- Ты же говорил, нам нельзя быть слишком близко,дрожащим голосом проблеяла я и сама разозлилась на то, как трусливо звучал мой голос. Ваня открыл глаза. Теперь они были полностью залиты красной лавой, переливающейся под длинными ресницами.
- Это для вдохновения - сказал он тихо и улыбнулся той самой улыбкой, которая разрезала его лицо пополам, обнажая длинные кинжалы зубов.
А в следующее мгновение он подпрыгнул, быстро и резко, словно вода не держала его, не делала вязкими движения, не оказывала сопротивления. Он исчез в темноте надо мной, но через несколько секунд из-за моей спины выплыла большая белая, проплывая всего в нескольких сантиметрах от моей руки, она легонько задела ее своим острым носом. Я не выдержала и вскрикнула. Я понимала, что это Никто, что это Ваня, что это, кто бы он ни был, не акула, но слишком уж реалистичным было ее огромное серое тело, с кровавыми узорами вдоль всей спины. Она кружила вокруг меня, заставляя меня трястись мелкой дрожью и слушать звон собственных зубов. Сердце колотилось в ушах, кричало, пыталось предупредить меня и заставляло бежать, прятаться, спасаться, не зная, глупое, что бежать некуда. Завершив еще один круг, акула остановилась справа от меня, выставив передо мной левый плавник и огромный бок. Она приглашала меня взяться за нее, обнять огромное тело, почувствовать под толстой кожей мрачное, жуткое нечто, живое и жадное. Я понимала, что страх, в конечном счете, если как следует его вымариновать, заставить меня с криком убежать в прозрачный коридор, а после, одному Богу известно, что произойдет. Настоящая или нет, но думаю, она сожрет меня, сделай я хоть один шаг назад. Владу с Яшкой тоже не спастись. Наверное, они даже не успеют понять, что произошло. И я быстро шагнула вперед, повинуясь желанию Никто. Я положила руку на шершавый бок и почувствовала, какой грубой была его кожа. Там, под ней переливалась, струилась жизнь. Она была теплой. Я безо всякого сомнения оперлась ногой о грудной плавник, ведь огромное тело не покорилось бы мне так просто, и быстро забравшись на спину, схватилась за спинной. И как только я вцепилась в него мертвой хваткой, огромная рыба сорвалась с места и ринулась в темноту. Водный поток подхватил меня и оторвал от необъятного туловища. Я еще крепче вцепилась в плавник, подтянулась к извивающемуся подо мной телу, и обвила ногами огромный торс. Я зажмурилась, и впилась ногтями в толстую кожу. Поняв, что у меня просто нет сил, чтобы удержаться, Никто сбавил скорость. Стало легче, и я зачем-то открыла глазакромешный мрак - и больше ничего. Когда не стало света, когда вокруг сомкнулась темнота, я вся превратилась в осязание. Я ощущала под собой плавные, тягучие движения сильного тела, ощущала тепло, которое росло, согревая меня и шершавую, грубую кожу, которая больно, словно наждачка, царапала мою. Но боль от царапин была каплей в море по сравнению со страхом, который разрастался во мне. Куда мы плывем? Что он хочет мне показать? Я знала лишь, что стремительно удаляюсь от того места, где могла чувствовать себя в относительной безопасности, от тех, кто мог бы встать на мою защиту, все глубже уходя в глубину черного мрака, где темнота настолько концентрирована, что ее начинаешь чувствовать кожей. И когда мы остановились, от меня не осталось ничего кроме трясущейся оболочки.
В кромешной тьме появился свет. Совсем слабый, и поначалу еле уловимый. Он был настолько неестественен здесь, глубоко под водой, там, куда свет не добирается ни в каких вариациях, что глаз и не воспринял это как светпочему-то я подумала, что это дыра. Небольшая дырочка в черном полотне, словно передо мной не глубины океана, а холст или кусок материи. И только спустя несколько мгновений мой мозг заработал как надо. Это и правда был свет, хотя я отчетливо понимала, что плыли мы вниз. Мой внутренний гироскоп был абсолютно в этом уверен. Но тогда откуда свет?
Мы медленно двинулись на свет, и чем ближе подплывали к его источнику, тем явственнее проступали сквозь мрак очертания подводной местности, и я видела, что мы спускаемся на дно глубокого кратера. Свет был тусклым, очень слабым, но видимо в кромешном мраке хватит и нескольких частиц, пары фотонов, чтобы стали видны силуэты. Да и сам свет был странный, потому что, несмотря на то, что оптика и физика рассматривают его по-разномуэлектромагнитное излучение и поток частиц, но здесь он выглядел как жидкость. В том ее агрегатном состоянии, что называется газообразным, а если прощетуман. Чем глубже мы спускались, тем явственнее я видела, как языки света ползут вверх по каменным уступам, огибая слишком большие выступы, заползая в расщелины, пролегая под камнями, заползая на них. Выглядело это странно и немного страшно, но при этом я не могла отвести взгляда от того, чего точно никогда не увижу в учебниках по физике.
Мы остановились, и я увидела невероятноена самом дне, которое в диаметре было не больше пары метров, плескался свет. Совсем маленькая, с мою ладонь, лужа света покоилась в ложе кратера, от которой она, вопреки всем законам жидкости, тонкими струйками расползалась вверх, поднимаясь по каменным уступам. Чуть выше она превращалась в туман, который собирался во что-то похожее на снег и оседал в ту же самую лужицу. Господи, это было невероятно, это совершенно не поддавалось никакому объяснению. У меня перехватило дух, я напрочь забыла обо всемо страхе, об опасности, о жутком чудовище. Я заворожено смотрела на происходящее и никак не могла оторвать взгляд.
- Что это?тихо спросила я.
Акула подо мной задрожала, стремительно уменьшаясь в размерах, и в следующую минуту, извиваясь в невероятных изменениях, подо мной оказался Никто, во всей своей истинной красе, заключая меня в своих огромных руках. Он прижал меня к себе, поднес тонкие губы к моему уху и прошептал:
- Это моя колыбель.
Завороженная, я совершенно не понимала что происходит, я лишь любовалась лужей света.
- Как это? Ты родился здесь?
- Я здесь возник.
- Как же это случилось?
- Свет.
- Ты возник из света?
- Можно и так сказать. Свет стал катализатором.
- Катализатором чего?
- Меня,тихо говорил Никто, проводя по моей спине рукой в перчатке. Я этого не замечала, я этого просто не чувствовала, я пыталась понять, о чем он говорит.
- Объясни,попросила, не слыша, как сквозь глубокое дыхание Никто, прорывается низкий рокот. Он вздохнул, совсем по-человечески и заговорил, медленно растягивая слова.
- Всякая вселенная основана на принципах изменения энергии, ее возникновения и распада, в общем, преобразования. Это бесконечный циклический процесс. Миры вроде твоего, функционируют за счет физических величинтел и процессов, происходящих с ними. Энергия в твоём мире имеет носителейлюди, предметы, гравитация, солнечный свет, радиация и прочее. Все что находится в твоем мире потенциально является потребителем, поставщиком или преобразователем энергии, создавая замкнутый круг,он жадно рассматривал меня красными глазами в которых переливалась красная лава, но я этого не замечала, потому как слова его полностью завладели мной.Но в мирах, подобных моему - он замолчал и сделал глубокий вдох, втягивая мой запах сквозь зубы.Носителей нет, а потому энергия просто разлита в пространстве. Как вода или песок. Она не изменяется, не преобразуется, не распадается. Просто застыла в неподвижности. И когда появился источник света, она аккумулировалась. Стянулась к нему как намагниченная, запустила процесс формирования, и когда ее стало слишком много, произошел я. Понимаешь?
Я кивнула. А затем спросила.
- Свет этот странный,сказала я, загипнотизировано глядя на течение света в замкнутом пространстве.Не частицы, не волна, а
- Частица, волна - повторил он эхом, оглядывая меня с головы до ногСвет - способ передачи энергии. Язык, на котором говорят все вселенные, все миры. Он универсален,сказал Никто, нежно убирая мои волосы назад огромной когтистой лапой.
- А откуда взялся здесь этот свет?
- Я не знаю - прорычал Никто.
А затем он вцепился зубами в мое плечо. Агония пронзила меня, и разряд молниеносной боли врезался в мое плечо, разливаясь огнем по моему телу. Я закричала во все горло, разрывая легкие, стараясь выкричаться, вытащить через горло хоть часть той жгучей боли, что разрывала мое тело. Рука отнялась, я ее не чувствовала. Я дернулась, но ощутила лишь, как крепче сжимаются тиски его рук, как глубже входят в мое тело его зубы. Уголком сознания я слышала, как рычит в нем его нежность, как клокочет внутри его восторг. Рука в перчатке вплелась в мои волосы, охватывая огромной ладонью мою голову, прижимая к себе крепко, не давая мне возможности вырваться. Кажется, я плакала или кричала, я уже не понимала, я лишь чувствовала, как сквозь зубы чудовища в меня течет что-то холодное, тонкое, инородное моему существу, но всеми силами желающее завладеть им. И в одно мгновение я все поняла. Вспомнила, где уже чувствовала это, вспомнила эти щупальца, которые тонкими ледяными иглами врезаются в плоть. Их невозможно перепутать ни с чем. Я узнала его и все поняла. Теперь, когда я вспомнила нашу первую встречу, когда, кто передо мной, истина сняла с меня оцепенение. Я перестала кричать, перестала вырываться, и, превозмогая боль, прошептала: