Чарльз Соул - Год Оракула стр 7.

 Сэр  осторожно произнес Джонас.  Это еще не все.

 Что еще?  устало спросил Брэнсон.

 Вы знаете, что время от времени на Сайте появляются новые предсказания, по нескольку зараз?

 Знаю, конечно.

 Когда подтвердился выигрыш в лотерее в Колорадо, появился новый набор. Всего три предсказания, но одно там

Джонас осекся.

Хосайя повернулся к нему лицом, хлопнул еще одну кнопку на столе, и без звука над столом поднялся экран, за ним клавиатура. Брэнсон сел и нажал несколько клавиш, вызвав страницу Си-эн-эн. Уставился на экран. Прошла долгая секунда.

 Одно из них, сэр  снова начал Джонас, проглотил слюну, издал горлом какое-то лягушачье кваканье, отчетливо прозвучавшее в тишине кабинета, и договорил:  Оно про вас.

Так оно и было. Короче прочих предсказаний, просто одно невинное предложение.

 Прошу прощения, ваше преподобие,  сказал Джонас.

Не более десяти слов, но они меняли все.

Вообще все.

Глава 5

Официантпожилой мужчина в передникеосторожно поставил в середину стола белое блюдо. На нем лежал одинокий огромный стейк из филейной части, окруженный почти кипящим, соблазнительно пахнущим озером сока.

 Очень, очень горячо,  сказал официант с легким немецким акцентом, глядя в глаза одновременно Уиллу и Хамзе.  Не прикасайтесьпожалеете.

 Понял,  ответил Хамза.  Я тут бывал.

Официант достал ножи и стал резать стейк и раскладывать его на порции, протаскивая мясо через шипящую лужицу расплавленного масла на блюде. Положил немного соуса из шпината, картофельного пюре, долил бокалы и отбыл, последний раз показав пальцем на блюдо.

Уилл взял вилку и насадил кусок мяса. Уставился на него.

 Понимаю,  сказал Хамза.  Насладись моментом. Отныне твоя жизнь навсегда разделится на время до того, как ты попробовал это мясо, и после. В этом мире нет другого такого заведения, как «Питер Люгерс». Здесь, в Уильямсберге, лучшие в мире стейки с одна тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года. Почувствуй это.

 Я не потому жду,  ответил Уилл.  Я просто все это трудно в голове уложить. Вот кусок мяса ценой в девяносто долларов. Весь обед обойдется в три сотни баксов. Для меня это месячный бюджет на продукты. Все это кажется

Уилл положил вилку на тарелку. Хамза проводил ее взглядом, нахмурился.

 Ну нет, не дай ему остыть.

 Ты сказал, что ты здесь бывал, Хамза. А я нет. Я думал, что еще миллион лет в таком заведении не окажусь.

 Можем себе позволить, Уилл. Ешь здесь хоть целый месяци это не скажется на твоих финансах.

 Не в этом дело. У меня все инстинкты отключились, я не знаю, что делать. С самого моего приезда в Нью-Йорк я добрую часть каждого дня проводил в беспокойстве, когда мне предложат следующее выступление. И хватит ли мне этих предложений, чтобы снимать квартиру, платить по счетам и есть.

 Тебе можно об этом больше не думать.

 Знаю. Но не знаю, о чем мне думать теперь. Я хотел получить все эти деньги, потому что полагается хотеть денег. А теперь мне трудно поверить, что все это вообще надолго. Слишком колоссальная перемена. И я все жду, что случится что-то для равновесия, что все это испортит.

Хамза показал на вилку Уилла:

 Бери и ешь, а я тебе тогда расскажу, как с этим справляться.

«И правда невероятно пахнет»,  подумал Уилл.

Он положил кусок в рот. Стейк был нежный, вкусный, мягкий, и ничего лучшего Уиллу в жизни пробовать не приходилось.

 Давай,  сказал он.

 Ладно,  ответил Хамза.  Теперь смотри в свою тарелку и слушай меня. Когда я работал у «Кормен бразерс», то регулярно видел абсолютно бездарных кретинов уровня финдиректора и выше, которые каждый год получали бонус в пять миллионов баксов. Жалкие люди, сделавшие карьеру тем, что превзошли злобностью всех конкурентов.  Хамза подался вперед.  Не стоили они пяти миллионов долларов. Но все равно их получали и ничего с ними не случалось. Никакой не было кармической справедливости. Жили своей жизнью, давили всех, кто под руку попадался, и на следующий год получали еще пять миллионов баксов.

