новеньких словарей.
Тут как раз принесли еду.
А! сказала мама Малики. Настоящие сэндвичи. Мило.
Но в основном мы занимаемся политическими выборками, продолжала Малика. Если ведешь политическую кампанию, бюджет хочется тратить так, чтобы доносить свои идеи до той части населения, которая будет к ним наиболее восприимчива. Не тем, кто и так собирается за тебя голосовать, и уж точно не тем, кто ни в какую голосовать за тебя не станет. Интересны те, кого можно уговорить за тебя голосовать. Вот, допустим, иммиграция, судя по всему, центральная тема любых выборов, где угодно, так?
Понятное дело, печально отозвалась мама Малики. Помню те дни, когда нам казалось, что оно потихоньку пройдет.
Вы, значит, были обалденно наивные, мам. Никогда оно не пройдет. Ну в общем. Время выборов, и все сосредоточились на иммиграции. Вот есть у нас партия мультикультуралистов, которая пытается мотивировать людей прийти и проголосовать за открытые границы. Кто их целевая аудитория? Вероятно, нет смысла показывать рекламу тем, кто лазает по антисемитским сайтам в сети.
Нужны те, кто искал сведения для отпуска в Индии, правильно?
Молодчина, мам! Но мои алгоритмы гораздо тоньше. Не забывай: мы ищем колеблющихся избирателей. Нам незачем тратить время на людей, которые уже все решили. Например, тот мужик, который по антисемитским сайтам, почти наверняка против иммиграциион, может, даже расист. Если бы мне нужно было искать людей, которых можно уговорить голосовать против иммиграции, этим гражданином я бы пренебрегла. Я ищу людей, которые совершенно не считают себя расистами, но где-то в глубине души, возможно, все же чуточку расисты.
Думаю, на самом деле мы все такие.
Вот мои алгоритмы и выискивают намеки на такое. Среди мужчин я ищу таких, которые немножко ностальгичные и про ретро, любят карри, но и к старой английской кухне тяготеют. Может, слегка про всякую военную историю, книжки про Черчилля покупают, режутся в исторические онлайн-войнушки. Ностальгируют по музыке своей юноститакие вот. Необязательно отдаленно настоящий расист, просто человек, который ощущает себя слегка неприкаянным. Из таких, кто мог бы откликаться на постысобачьи свистки, намекающие на исчезновение традиционной английской культуры.
И ты умеешь разбираться с этим при помощи математики?
Да.
И сейчас ищешь людей, которых можно убедить быть немножко расистом, Малика? И в том, что английская культура исчезает? Или это просто пример, как с бумажным словарем?
Малика отвела взгляд.
Я нам клиентов не выбираю, мам.
3. Профессиональное покаяние
Мик Мэтлок вышел на перерыв. Съесть кулек картошки с солью и уксусом, послушать Пола Уэллера на Спотифае и полазать по сайту исторических онлайн-игр.
Он был слегка раздражен.
Компания Боевое ремесло Британии, создатель игр в режиме виртуальной реальности, основанных на подлинных британских баталиях, объявила, что, начиная с грядущей игры по битве при Эдингтоне (878 год н. э., англосаксы против викингов), в армии с обеих сторон они введут больше воинов-женщин. Это горячо оспариваемое решение опиралось на некую остро полемическую историческую работу одной кембриджской аспирантки по имени Крессида Бейнз. Она утверждала, что в битвах на Британских островах на протяжении многих веков участвовало гораздо больше воительниц (и цветных воинов), чем ранее было принято считать, и белые летописцы-мужчины их вкладом в историю своевольно пренебрегали. Чуткая к переменчивой природе общенациональной повестки дня компания БРБ решила соответственно подправить гендерный баланс в своих играх.