Молитву? Падре Антонио расслабился, но не до конца. Да, мальчик не так прост. Впрочем, он знал, что тот будет не так прост. И знал, что день их разговора рано или поздно настанет. Просто не знал, что говорить они будут о ТАКОМ, причем с первой минуты.
Я пришел сюда посоветоваться с богом. Поговорить с ним, вновь покачал головой парень. Я знаю, как это работаетя должен прочитать молитву, и если она будет искренняя и идти от сердца, он может снизойти и ответить.
И как, ответил?
Парень довольно усмехнулся:
Очевидно, да. Ведь господь не может отвечать лично, иначе это будет называться шизофренией. Если он считает нужным вмешаться, он посылает просящему кого-то, кто может дать ему ответы на его вопросы. Эти ответы ему могут не понравиться, просящий может вообще их не понять, или они могут родить лишь новые вопросы Но Мироздание работает только так, а не иначе. А иногда Он посылает человеку испытания, во время которых до того самостоятельно доходит, что и как. И я удивлён, что Он сработал так быстро и оперативно, послав вас.
А если это не я? Если ялишь очередное испытание, призванное попытаться смутить тебя? улыбнулся падре.
Вероятность этого тоже есть, кивнул паршивец. Это же господь, его пути неисповедимы. Но в любом случае, в разговоре с вами я получу кое-какие ответы. Пойму я их, нет Тяжелый вздох. Не знаю, падре. Но я попытаюсь.
Тогда пойдём в исповедальню, сын мой. Отец Антонио встал и хотел было направиться к боковому выходу, но мальчишка остался на месте, качая головой.
Святой отец, не думаю, что мне нужна исповедь.
Да? Антонио удивился. Но ведь ты только что сказал
Поговорить, падре. Спросить совета. Но не исповедоваться.
Помолчал. Продолжил с жаром, словно объясняя прописные истины:
Исповедь подразумевает собой раскаяние, святой отец. Да, я наделал грехов, особенно за последний год. Столько, что на вечный костёр с избытком хватит. Однако я не раскаиваюсь в них, вот в чём штука. Больше скажу, в самое ближайшее время я собираюсь увеличить их количество по экспоненте, на несколько порядков. Вся моя прежняя жизнь и все прежние грешки покажутся так себе, ясельками по сравнению с задуманным. Я не собираюсь раскаиваться в них, и вряд ли раскаюсь когда-нибудь. За какие-то деталида, возможно, но не за общее решение.
Отец Антонио вновь сел рядом с мальчишкой. Тот его озадачил. И, кажется, сегодня господь милостив и действительно снизошелпослал Хуана именно в тот день, когда он решил, наконец собраться и сделать бесовы финансовые отчеты для епархии, на которые никогда не хватает времени.
Значит, не раскаиваешься, констатировал он. И в ближайшее время не будешь.
Да. И что, святая церковь в таком случае велит выгонять грешников на улицу? Пока не дозреют? Парень ехидно усмехнулся.
Нет, ни в коем случае, усердно замотал отец Антонио головой. Святая церковь велит работать с любыми грешниками. Убедить их, что они не правы, а главное, показать, в чем именно. Значит, исповедальня отпадает? на всякий случай уточнил он. Ну, мало ли, чудеса иногда бывают.
Бывают, но редко. И сегодня не день чудес. Мальчишка уверенно покачал головой.
Да, падре.
Тогда пойдем со мной, попьем кофе. Он вздохнул, поднялся и зашагал назад, в свою комнату, она же кабинет, она же кухня при церкви, и всё на свете. Онсвященник, а служителю господа не пристало жить в роскоши.
Колонка водоподготовки выдала кипяток, которым он разбавил обычный гранулированный растворимый кофе. Добавил синтетических сливок. И как был, без сахара, подал и себе, и Хуану. Тот не возражал. Пригубил, удовлетворенно кивнул.
У меня без изысков, произнес отец Антонио. Не извиняясь, но расставляя возможные точки.
Понимаю, ответил парень.
Итак, хочу сказать, что в данный момент я не в облачении, перешел к основной части беседы священник. Я в простом костюме, как обычный смертный. Я принял сан, однако в данный момент говорю с тобой не как священник, и не от имени святой церкви. В данный момент я частное лицо. И всё, что скажу тебе, будет относиться к словам частного лица, и не имеет отношения к официальной позиции гаванского престола к тому или иному вопросу.
Вы часто так делаете? усмехнулся паршивец. Выступаете от имени частного лица, а не церкви?
Из груди падре в который уже раз вырвался тяжелый вздох.
Церковь мудра, сын мой. Ей две с половиной тысячи лет. Она впитывала в себя мудрость все века, что существовала. И в девяносто девяти и девяти в периоде процентов случаев её методики соответствуют реальности, она справляется с поставленными задачами. Я, как священник, почти не встречался со случаем, когда церковь была не права. Да, лично я могу ошибиться в определении того, что гложет человеком, поднял он руку, пресекая готовое сорваться с уст мальчишки возражение. Ячеловек, а человек не бог. Я могу не достучаться до страждущего моей помощи, по той же причине. Но церковь в целом на моей памяти никогда не была неправа, сын мой. Всё, что мы изучали в семинарииплод трудов и накопления векового опыта. Который нам нужно всего лишь правильно применять.
Но иногда случается то, что не учтено святой церковью, назидательно поднял он палец. Что попадает в ту бесконечно малую величину погрешности
На что не написаны инструкции и не разработаны методички, перевел на свой язык этот юноша. Отцу Антонио оставалось лишь согласно кивнуть.
Именно. И церковь не должна отворачиваться от таких случаев. Она часто делала это на протяжении истории, не признавая новшества, изменения в обществе, в ментальности, связанные с социальным развитием. И всегда это заканчивалось плохо. Плохо и для церкви, и для общества. Потому, Хуан, я не считаю, что не прав. Я буду работать, и сделаю то, что обязан, обет на что давал. Но поскольку меня не учили, как нужно поступать и что советовать в твоём случае, я сделаю это сам, на свой страх и риск. Да, возьму на душу грех, но это будет мой грех, а не святой церкви. Ты должен понять, это вещи разного порядка.
Да, я понимаю, святой отец, смиренно склонил голову юноша, и в голосе его проступило Уважение.
Итак, начнем. Отец Антонио отпил до половины своей чашки и поставил оную на рабочий стол. Для начала хочу сказать, я знаю, кто ты. Знаю твою мать и подвиг, что она совершила. Знаю, что ты не простой мальчик, и то, что тебя забрали во дворец. И представляю, какой грех ты хочешь совершить, так как знаю и о девочке, и её убиенном не родившемся ребёнке.
Мама, да? недовольно скривился юноша.
Да, сын мой. Тайна исповеди нерушима, все её секреты рано или поздно уйдут со мной в могилу, не доставшись никому. Но сейчас я думаю, нам не стоит начинать с чистого листа там, где мы можем обсудить вопрос далеко в глубину.
Логично, падре, кивнул Хуан, и тоже отпил глоток, словно смакуя. Он использовал этот приём с чашкой, чтобы растянуть время, подумать. И отец Антонио не мог не отдать за это должное.
Ты собираешься убить их?
Кивок.
Не просто убить, падре. И не просто их. Я собираюсь убить всех, кто так или иначе причастен к делу. А это много, очень много людей.
Ты уже всё решил. Я вижу, не спрашивай, отмахнулся он. Ни один священник не собьёт тебя с пути. Тогда что не так в твоей душе? Что не даёт тебе покоя?
Хуан вновь потянул время старым, как мир способом. После чего скривился и тоже отставил на стол лишь наполовину пустую чашку.
Власть, святой отец.
Что не так во власти? нахмурился священник.
Это будет МОЯ власть! Глаза парнишки засверкали непонятным огнём. Я возьму на себя труд казнить и миловать. Решать, кому жить, кому нет.
Да, вы возразите, ониподонки и заслужили этого, продолжил он, боясь, что собеседник его перебьёт. Нет, не как священник; возможно, как бывший командир группы департамента специальных операций ВКС. При этих словах падре скривилсяпарнишка знал СЛИШКОМ много. Но вопрос в том, что безусловные подонки рано или поздно кончатся. Да, сегодня я убью их, а завтра? А послезавтра? Даже сегодня я буду убивать не только тех, кто был у озера, но всех, кто так или иначе способствовал, действовал или бездействовал. А некоторые, скорее всего, вообще не знают ни меня, ни Беатрис. Но у меня будет перед собой отговоркаони ПРИЧАСТНЫ!