Хамза наколол кусочек стейка, сунул его в рот почти злобно. Прожевал, проглотил и показал вилкой через стол.

 Ты ошарашен, Уилл, и это понятно. Перемены бывают трудны, а с тобой с нами перемена случилась сейсмическая по сравнению с событиями жизни. Ты к ней привыкнешь, но самый большой шаг, который ты в эту сторону должен сделать,  перестать искать в предсказаниях какое-то значение. Ты залип на всей этой фигне про судьбу, так вот: ее просто не бывает. Случается то, что случается. Мой отец все время это говорил. Его всегда раздражало, что люди в Штатах держатся за моральную уверенность, что есть какой-то Большой План. Чертовски ясно, что для него и для моей матушки там, в Пакистане, это было совсем не так. Для него жизнь представляла собой хаос. Никто из нас ни для чего не предназначен. И никто из нас не предназначен для чего-нибудь. Жизньхаос, но еще и возможность, и риск, и как ты с ними управляешься. Если у тебя есть голова на плечах, получаешь вот это,  он показал на стол, уставленный деликатесами,  а если нет, то нет. И ничего больше.

Уилл покрутил вилкой в шпинате, раздумывая. Хамза отпил вина, не отрывая глаз от друга.

 Да, но вот числа,  сказал Уилл.

 Числа?

 Двадцать три, двенадцать, четыре. Последнее предсказание, если это оно.

 Брось, друг,  сказал Хамза с едва заметным нетерпением в голосе.  У тебя нет ничего, что наводило бы на мысль, будто эти номера вообще что-нибудь значат. Надо работать с тем, что знаешь, а не с тем, что предчувствуешь. Не надо не надо себя гробить.

 А я это делаю?  спросил Уилл.

 Не знаю,  ответил Хамза.  Надеюсь, что нет. Но я заметил, что ты вывесил на Сайт три новых предсказания.

Уилл поднял взгляд:

 Да. Безобидные вещи.

 Но третье из них про Хосайю Брэнсона,  сказал Хамза.

 Ага,  ответил Уилл.  Ты же слышал, что он говорит обо мне. А у меня было предсказание про негослишком хорошо, чтобы не пустить в ход. Жаль, я его рожи не видел, когда он это прочел.

Уилл съел еще кусок, прожевывая его очень тщательно, будто ожидая вызова.

 Про тебя Брэнсон ничего не говорит, Уилл,  возразил Хамза.  Он все это говорит про Оракула. Не стоит переводить дело в личную плоскость. Вообще никогда. И мы только что продали предсказание за полмиллиарда долларов. Я не уверен, что имеет смысл выдавать следующие. Сайт свое дело сделал. Это не «Фейсбук», там обновления выкладывать необязательно.

Уилл скривился. Худшей привычкой Хамзы было его стремление объяснять.

 Я знаю, что я всего лишь тупой басист, Хамза, не инвестиционный банкир, но давай я немножко буду своей головой соображать? Мне кажется, я могу понять, когда предсказание чего-то стоит,  сказал он.  И кстати, сколько нам на самом деле денег нужно? Когда мы остановимся?

 Когда наберем столько, что в буквальном смысле будет не важно, как мы их достали. Если даже узнают, что Сайтэто мы, у нас будет достаточно денег для полной неуязвимости.

 А это сколько?

 Больше, чем у нас есть сейчас. Но я составляю планы. Этим я занят. Деньги требуют работы. Подставные компании, множественные счета и все прочее. Одно делоиметь пару миллиардов на офшорных счетах, и куда сложнеесделать их доступными в ближайшем банкомате. Может, придется обходиться парой сотен тысяч, что я тебе выдал. По крайней мере пока.

Уилл обдумал это.

 Ты говорил с Флоридскими Леди? Может быть, они помогли бы. Ведь за это же мы им и платим?

Хамза поморщился:

 Я не стану их привлекать плотнее, чем сейчас. Они чудесно работают и стоят каждого пенни из тех огромных гонораров, что с нас требуют, но если тебе все равно, я бы предпочел, чтобы номера наших банковских счетов они не знали. Этим занимаюсь я, Уилл, и пусть оно так и останется.

Наступила неловкая пауза.

 Ну, в общем, так,  сказал Уилл.

 В общем, так,  согласился Хамза.  И не так все плохо. Я выплатил кредиты, которые за мной шли с самого ухода из банка, и студенческие ссуды еще. И за Мико. Ничего такого, но чертовски приятно.