Абдулле вся это явление пришельцев казалось подозрительным, как и они сами. Действительно ли голос идёт у главного пришельца из живота, или то только иллюзия? И что за странная жестикуляция кистями рук? Он что-то нажимает? Какие-то кнопки?
Господи, о, господи, начали подпевать друг другу все четверо приближающихся чужаков, причём один медленно двигался к группе смертников с Ясмин, двое другихк группе с Сорайей, и главный, смуглый, направлялся к Абдулле.
Я хочу дать тебе божье благословение, улыбаясь, всё тем же странным механическим голосом с непонятным акцентом, сказал смуглый, глядя прямо в глаза Абдулле, а Абдулла вдруг заметил, что в руке у него что-то блестит, и что звук идётне изо рта, а как раз из этой руки.
Шайтан! закричал Абдулла, и ударил по руке Виктору Цою. Смартфон вырвался, и, сделав несколько кульбитов, упал на пол, и от него отлетела задняя крышка. Мученики-смертники, несмотря на всё наркотическое опьянение, схватились за пистолеты и ножи за поясами.
Прогремели пару выстрелов, но смертники при этом скорчились от боли, выронив свои опасные мужские игрушки: парочка от удара нунчаками, один, обливаясь кровью, от удара стилетом, и еще парочкаот пуль из пистолета с глушителем. Сорайя же схватила томагавк со столика, но не успела его применитьАбдулла отлетел на несколько метров от удара ногой Виктора Цоя и запричитал, скорчившись, на полу.
Так вы хотели пойти в чужую для вас землю и там взорвать ни в чём не повинных людей? Погибнуть сами и их убить? Да? Тейлор с Юрием и Шенли пинали ногами смертников.
Дастонали, обливаясь кровью, они.
А не лучше ли вам погибнуть одним, и самим по себе? А? Как вы считаете?
Собаки вы, собаки, проворчал смертник, и это было последние слова сторонников религиозного насилия. Пистолет с глушителем, нунчаки, томагавк Сорайи и стилет довершили разгром. В помещении затихали стоны. На полу расплывались красные лужи.
Хорошо, улыбнулся Цой, отирая брызнувшую на щеку кровь. Вы почти готовы к своей великой миссии.
О, мой повелитель, склонилась Сорайя перед Виктором Цоем, сложив вертикально вверх ладони перед грудью жестом подчинения и смирения. До сих пор я знала тебя по приложению в смартфоне, и вот ты явил мне своё чудо, о, великий пророк!
Я не пророк, улыбнулся Цой.
До сих пор я любила тебя, а теперь уважаю. Я готова тебе отдать всё! Делай со мной, что хочешь!
Ерунду какую-то несёшь, Сорайя, ответил Цой. Это не твои мысли. И даже не твоё тело. Как ты можешь распоряжаться тем и другим?
А чьи же они, о, пророк?
Перестань меня называть пророком, иначе я тебя брошу, пригрозил Цой. Ладно, пошутил. Ятакой же, как ты. Для космоса мы равны. А каждый из нас и есть космос. Тыне своя, тыслуга своего разума и интуиции, тыдочь космоса и едина с ним. Разум, интуиция, космосэто ты. Ты вправе лепить по своему нраву и свои мысли, и своё тело.
Что ты имеешь в виду?
Ты ещё попадёшь в мир, где люди посещают спортзалы, создавая себе нужное тело, и идут на встречи к мастеру сознания и подсознания, чтобы поменять свои мысли. Ты всё ещё это увидишь. Если, конечно, не погибнешь. Но отдались от понятий «свой» и «своя»!
«Свой, своя», это что-то не то?
Свой, свояэто цепь дурных привычек, объяснил Цой, пока остальные члены команды вытирали своё оружие от крови о тряпки, находили съестное в комнате, пили сок, приготовленный, похоже, для смертников, а кое-кто даже прислушивался к мудрому разговору Цоя и Сорайи.
Прости, сказала Сорайя. Как мы сейчас понимаем друг друга, если вы для меняиностранцы?
Просто мы загрузили на смартфоны нужные приложения, ответил, смеясь, Виктор Цой, поправляя на своём смартфоне крышку, отлетевшую было во время стычки. Это голосовые переводчики Гугл. Особая платная разработка.
А я? Я чувствую, что говорю с тобой на одном языке. Однако я в свой смартфон ничего не загружала!
Я тебе подарил эту платную разработку. А ты и не заметила. И интегрировал с твоим мозгом, пока ты спала. Я же немного хакер, ответил Цой.
Что за венец счастья, на которую меня хотел приговорить мой покойный кузен Абдулла, кивнула Сорайя на бездвижное тело в нелепой позе в заляпанных кровью белых одеждах, вместе со всей моей так называемой семьёй?
Это международная программа по оглуплению населения, ответил Цой. В ней участвуют элиты всех стран, от самых либеральных до самых мракобесных. Элиты хотят поработить остальных людей. Вот в чём штука.
Так вот он какой, пилотный проект, задумчиво произнесла Сорайя.
Пойдём же все отсюда, пригласил Цой своих учеников. Что нам делать с твоим домом? спросил он у Сорайи.
Это не мой дом. Мой дом, это моё тело, разреши уж мне его так называть.
Да ради бога. Слова сами по себе ничего не значат, только контекст. Значение слов всегда ситуативно.
Главное, что мы все друг с другом и за добро, сказал Тейлор.
Именно, застенчиво улыбнулся Цой на понятливость верного ученика.
А это сооружение давайте подожжём, предложила Сорайя.
Я бы спросил тебя: не жалко ли тебе своих родных, если бы не понимал, что на твоём месте мне бы не было жалко никого, сказал кто-то из ребят.
Да. ответила Сорайя. Да. Да. Да. К тому же, мои мама и отец вместе с ближайшими родственниками сейчас в деревне у бабушки, а в этом доме одни ублюдки, потому что некоторые из смертников-мучеников сейчас спят в тяжёлом наркотическом дурмане.
Через несколько минут, шагая под палящим солнцем по выжженной солнцем земле и песку пустыни с поднимающимся за их спинами столбом дыма, пятерка отважных переговаривалась и смеялась каждый на своём языке, пока их смартфоны синхронно переводили совместные шутки друг другу. Держась за руку Сорайи, брела, улыбаясь, и её сестра Ясмин.
Они вышли к местной одинокой реке и произвели привычный ритуал, воздев руки к небу.
Мысильны!
Мысправедливы!
Силау справедливости!
Мыэто само провидение!
История творит нашими руками!
После такого вознесения своих мыслей ввысь от земли все уселись под одинокой смоковницей вокруг Виктора Цоя, поедая сладкие весенние баккуроты.
Нам осталось одно последнее дело, сказал Виктор Цой. Освободить мир.
Ты говоришь так, как будто это раз плюнуть, ответили ученики.
Цой утвердительно промолчал, и все почувствовали, что их устами говорит сама мудрость.
Но вначалепродолжил Цой. Вначале нам нужно позаботиться о Ясмин. Вы, остальные, держите трапезу. А мы, вместе с Сорайей и Юрием, будем преодолевать пространство. Надо же нам где-то оставить Ясмин. Доставайте смартфоны!
Солнце стояло в зените. Активизировав нужные приложения, Цой, Юрий, Сорайя и Ясмин исчезли среди трапезничающих, материализовавшись на другой стороне полушария, в доме у мамы Юрия. Они попросили её позаботиться о Ясмин, пока они будут спасать мир, переводя его на рельсы свободы. Избавляя от рабства. И, нажимая на нужные кнопки в телефонах, опять перенеслись под смоковницу, под палящее солнце и к сверкающему заходящим солнцем потоку.
Уже наступал вечер. Рядом с рекой и под смоковницами остальные сообщники уже раскладывали палатки, готовясь ко сну.
Ну вот, мы здесь.
О Ясмин позаботились?
Да, ответил Цой. Мы вернулись.
Завтра у нас будет ещё одно, прощальное дело, сказал перед сном Цой. Вы знаете, что в местных землях есть обычай нападать на незнакомых девушек. Так давайте покажем местным жителям, что они не правы. Заодно и для вас это будет последним курсом в череде моих тренировок.
Последним?
Да. Последним.
А потом?
А потом мы пойдем сразить монстра. Дракона.
Так дракона или монстра?
Смотря кто из какой стороны и как привык это воплощеие зла и несвободы называть. Сути дела оно не меняет. Мы должны победить. Хотя чудище сильно, обло и озорно. Можем и погибнуть.
И, словно бы подтверждая его слова, от последнего луча солнца взорвался оставленный кем-то на солнцепёке смартфон, и осколки обожгли щеку Юрию.