Ну да, как же иначе? Кипран усмехнулся, догадавшись, о каких мерах идет речь. На девяносто девять и девяносто девять сотых процента был уверен, что это Зелле настоятельно попросила доставить его домой в целости и сохранности. Порой раздражает ее излишняя тревожность. Да что там, почти всегда раздражает, а когда нет, то эта забота кажется очень даже милой. И сегодня был как раз второй вариант.
Солнце уже было высоко в небе, когда Кипран подъехал к искусно выполненной кованой ограде своего дома. Узор ограды на мгновение неуловимо напомнил о другихтех, которыми себя украшала Айнэ.
Однако стоило переступить порог дома, как эти совсем ненужные мысли тут же улетучились. Воздух сгустился, и даже шаги отдавались гулким эхом. Что-то было не так. Неуловимое чувство неправильности происходящего не позволило сразу осознать, что именно.
Голоса из гостиной в конце коридора. Приглушенные, слов не разобрать, однако не составило труда понять, кому они принадлежат. Один, звучащий непривычно требовательноопределенно Зелле. А вот второй
Это у вас учебу сегодня отменили, или я слишком задержался в поездке, и уже начались каникулы?
Попытка пошутить не возымела никакого эффекта. Стиф, которому по всем расчетам в это время полагалось постигать азы «введения в общественное устройство» лишь взглянул исподлобья и продолжил неподвижно стоять, опершись на комод, уставясь на носки своих ботинок.
Представляешь, что заявил твой сын? Зелле в отчаянии вскинула руки и поднялась с кресла.
Сейчас, видимо, и узнаю.
Прозвучало строже, чем Кипран того хотел. Это стало ясно по тому, как Стиф сжался, будто пытался казаться как можно незаметнее.
Он решил бросить колледж! Зелле нервным движением смахнула с комода одной ей заметную пылинку. Нет, ну ты можешь себе представить? В первый же месяц учебы.
Этого только не хватало. Сделать глубокий вдох, пытаясь не горячиться. Стиф же это не серьезно, наверняка просто выпалил на эмоциях, что учеба надоела. С кем не бывает. А Зелле уже панику подняла. Или на самом деле собрался? Отрицать не пытается, а значит
И это после всех приложенных стараний, чтобы туда поступить? Всеми нами приложенных, между прочим, Кипран привел аргумент, который точно должен был подействовать. Ты ведь так туда хотел, что вдруг случилось? Объясни.
Хотел, да, выпалил Стиф с вызовом, встряхнул челкой. Говорили, там лучшие преподаватели страны и лучшая учебная программа. А оказывается
Он замолчал, отвернулся в сторону, так что Зелле пришлось продолжить объяснение вместо сына.
Я утром уже разговаривала с его куратором. Они не знают, никто из преподавателей не представляет, как с ним справиться, как при нем вести занятия.
Вот уж не ожидал от тебя такого безрассудства, вздохнул Кипран. Только недавно порадовался, что прелести переходного возраста обходят его семью стороной, и вот на тебе.
Я ничего такого не сделал! фыркнул Стиф. Всего лишь задавал вопросы, на которые они не могли ответить. Или не хотели.
Задавал вопросы, куратор так и сказал, подтвердила Зелле. На каждом занятии, постоянно прерывая учебный процесс.
Учебный процесс, как же, Стиф невесело усмехнулся. Почему мы должны выслушивать ту чушь, что они несут? Еще и врут нагло, вовсе не на каждом я занятии вопросы задавал, пару раз всего.
Зелле всплеснула руками.
Вот видишь, о чем и речь. И во время учебы так же спорил.
Кипран поймал себя на мысли, что не узнает в этом раскрасневшемся и сопящем от возмущения парне собственного сына. Самое время вспомнить, как мало проводил с ним времени из-за вечной занятости. Свалил заботу о воспитании на хрупкие плечи жены и надеялся, что она справится.
Глупо.
Впрочем, еще не поздно это исправить.
Кажется, нам надо серьезно поговорить, Кипран положил руки Стифу на плечи, заставляя сесть в кресло. Затем обернулся к жене. Нам двоим.
Зелле поняла все без лишних намеков. Дождавшись, когда она выйдет из комнаты, Кипран уселся напротив сына.
Ты ведь понимаешь, что этот колледжтвой пропуск в будущее?
Все уже давным-давно решено, и Стиф сам принимал в этом решении участие, никто ему не навязывал того, чего бы он не захотел. Поддерживаемый крупнейшей добывающей граниум корпорацией колледж откроет перед Стифом любые двери, он не может этого не понимать.
Пфффстолько нескрываемого презрения в одном единственном звуке. И ради этого я должен слушать откровенную чушь, которую несут преподаватели? Чему они могут научить, если боятся даже шаг сделать в сторону от программы?
А вот это уже любопытно. Не мешало бы и в самом деле проверить, за что приходится платить совсем не маленькие деньги. Напустить на них образовательную комиссию? Пожалуй. Бабушка Стифа, а по совместительству глава этой комиссии, только рада будет. Но пока нужно решить первоочередную проблему.
И могу я узнать, что за «шаг в сторону» так тебя взбесил, да и твоих преподавателей тоже, раз начали жаловаться? Кипран доверительно наклонился вперед, давая понять, что готов внимательно слушать.
Я всего лишь указал на некоторые несостыковки, приободрился Стиф. Ну вот сам посуди, как можно не видеть странности? Двести пятьдесят лет страна жила обычной жизнью, развивалась и все такое, что должно быть. А потом вдруг происходит катастрофа, так?
Катастрофа? Вот, значит, как теперь принято называть то, что случилось двадцать лет назад? Кипран заметил, что неосознанно сжимает кулаки из-за услышанного. Пришлось взять себя в руки и кивнуть.
Допустим, можно и так сказать.
Хорошо, допустим. Барьер гаснет, приходится срочно строить все заново. Почему за столько лет никто даже не попытался разобраться в причинах? Если это оказалось такой неожиданностью, почему ученые начали разрабатывать граниумное топливо заранее? Что вообще происходило в последние годы «Барьерной эпохи»? Их как будто стерли из истории.
«Эти страницы были слишком темными», мысленно ответил Кипран. Он бы предпочел стереть из памяти то, что видел тогда, и уж точно предпочитал оградить от страшной правды тех, кто не застал те времена.
И ты решил, что тебе обо всем этом расскажут по первому требованию? Кипран улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Понизил голос до заговорщического шепота. Открою тебе один секрет: нет никого, кто бы знал все на свете. И люди очень не любят, когда им на это указывают. Так что если хочешь докопаться до правды, придется быть чуточку терпеливее. Сделай вид, что считаешь человека умным и значительным, тогда сможешь добиться гораздо большего.
Глава 2. Отнятое прошлое
Уснуть никак не удавалось. Все дело в луне, безотрывно глядящей в окно, как в шутку решил Джей. Сколько себя помнил, здесь, в родных краях, она была особенно большой. Или это так только кажется?
«Это потому, что здесь орбита Луны проходит чуточку ближе», вспомнилось простое и понятное объяснение Аурики. Для неепростое и понятное, да. Но отчего все устроено именно такна этот вопрос даже она не могла ответить. На предположение Джея, что Луне просто нравятся эти места, вот она и подлетает поближе, Аурика тогда лишь громко рассмеялась.
Как давно это было, сейчас и самому смешно вспоминать. Отчего-то в бессонные ночи на ум приходят самые нелепые мысли. Словно бы за окном вовсе не пение ночных птиц, а полу-мяуканье, полу-рык. Шелестят вовсе не волны, а ветви деревьев.
И комнату освещает не серебристый лунный свет, а мягкий, сине-зеленый. А потомсовсем другие воспоминания. Джей отчаянно надеялся, что уж они точно придуманы. Побег из дома среди ночи. Звуки выстрелов, сначала совсем рядом, потом вдалеке. До сих пор звучат каждый раз, стоит закрыть глаза. Он уже почти привык не обращать внимания.
Вот только сейчас приглушенные хлопки слышатся по-настоящему.
Всего лишь отсвет запущенного в городе на дальнем берегу фейерверка. Очередной праздник? И что на этот раз?
Есть ли разница? Каким бы ни был повод, Джею вряд ли будут там рады. Он подошел к окну, поглядеть на еще четыре вспышки друг за другом: красную, белую, снова белую, затем ярко-синюю.
Все вновь стихло. Оставило лишь ясное осознание: уснуть сегодня уже не удастся. А раз так Джей зажег лучину, в ее колеблющемся свете вытащил из спрятанного под кроватью дорожного чемоданчика сборник карт. Прикрывая ладонью огонь лучины, тайком выскользнул из дома. Тихо, будто вовсе не касался земли. Научился еще ребенком, когда убегал к лагуне за холмом, где берег вместо приятной мелкой гальки покрывали булыжники. Волны ударялись о них с шумом, обдавая брызгами все вокруг даже в самую спокойную погоду. Оттого никто, кроме Джея, сюда не приходил, и можно было побыть в одиночестве.