Хорошо выглядишь, сказал Роуэн.
Она кивнула, но не стала отвечать любезностью на любезность, потому что Роуэн совсем не собирался быть любезным. Холодные усталые глазасловно, пережив больше, чем ему хотелось бы, Роуэн спрятался от себя и от всего мира за этой холодностью, чтобы уберечь хотя бы частицу своей души. Но вот он улыбнулсятеплой, искренней улыбкой. Здравствуй, Роуэн, сказала Ситра про себя. Ты прятался, но я тебя нашла.
Ситра увела Роуэна прочь от света, в тень, где их не мог увидеть никто, кроме инфракрасных камер «Гипероблака». Но здесь камер видно не было. Не исключено, что они нашли по-настоящему укромный уголок парка.
Я рад вас видеть, Жнец Анастасия, сказал Роуэн.
Прошу тебя, не зови меня так, попросила она. Зови меня Ситрой.
Роуэн усмехнулся:
Разве это не будет нарушением закона?
Из того, что мне известно, все, что ты сейчас делаешь, есть грубейшее нарушение закона.
Роуэн помрачнел:
Не верь всему, что слышишь.
Но Ситре это было важно, и она должна была услышать это именно от Роуэна.
Правда, что ты убиваешь и сжигаешь жнецов?
Его явно задел вопросв нем он услышал обвинение.
Да, я прерываю жизни тех жнецов, которые не заслуживают того, чтобы быть жнецами, ответил он. Но в моих действиях нет жестокости. Я прерываю их жизни быстро и не причиняя страданийтак же, как это делаешь ты. А сжигаю я их для того, чтобы их невозможно было восстановить.
И Жнец Фарадей не возражает?
Роуэн отвернулся.
Я не видел Фарадея уже много месяцев, сказал он.
Он объяснил Ситре, что после его побега с Зимнего конклава в прошлом январе Фарадей, которого все считали мертвым, увез его в свой дом на берегу Амазонии. Но там он скрывался всего несколько недель.
Мне пришлось уехать, сказал Роуэн Ситре. Я услышал зов. Я не в состоянии этого объяснить.
Но Ситра поняла. Она знала, что за зов услышал Роуэн. Их тела и умы в течение года подвергались тренировкам, целью которых было создание совершенных убийц. Дело прекращения жизни стало естественной частью их личности. И Ситра не могла упрекнуть Роуэна в том, что он пожелал повернуть свое идеальное лезвие против коррупции, которая постепенно инфицировала сообщество жнецов. Но желать и делатьэто разные вещи. Были строгие правила поведения. На то и существовали Заповеди сообщества жнецов. Без их соблюдения сообщество во всех областях, по всему миру, будет ввергнуто в состояние хаоса.
Но, не желая втягивать Роуэна в философский спор, который все равно никуда бы их не привел, Ситра решила поменять тему.
Ты такой худой! сказала она. Ты хоть ешь?
Ты мне теперь будешь мамой?
Нет, ответила Ситра спокойно, ятвой друг.
Понятно, отозвался Роуэн несколько уныло. Друг
Ситра понимала, куда он клонит. В последний раз, когда они виделись, они оба произнесли слова, которые, как до этого они поклялись, ни в коем случае не должны были сорваться с их уст. В горячке той отчаянной, но принесшей им победу минуты Роуэн сказал Ситре, что любит ее, а она призналась, что любит его тоже.
Но что им с того теперь? Они же живут в двух совершенно разных мирах. Если они будут следовать своим чувствам, добра им это не принесет. И тем не менее Ситре не хотелось отгонять эти воспоминания. Она даже подумалаа не сказать ли ему снова о своей любви? Но придержала язык, как то и положено образцовому жнецу.
Зачем мы сюда пришли, Роуэн? спросила она. Почему ты написал мне то письмо?
Роуэн вздохнул.
Жнецы намереваются поймать меня, сказал он. И мне хотелось увидеть тебя перед тем, как они это сделают.
Он замолчал, задумавшись.
Ты знаешь, что произойдет, как только меня поймают. Я буду убит.
Они не смогут этого сделать, покачала головой Ситра. У тебя иммунитет.
Осталась лишь пара месяцев. После этого они смогут сделать все, что задумали.
Ситре хотелось заронить в душу Роуэна хотя бы тень надежды, но она, как и он сам, слишком хорошо понимала реальное положение вещей. Сообщество жнецов желало смерти Роуэна. Даже старая гвардия не одобряла то, что он делает.
Тогда не попадайся им, сказала Ситра. И, если увидишь жнеца в малиновой мантии, беги.
Малиновой мантии?
Да. Это Жнец Константин, произнесла Ситра. Ему лично поручено выследить тебя и доставить к жнецам.
Роуэн покачал головой:
Я его не знаю.
Я тоже. Хотя и видела его на конклаве. Он возглавляет в сообществе жнецов бюро расследований.
Он из новых? Или относится к старой гвардии?
Ни то, ни другое. Сам по себе. Друзей у него нет; во всяком случае, я не видела, чтобы он говорил с кем-нибудь из других жнецов. Не знаю, какие цели он преследует Может быть, справедливость?
Роуэн рассмеялся.
Справедливость? Вряд ли сообщество жнецов теперь знает, что такое справедливость.
Некоторые знают, Роуэн, отозвалась Ситра. Я должна верить, что мудрость и здравый смысл в конечном счете восторжествуют.
Роуэн протянул руку и дотронулся до ее щеки, и она позволила это сделать.
Я тоже хочу в это верить, Ситра, сказал он. Я хочу верить, что сообщество жнецов станет таким, каким должно быть Но иногда, чтобы добраться до места назначения, нужна полная тьма.
Тьмаэто ты?
Роуэн ничего на это не ответил. Вместо этого он проговорил:
Я принял имя Люцифер. Оно означает «Светоносный».
Но именно так смертные называли дьявола, покачала головой Ситра.
Роуэн пожал плечами:
Факелоносец всегда отбрасывает самую черную тень.
Даже тот, кто присвоил этот факел незаконно?
Мне кажется, вновь пожал плечами Роуэн, что я теперь могу присвоить все, что пожелаю.
Ситра не ожидала от него подобных слов. А он произнес их таким обыденным тоном, что Ситра была ошеломлена.
О чем ты говоришь?
«Гипероблако», ответил он. Оно позволяет мне делать все, что мне угодно. И оно обращается со мной так же, как и с тобойне говорит и не отвечает на мои вопросы с того момента, как мы поступили в ученики к Жнецу Фарадею. То есть оно и сейчас считает меня жнецом.
Ситра задумалась. Она думала о том, о чем никогда Роуэну не говорила. Не говорила вообще никому. «Гипероблако» живет по своим собственным законам и никогда их не нарушает Но иногда находит способы их обойти.
«Гипероблако» могло и не говорить с тобой. Зато со мной оно говорило, призналась, наконец, она.
Роуэн повернулся к Ситре и приблизил свое лицо к ее лицу, пытаясь заглянуть ей в глаза и понять, шутит она или нет. Поняв, что Ситра вполне серьезна, он покачал головой:
Но это же невозможно!
Я тоже так думала. Но когда Высокое Лезвие обвинил меня в убийстве Жнеца Фарадея, я вынуждена была броситься с двухсотого этажа его резиденции. Помнишь? И пока я была мертва, «Гипероблако» смогло проникнуть в мою голову и активировать мыслительные процессы. Технически, пока я была мертва, я не была учеником жнеца, а потому, пока мое сердце не забилось вновь, «Гипероблако» смогло со мной говорить.
Ситра вынуждена была признать, что это было весьма элегантным способом нарушить правила. И Ситра гордилась своей удачей.
И что же оно тебе сообщило?
Оно сказало, что в будущем я стану играть определяющую роль.
Определяющую? Это как?
Ситра удрученно покачала головой:
В том-то и дело, что деталей оно не сообщило. Понимало, что если расскажет мне все, то нарушит закон.
Потом Ситра приблизилась к Роуэну. Теперь она говорила спокойнее, но с большей силой в голосе. Веско и с полной серьезностью.
Если бы ты спрыгнул с этого здания и на время умер, то и с тобой бы «Гипероблако» заговорило.
Ситра взяла его за рукуэто было самое большее, что она могла позволить себе.
Я думаю, ты тоже играешь определяющую роль. Я просто уверена в этом. Поэтому не дай им себя схватитьчем бы ты ни занимался.
Вы можете смеяться, но меня буквально бесит мое собственное совершенство. Люди учатся на собственных ошибках. Я же не могу этого делать, ибо таковых не совершаю. Когда приходит время принимать решение, я неизменно принимаю самое оптимальное из всех возможных. В целом правильное, и варианты касаются лишь незначительных деталей.