Сама Айнора неподвижно сидела на нарах, свесив руки между колен. И внешне она почти не изменилась. Она вообще не менялась последние годы. Только глаза, казалось, стали какими-то неподвижными и пустыми, а руки слишком безжизненными.
Всё это было понятно. Никого в комнателюди предпочитают не ночевать рядом с гадалками, старый предрассудок. В то же время никогда не обидят и слово поперёк не скажут. И монахини прекрасно знают, кто такая Айнора, и настоятельница должна бы поставить в известность Храм в Ниверсолле, но явно не сделала этого. Если формально, то зачем гильдии такая старуха? А скорее настоятельница искренне полагала, что, если можно не трогать бродячих гадалок, лучше их не трогать. И про девочку монахини тоже не донесли, если тут была та девочка, конечно.
Здравствуй, тётя Айнора, громко сказала леди Фан. Это я, Элла.
Гадалка ответила не сразу.
Здравствуй, и повернулась, всматриваясь, ты? Давненько тебя не было. Уже стала тебя вспоминать.
Давненько, немного раздраженно согласилась леди Фан, может быть, мы виделись бы и чаще, но ты ведь отовсюду уходишь, не прощаясь, и приходишь незваной. А о том, что в Грете есть почта и можно писать письма, и не подозреваешь, наверное.
Старуха раздвинула губы в беззвучном смехе. Её зубы были на месте почти все, хотя в такие годы мало кто из стариков мог бы похвастать подобным.
Я что, благородная леди, чтобы писать письма по каждому глупому поводу?
Ты была дочерью благородного лорда, как и моя мать. И тебя учили писать.
Айнора опять засмеялась. Леди Фан присела на табурет, сначала приглядевшись, чист ли.
И что ты забыла в этой дыре, тетушка? сказала она, недовольно оглядываясь.
Зябко так. И впрямь, затопить бы печку.
Ты могла бы уже жить у меня. Или у Мерит в Рори, если хочешь. Или хотя бы останавливаться ненадолго. И не пришлось бы мне думать, куда тебя занесло в очередной раз.
Да, только она и умудрялась находить эту вздорную старуху, помогать ей деньгами, и лекаря к ней звать тоже случалось. И всегда та лишь язвила, не благодарила никогда. Тем не менее, их встречам тётка радовалась.
У Мерит? рот старухи скривился в усмешке. У неё тем более. Ещё не хватало. Я откуда ушла, туда больше не вернусь. Реку вспять не повернёшь.
Тебе уже можно бы осесть на одном месте. Эссы твоих лет нянчатся с внуками у камина
Не будь дурой, Элла, прервала Айнора. Твои мерки не для меня, ты знаешь. Если оставишь пару монет, скажу спасибо.
Оставлю.
Вот и хорошо. А пришла зачем? Чего хочешь от меня?
Вот, как всегда. Хотя сегодня впервые Элла Фан была всерьез озабочена и пришла просить помощи. Нет, она и раньше задавала вопросы, конечно. А Айнора бывала и добродушной, и разговаривали они подолгу о разном. Только давно.
Хочу, признала она, хочу просить помощи, Айнора. Ты ведь помнишь старших дочек Мерит? Дивону и Тьяну.
Темноволосая и блондиночка, кивнула Айнора, да, я обеих помню. А вот которую как зовут
Тьяна темноволосая. Её выдали замуж в Нивер, леди Фан исподлобья смотрела не тётку.
Далековато, только и обронила та.
Она вышла за лорда Айда, заклятого. За Чудовище.
А, вот оно что, теперь старуха усмехнулась. Дочек благородные семьи продавали во все времена. Некоторые уверены, что только ради этого девочки и рождаются на свет.
Ты когда-то сбежала со своей свадьбы и гордишься этим, тётушка, сказала леди Фан, но Тьяна сама захотела свадьбы. Добровольно.
О, даже так, Айнора прикрыла глаза.
Какое-то время она сидела молча, так что леди Фан забеспокоилась и, кашлянув, заговорила:
Видишь ли, на Мерит свалились такие несчастья
Про твою сестру мне неинтересно, резко прервала гадалка, говори лучше про девочку, раз за этим приехала. Что, хочешь знать, как расколдовать её мужа? Так это не ко мне вопрос, сразу говорю.
Этого не нужно, махнула рукой леди Фан, кажется, он и в таком обличье человек добрый и умный.
Рот старухи расплылся в едкой ухмылке.
О, да ты тоже поумнела, как я погляжу, Элла.
Видимо, так, смиренно признала та, за столько-то лет! Вот послушай меня. В Нивере появилось привидение. Это не опасно для Тьяны? А ещё вот
Леди Фан вкратце рассказала обо всём: о празднике в Нивере, о глупых и странных покушениях на Тьяну, о вздорной герцогине, о колдуне Хойре, который на первый взгляд не слишком впечатлял своим искусством, и о герцоге Кайрене Айде
Гадалка дослушала её и долго молчала, прикрыв глаза. Потом сказала:
Если хозяин забудет рыбу на столе и уйдет, кому из котов она достанется? Самому шустрому, или тому, кто легко подерет остальных. А ещё возможно, что два кота передерутся, а рыбку тем временем утащит другая кошка.
Тётя?..
Ты ведь не дурочка, Элла. Должна понимать. Твоя племянница только тем и вредна кому-то, что должна родить наследника. А кому достанется герцогство, если наследника не будет?
Это я понимаю. Думаю, там немало наследников, леди Фан усмехнулась, включая детей сестры, но это по решению короля. Формально дети леди Уны не наследуют впереди кузенов по мужской линии. Кого ты имела в виду, когда говорила о другой кошке?
Никого, отрезала гадалка, откуда мне знать? Как будто я бываю при королевском дворе. Ты хочешь, чтобы я прочитала в отражениях судьбу твоей племянницы? Смотри, она протянула руки, показывая.
Руки были больные, с распухшими суставами и старчески набухшими венами.
Я простудилась весной, сказала она, с тех пор не могу играть на бубне. К тому же мне надо бы видеть того, о ком ты спрашиваешь. А ты можешь сыграть о том, что тебе нужно. Попробуй, а я постараюсь увидеть.
Я? изумилась леди Фан, но я никогда не делала этого. Я не умею! Даже не представляю себе, как надо играть на твоем бубне о чём-то!
Просто бей в него пальцами. И думай. Думай о том, что хочешь узнать, вспоминай племянницу и тех, кто с ней рядом. Иначе ничего не выйдет, Элла.
Леди Фан с опаской посмотрела на бубен. И всё же подошла, легонько ударила по темной, туго натянутой коже, бубен отозвался звуком глухим, еле слышным. Она ударила опять, прислушиваясь.
Сними его, с насмешкой велела старуха. И играй.
А что на это монахини скажут?
Думаю, что ничего. Но посмотрим.
Снятый бубен издал звук более чистый и звонкий. Надо бить так, чтобы получалась мелодия. И думать о Тьяне.
Играть о том, что нужно. О, Пламя!
Что ты хочешь узнать? спросила Айнора. Скажи сразу. Я ведь не могу разом увидеть всё, так что скажи.
Я хочу знать, приживется ли она в Нивере, и родит ли ребенка. И какие её ждут опасности. И как к ней будет относиться муж
Довольно. Я поняла. Играй.
Бубен глухо зарокотал под пальцами Эллы Фан, но это была никакая не мелодия. Слишком беспорядочно, некрасиво. Тревожно. Они все мелькали перед её внутренним взором: Тьяна, герцог, герцогиня, колдун Хойр. А пальцы стучали по краю кожаного круга
Она догадалась поправить бубен на коленях и стала ударять ближе к центру, так получался уже другой звук, гораздо звонче. Разное место удараразные звуки. Она разобралась. Скоро стало похоже на мелодию, но всё равно нестройную.
Играй, Элла! прошипела Айнора, когда леди Фан на несколько мгновений остановилась, думай и играй.
Мелодия становилась постепенно стройнее и звонче, а пальцы всё больше немели.
Хватит, наконец велела Айнора и затрясла головой, больше не могу, Элла.
Та мгновенно остановилась.
Я видела того ребенка. Будет ребёнок, наследник Айдов, но его рождение перестанет быть слишком важным. И ещё будет сын, потом дочь. Будет смерть. Будут зло. Трудно быть прозорливой и не держать зла на невиновного. И у неё скоро попросят прощенияпусть простит, теперь это нетрудно, гадалка говорила, уставившись в одну точку, а леди Фан в панике старалась всё запомнить и горько жалела о том, что нет под рукой пера и бумаги.
Хотя, в сущности, не так и трудно было запомнить.
Айнора заморгала, словно просыпаясь, и добавила:
Она ведь не такая дурёха, как Мерит? Тогда выживет. А ты уезжай, ты не нужна. Она не должна ждать от тебя совета, ей надо слышать себя. Тогда, может, и обойдется.