Непременно "отец".
Сменив доспехи, Гидеон тоскливо взглянул на стоящую поодаль мать и сделал то, что могла понять только она. Коснулся торцом ладони лба, сделав вид будто просто его потер. Но давно потускневшие глаза матери вспыхнули новым блеском надежды. Она не забыла. Это движение значащее у людей уважение и благосклонность, именно она показала его Гидеону, когда тот был совсем мал и еще мог держать свою мать за руку.
Как давно в нем засело чувство отчаяния? Как давно он понял, что он лишь пёс для Арадея. И только для этой осунувшийся, некогда прекрасной богини, он значит что-то большее.
Распахнув белоснежные крылья, Гидеон ринулся вниз. Обратно на землю и встреченный приветственными криками своих полководцев, возглавил северное войско. Его копье снова проливало новую кровь за того, кого он уже всем сердцем ненавидел. Очередная битва была закончена и Гидеон покосился на кулон, висевший на копье. Множество ударов он не нанес, натыкаясь взглядом на эту вещицу. Многих отпустил живыми и пленных не брал.
А все из-за этой девицы, что почему-то растревожила его разум. Ее золотые глаза, в них совсем не было ненависти. Недовольно фыркнув, он взялся за седло поставив ногу в стремя своего горделивого белого коня, но остановился. Наконец разозлившись сам на себя, стянул кулон и надел себе на шею, аура исцеления окутала его, принося блаженство и спокойствие, вдыхая в тело новые силы и растворяя боль и усталость в небытие. Он покрутил в гибких пальцах деревянную птичку и задумчиво нахмурился. Занятная вещица, в который раз отметил Гидеон. Оставил лошадь и медленно побрел по полю брани. Тут и там мертвые тела, кровь самых разных отливов, куски мяса, поверженные люди, стонущие души. Вот и мертвый гунр, а рядом с ним серый измазанные кровью и грязью плащ. Гидеон уважительно посмотрел на недвижимую руку павшего воина, что до сих пор сжимала меч, и поднял плащ с земли. Встряхнул, очистив его одним резким движением, горько усмехнулся и одел на широкие плечи бога. Накинул капюшон на голову, и пошел по направлению к тому дому из которого пару дней назад так быстро сбежал. Да, как ни странно, ему было признавать, но он именно сбежал, почему-то он не хотел навредить этой вредной, упрямой, наглой девице, с глазамитеплыми как солнышко.
Протянув руку вперед, он раскрыл пространственную дорогу и в момент оказался перед тем самым небольшим деревянным домом. Вереск шелестел под теплым ветерком, покачиваясь в своем медленном плавном танце. Солнце ласково грело. Он открыл дверь и шагнул внутрь. Она сидела на стуле напевая все ту же песенку и вышивая узор на тканном полотне. Увидев вошедшего, гордо поднялась:
Вернулся значит!
Воин не понимал ее и себя не понимал, но эти два солнышка, что смотрели на него дарили тепло. Шагнув к ней, он медленно протянул руку к ее щеке и замер, пожелтевший синяк напомнил о его деянии и заставил ненавидеть себя сильнее чем убийство сотен тысяч созданий. Она хмуро посмотрела на него:
Надеюсь тебе стыдно!
Стыд, Гидеон аккуратно провел пальцами по синяку, мне не ведомо это чувство. Почему не исцелила? рявкнул он, вытянувшись над ней во весь рост.
Не захотела! крикнула она в ответ. С вызовом поглядев в его голубые глаза.
Гидеон недовольно сжал губы и, скинув с себя плащ, хмыкнул:
Смелая или глупая?
Ты как-то уже назвал меня дурой! кинула Аида.
Гидеон снова почувствовал укол вины:
Хватит! зло рявкнул он. Ты решила испытать мое терпение!?
Я решила тебя чаем напоить-девушка сунула со всего маху в его руки чашку с ароматной водой.
Та расплескалась и Гидеон от ярости громко выругался.
Не ори в моем доме!
Он разъярённо навис над хрупкой девой и процедил:
Если я захочу этот дом пополам сложится. Так что не смей мне указывать! последние слова он громом прогрохотал. Из ушей Аиды потекли две алые струйки, недоуменно она коснулась их пальцами и, увидев кровь, нахмурилась. Гидеон оторопел. Какая же она хрупкая.
Аида, прошептал он и потянулся к красной дорожке, я Он не знал, что сказать. Не хотел? Нет, он хотел потому и орал. Он хотел, чтобы она отнеслась к нему с почтением, но с чего бы? Даже при его белых волосах и голубых глазах, при его бледной коже его прозвали «Темный». Так с чего бы ей подчиняться ему.
Он устало опустил руку. Шепнул что-то и исчез в портале. А Аида с тоской посмотрела ему в след. Она подняла с пола, так небрежно брошенный им серый плащ и бережно прижала к груди.
Глава 8
Гидеон уверенно шел к покоям матери. Сегодня он поговорит с ней, нравится это Арадею или нет. Занес кулак над дверью и замер.
Стоит ли подвергать мать опасности? В свое время Гидеону ясно дали понять, что будет с матерью если он не оставит ее. И с тех пор мальчик перестал проситься к ней и звать ночами.
Немного подумав он развернулся и пошел прочь, он шел все быстрее и быстрее и вот, выбежав наружу, распахнул крылья и ринулся вниз. В полёте одевая деревянный кулон, он влетел в открывшуюся пространственную дорогу. Миг и он снова на той же вересковой пустоши. Его не было здесь несколько дней. Сильно ли она ненавидит его? Стоило ли вообще возвращаться?
Это ты! вдруг услышал он счастливый голос за спиной. Обернулся.
А я думала ты обиделся, и больше не придёшь.
Гидеон нахмурился:
При первой нашей встрече ты сказала, что эта вещица делает меня невидимым для божьих глаз- указал он на на птичку, что висела на шее.
Кулон? Да, так и есть. На нем чары. Никакая сущность не сможет увидеть тебя. Даже сама Айлахори!
А если, Гидеон медлил. Можно ли верить ей? Он совсем не был проницателен, однако гниль за милю чуял. А у этой девушки чистая душа. Наконец заговорил снова:
Если я приведу на землю бога, твой кулон надолго укроет его?
Тут дело вот в чем, задумчиво протянула девушка, целители питают свои силы энергией самой земли, но магия привязана отдельно к каждому. Тот кулон что я дала тебе, я зачаровала и пока я жива он работает. Но я не бессмертна, а бог она грустно взглянула на вдруг осунувшегося Гидеона.
Но я могу вложить в кулон что- то, что вберет мою силу и будет хранить ее вечно.
Например?
Например душу- тоска затуманила девичий взгляд.
А что будет с тобой после подобного обряда?
Девушка печально улыбнулась.
Гидеон фыркнул:
Обойдусь- гневно бросил он и протянул руку, чтобы открыть портал. Тот засиял невероятной чистотой и заоблачными далями.
Останься- ее тихий робкий голос жарким ветром обжёг его грудь. Он стоял между ней и дорогой домой, взмахнул рукой и портал исчез:
Ненадолго- Гидеон взглянул на Аиду, ее ласковый взгляд давил на грудь незнакомым теплом и уютом, и сердце бога впервые истинно захотело жить.
Они пили чай, она рассказывала о людях и гунрах, о том и об этом, они говорили часами. Точнее говорила только она, а Гидеон молча смотрел на нее. Он приходил все чаще и чаще. Время между встречами от нескольких дней сокращалось до часов. Он распахнул для нее небо, унося с собой в полет над облаками, он показал ей солнце, и яркие переливы радуги после дождя. Она всем сердцем полюбила ветер, ведь он нес его крылья и тогда вдвоем они были свободны. Перед каждым его уходом она с надеждой спрашивала придет ли он вновь, но тот лишь молчал. Знала бы только она с каким трепетом он каждый раз ждал от нее этого вопроса.
Ты вернешься? тоскливо прошептала она. А в его сердце заликовала искренняя радость. Эта девушка стала его раем во всем этом аду, его кусочком мира среди вечной войны. Но разве мог он что-то ей обещать?
Значит тебя мучает совесть? спросил Гидеон, сидя на деревянном крылечке ее дома и смотря вдаль на танцующий с ветром фиолетовый вереск.
Понимаешь целитель всегда должен выбирать спасти себя или другого. Вот какое проклятие у этого дара. Я не смогла спасти никого из них. Мама, папа, сестрёнка. Все они гибли на войне, уходя каждый раз добровольно, лишь бы не трогали их маленькую Аиду. Они совсем не переживали за себя. Боялись и волновались лишь обо мне. А я даже тела их не нашла. Я виновата, слезы покатились по девичьим щекам, я так виновата перед ними! она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Ты и вправду виновата, задумчиво протянул Гидеон, они жизни за тебя отдали, а ты пыталась так бездарно расходовать их подарок. Смерти искала. Разве если бы ты умерла, их жертва не была бы напрасной?