- Смотри, - и показал рукой на пару в возрасте примерно пятидесяти пяти лет. Они медленно прохаживались по залу, здороваясь и общаясь с каждым, кто к ним подходил. А подходили к ним все время - непрерывным потоком люди сменялись перед ними, улыбаясь, пожимая руки. Они улыбались в ответ и были восхитительно терпеливы даже к тем, кто был уже немного не в себе. Мужчина высок и, очевидно, в молодости был очень не дурен собой, я бы даже сказала красив. Женщина была еще удивительнее - у нее были светлые волосы, стриженные под каре и очень хрупкая фигурка, но больше всего удивлял большой нос картошкойон, в буквальном смысле, выделялся на круглом лице, но странным образом он совершенно не портил свою обладательницу. Наоборот, с ним она получала какую-то, совершенно непонятную, притягательность. Он абсолютно не сочетался с женственными ртом и красивыми голубыми глазами, но оттеняя их, он делал лицо своей хозяйки удивительно мягким, нежным и привлекательным. На нее хотелось смотреть не отрываясь. - Это хозяева приема. Знакомься, Игорь и Наталья Лемм.
Чтобы я могла нормально слышать, моему новоиспеченному эльфу пришлось наклониться почти к самому моему уху, и его дыханье прошлось по моей коже легкой волной. Я посмотрела на него и, к своему стыду поняла, что краснею. Он заметил это и улыбнулся:
- Мне немного непривычно видеть краснеющую даму. Тут немного найдется таких, кто еще помнит, как это делается. Но перестань реагировать так, на каждое мое движение. Честное слово, я не нарочно. Просто так получается. Само собой.
Я кивнула, примирительно улыбнулась, и мы вернулись к изучению людей.
- Где-то тут же должен быть их сын, - продолжил Ваня. - Увижу, обязательно покажу.
- Единственный ребенок?
- Да. Вот это, - он указал на толстого, низенького мужчину, лет шестидесяти с огромной лысиной, в клетчатом костюме. - Их семейный врач. Очень важный человек. Такого врача еще поискать. Талантливый, опытный, но очень много пьет. Вон там, - он показал мне женщину с темными, почти черными волосами, стянутыми в простой пучок и в очень скромном платье. - Сестра Натальи, Ольга. Хорошая женщина. Добрая. О! Вон смотри, - и он беззастенчиво показал пальцем на трех роскошных девушек, старше меня лет на пять. - Это главные охотницы за рукой, сердцем и состоянием сына хозяев.
Девушки были красивы, дорого и со вкусом одеты, и все время держались втроем, не отходя друг от друга ни на шаг. Странная тактика, если учесть, что цель у них одна. Но мысленно я позавидовала тому мужчине, которому достанется любая из них - девушки были действительно прекрасны.
Еще долго мы сплетничали о людях, находящихся внизу. Ваня был интересным рассказчиком, и с чувством юмора у него было все в порядке. Мы говорили, не замолкая ни на минуту, много смеялись и это притом, что те два бокала шампанского на двоих были единственными алкогольными напитками в этот вечер. Он знал абсолютно всех, за редкими исключениями, но даже там, где он ничего не мог рассказать, он угадывал по лицу, одежде, мимике и поведению. И самое интересное, что я верила ему, так как он легко подтверждал свои гипотезы фактами. Он прекрасно читал людей. Тем более было странно, чем заинтересовала его я - меня даже читать не нужно, все на лбу написано. Это немного озадачивало, но, честно говоря, слишком сильно льстило моему самолюбию, чтобы углубляться в детали. Время от времени я засматривалась на изящный силуэт и тонко скроенные черты лица. Он и правда очень красив. И тут я поняла - он мне нравится. Меня словно громом поразило, и видимо это отразилось на моем лице, потому что он озадаченно спросил:
- Ты в порядке? В лице изменилась. Нехорошо?
- Нет, нет. Нормально все. Просто... Нормально все, в общем.
Он внимательно смотрел на меня, а я поспешила отвернуться, а потому не знаю, догадался он о чем-то или нет. Но отвернувшись, я еле сдерживала улыбку. Знаете, это как проснуться ото сна - долгого и неприятного, открыть глаза и понять, что кошмар, который только что мучил тебя, наконец, закончился, что на самом деле все прекрасно, а те ужасные месяцы, что ты провела в небытие, просто приснились и никогда не существовали на самом деле. Я почувствовала себя живой. Даже дышать стало легче, как будто камень свалился с души, и я мысленно поблагодарила Сашку, что та заставила меня сюда прийти. Пусть этот вечер для нас ничем не закончится, как, скорее всего и будет, но зато теперь я знаю, что на Владе свет клином не сошелся. Я умею, я могу тянуться к другим, и это замечательно. Странно, но имя Влада, возникшее в моей голове, прозвучало тихо и приглушенно, словно спряталось, скрылось, начало таять в моем воспаленном мозгу. Новый человек, пусть и временно пришедший в мою жизнь, хоть и не перечеркнул прошлое, но показал, где начинается новая строка.
Тут заиграла нежная мелодия, грустная, но прекрасная.
- Итак, Валерия, - сказал Ваня тише, чем говорил до этого. Я повернулась к нему и посмотрела в голубые глаза, в обрамлении длинных ресниц. - Главная интрига этого вечера заключается в том, чтобы выяснить танцуем ли мы сегодня? - он посмотрел на меня так, что я раскраснелась, запуталась в собственном языке и смогла лишь многозначительно вздохнуть. Он улыбнулся. В считанные доли секунды, находясь среди огромной толпы, мы остались совершенно одни. Он смотрел на меня, я на него. Звуки утонули, люди превратились в фон, и мне казалось, что сейчас он наклонится совсем близко к моим губам... Внезапно, совершенно из ниоткуда, появилась та самая брюнетка с замашками начинающего каннибала, и, крича что-то заплетающимся от алкоголя языком, вцепилась в Ваню мертвой хваткой.
- Вот ты где! А я тебя везде ищу... - на нас пахнуло коньяком.
Ваня поднял на нее глаза, и я увидела, на сотую долю секунды, как голубые глаза сверкнули красным, пронзая девушку ничем не прикрытой злобой, но ровно через мгновенье, его взгляд снова стал вежливо-внимательным. Будь она трезвая, она бы заметила, и, думаю, опомнилась бы, но выпитое начисто отбило у нее возможность видеть что-то, кроме того, что ей хотелось бы видеть. Она восприняла это, как всепоглощающую страсть, и силой потянула его на себя, поднимая с дивана. Он попытался было отказаться, сначала вежливо, потом гораздо грубее, но остановить подвыпившую даму, которая наметила свою цель все равно, что вставать перед танком, идущим на полном ходу. Дальше ему оставалось только применить грубую физическую силу, чтобы отказаться от танца, а этого он позволить себе не мог, поэтому он уступил. Прежде чем уйти, повернулся ко мне и сказал:
- Пожалуйста, никуда не уходи. Я отведу ее в бар и сразу же вернусь. Три минуты, не больше.
Я кивнула, хотя, что еще мне оставалось? Не вступать же в схватку с женщиной на голову выше меня и основательно мотивированной. Они скрылись из виду. Я смотрела, как внизу безликая человеческая масса превращается в пары, кружащиеся в танце. Музыка спутала людские руки, и уже не было слышно гомона множества голосов, только музыка. Я поняла, что этот танец мне суждено провести в одиночестве.
Три минуты прошло. Закончилась одна мелодия и плавно перешла в другую, такую же медленную, как и предыдущая. Очевидно, Ваня не смог совладать с брюнеткой, и вынужден был задержаться. Я искала их в толпе, но не видела никого, даже близко похожего на них. В конце концов, я решила, что у меня нет права собственности на моего нового знакомого, а потому и обижаться на кого-то из них, я у меня не было никаких оснований. Хотя, на самом деле было безумно обидно! Я расстроилась, что уж тут говорить. Мне казалось, что она испортила что-то настолько личное, или что-то, что могло превратиться в очень личное. Что-то нежное, почти невесомое...
Я поднялась с дивана и пошла сквозь толпу. Мне казалось, что народу стало втрое больше, чем было. Откуда здесь столько людей? Я шла, совершенно не разбирая дороги. Подняв голову, я поняла, что ниши соединены между собой балконами-переходами, и, выйдя из одной ниши, я легко попала в другую. В соседней нише тоже было много народу, и все они смеялись, пили, пели, танцевали. Я старалась оставаться незамеченной, что легко мне удавалось. Не поднимая головы, я обходила людей, пытаясь никого не задеть, как вдруг до моего уха донеслись слова, которые заставили меня остановиться - какой-то мужчина, тяжелым басом и интонацией старого, закадычного друга, заголосил: