Смущаясь, офицер, хоть он был не в погонах, а в купленных по дороге на пляж плавках, быстро оборвал разговор:
Да-да, у нас полный ажур пока, но вы старайтесь не звонить часто, особенно сегодня. Всё. До свидания.
Затем стали звонить разные люди, откуда-то узнавшие номер телефона Романа. Видя на определители номеров телефона, незнакомые сочетания цифр, Роман прерывал связь, а потом вовсе выключил телефон. То же самое сделала и Алина. Теперь они могли спокойно загорать, разговаривая о всяких пустяках. Но о пустяках не получалось. Слишком важным было происходящее, чтобы о нём не говорить.
Понимаете? говорил Роман, растянувшись во весь свой рост на топчане и обращаясь к Алине и Александру, Я хотел сделать доброе дело.
И ты его сделал, решительно прервала его Алина. Не думай ничего плохого. Ты спас меня, а это добро.
Это правда, Алиночка. Но вот что я понял из создавшейся ситуации. Роман положил руку на голову подруги, которую, впрочем, можно было бы называть и женой. Учёный обязан предусматривать абсолютно всё, то есть все последствия. Это как и в политике. Начали у нас в стране перестройку, не подумав, не рассчитав, как воспримут люди внезапные перемены, и вот развалилась держава, кто-то, возможно, подсчитывает, сколько людей погибло по этой причине, однако не говорят пока, расскажут через десятки лет. А ведь это неправильно. Так и я думал в одном направлении. Эгоистично думал.
Какой же это эгоизм? вмешался в рассуждения Романа Александр. Ты же хотел помочь другому, а не себе?
Ты верно говоришь, но не совсем.
Роман перевернулся на спину, подставляя солнцу крепкую молодую грудь спортсмена.
Я, конечно, думал об Алине, но ведь я люблю её, значит, думал и о себе. Хотел, чтобы она была со мной. А это, извините, чистой воды эгоизм.
А я не согласна с тобой, Рома, сказала Алина, приподнявшись на локти и глядя Роману в глаза. Я ведь тебя знаю лучше всех. Если бы на моём месте был кто-то другой и ему нужна была бы твоя такая же помощь, ты что, не стал бы изобретать? Стал бы, я уверена.
Стать-то стал бы, подтвердил слова Алины Роман, но, наверное, тогда подумал бы и о других.
Ну что делать, Рома? Алина погладила рукой грудь любимого ею человека. Любовь, если она настоящаяэто такое чувство, которое порой ослепляет человека, потому что не зависит от его сознания. Ты же именно это и сделал со всеми своей ракетойусилил те чувства в людях, которые были, но в зачаточном состоянии. Ты же не ненависть вызвал, а любовь. Это великое чувство, на котором держится жизнь.
Алина, тебе надо быть адвокатом, сказал Александр. Ты очень убедительна в своей защитной речи.
А я им и буду, уверенно ответила Алина. Потому и пошла работать в милицию, чтобы сдать школьные экзамены и поступить в юридический. У меня теперь одна дорога.
Май и начало июня в Крыму выдались тёплыми. Вода в море успела прогреться до двадцати одного градуса. Молодые люди купались вдоволь. Ближе к вечеру Грамотееву позвонил Заглядов.
Отдыхаешь?
Так точно
Без формальностей, дорогой, прервал его полковник. По-моему, предстоят большие трудности. Вмешалась международная политика. Местные власти имеют свою точку зрения на наш вопрос. Кто-то их там подзуживает. Появилась нота. Начинается скандал. Я это к тому рассказываю, чтобы ты там всё имел в виду. На месте-то видней. Боюсь, что к вам ринулась толпа специалистов разного профиля и разных стран. Едет даже американский журналист из журнала «Нэйшнл Джиографик». Не известно точно, к вам ли, но я нутром чувствую, что он такой же журналист, как я профессор педагогики.
Ну, вы точно профессор, вставил лейтенант.
Ай, ладно. Не до комплиментов сейчас. Боюсь, что Украина начнёт ставить палки в колёса, и вы не сможете так просто выехать. От них этого можно ожидать. Кроме того, как мне только что сообщили, кроме наших, к вам направились и их структуры. Это чревато большими неприятностями. Дипломатия, штука тонкая.
Сергей Степанович. Грамотеев словно запнулся, обдумывая внезапно родившуюся мысль, так что полковник нетерпеливо спросил:
Ну что ещё? Чего молчишь?
Сергей Степанович, повторил Грамотеев, а что если нам сейчас же смотаться отсюда?
Куда? В пещеры что ли?
Нет, но тут нужна ваша срочная помощь.
Говори быстрее! В чём идея?
Вчера во время нашего обеда у тёти дядька мой сказал, что его брат, капитан корабля только что вернулся с учений в соседний город. Вот если бы ему дали указание сверху взять нас к себе. Это же другая территория. И кто нас там возьмёт?
Полковник чуть не задохнулся от радости.
Слушай, я не успеваю тебя повышать в звании за твои идеи. Это гениально. Сейчас же, не дожидаясь приезда гостей, дуйте туда. Во всех случаях это выход. Дяде скажи, пусть он позвонит брату, чтобы встретил и принял вас хоть временно. Придётся, конечно, кое-что раскрыть ему. Разрешаю. Я тут узнал, да и ты, конечно, в курсе, что он из наших бывших кадровых. Скажи ещё, чтобы устроил наших ребят к себе в санаторий за деньги, конечно, как отдыхающих. Остальное беру на себя. Сейчас же звоню, а вы отправляйтесь немедленно, пока вас не застали писаки и политики.
Александр говорил, отойдя, как всегда в таких случаях в сторонку. Вернувшись быстрым шагом к загорающим друзьям, сказал тоном, не терпящим возражений:
Давайте по-военному одеваться. Вы летите пулей домой, собираете рюкзаки, а я к дяде в его кабинет. Поедем в Севастополь, от греха подальше.
Станислав Ильич внимательно слушал рассказ племянника его жены. О московской проблеме с первомайскими мальчиками он, конечно, читал, но ему даже не снилось, что сам может оказаться каким-то винтиком в этой истории. Бывший работник КГБ, хоть и по медицинской части, отлично понимал, что всякий выход военных кораблей из Севастополя отслеживается не только украинской стороной, но и разведками разных стран. Даже для получения разрешения на посещение корабля посторонними людьми требуется особая санкция. А тут вывоз за пределы Украины.
Не могу сказать с уверенностью, что твой вариант получится, сказал он, обнимая племянника за плечи. Дело очень серьёзное. Брату всего рассказывать не буду. Не телефонный это разговор. Но устроить вас на время попрошу, и он набрал номер телефона в Севастополе.
Вася, привет! У меня к тебе огромная просьба и, я бы сказал, срочная. У меня тут Саша из Москвы. Да, Танин племяш. А с ним двое друзей, от одного из которых не только Москва, но и другие стоят буквально на ушах. Понял?
Догадываюсь. Неужели правда?
Получается, что так. Нужно их надёжно принять сегодня же до получения команды свыше, а она, как я понял, поступит. Сможешь?
Что за вопрос? Присылай.
Я их отправлю своей машиной. Куда их, в гостиницу?
Нет, так нельзя. Давай прямо ко мне домой. Твой шофёр знает.
Слушаюсь, домой! Спасибо. Перезвони, как приедут.
Через час машина главврача санатория «Форос» направилась в сторону Байдарских ворот. Есть такие интересные ворота, пробитые некогда в скале на пути в Севастополь.
Кошки-мышки
В прежние времена, когда дети не сидели за компьютерами и почти всё свободное время проводили на воздухе, у них была такая игра в кошки-мышки, когда мышки прячутся, а кошки ищут. Здесь у взрослых получалось почти так же. Уже темнело, было около десяти вечера, когда омоновцы прибыли на седане в Форос. Попытки подполковника Захватова связаться с Науковым по телефону не удавалась. В трубке звучало, что абонент в данный момент не доступен. Он позвонил в Москву Заглядову.
Сергей Степанович, мы на месте, а куда и что, не знаю. Дозвониться не могу.
Заглядов успокаивающим голосом сказал:
Всё нормально, Григорий Иванович. Отправляйтесь в санаторий. Там вас уже ожидают в приёмной отдыхающих. Отдыхайте на здоровье. О передислокации сообщу завтра. Помощь потребуется, но, кажется, в другом месте.
Машину отправлять?
Да, пожалуй. Потом найдём другую.