Рин отстранилась и закрыла лицо рукой. Она мелко дрожала, будто ее лихорадило, Анхельм чувствовал, как покрывается мурашками ее кожа, как каменеют мышцы.
Рин, в чем дело?
Рин заговорила тихо, резко и нервно:
Представь: я все время рядом с тобой, ты любишь меня, и я не против с тобой быть, но ты не решаешься мне открыться по каким-то своим причинам, пес знает каким. И тут я погибаю на твоих глазах, а ты не успеваешь сказать, что любишь меня. А теперь просто подумай, Анхельм: во что превращается жизнь, когда внутри тебя есть сильные чувства, а выхода для них нет и не может быть?
Он не смог ответить, просто не нашел правильных слов. Анхельм сразу узнал, какой пожар разгорается в душе Рин, но решил, что сейчас не время бежать за водой и тушить его. Поэтому просто смотрел на ее искаженное болью лицо и ждал, пока она выскажется. Может быть, ему наконец удастся выжечь из нее эту болезнь по имени Варданис?
Это кошмар, Анхельм, прошептала Рин, подняв на него взгляд. Это наихудший кошмар, какой только может случиться. А кошмарнее всего то, что Кейске имел перед глазами живой пример, она ткнула пальцем себе в грудь, но ничему не научился. Маэми его столько лет прождала, а он так и не набрался смелости ей в чувствах признаться! Он ее столько лет ждать заставил, и все зря Она погибла, так и не узнав! А этот
Значит чувства не были достаточно сильны, Рин, сказал он и вновь притянул ее к себе. Повисла пауза.
Это Как же это? наконец спросила она смущенно. Обескураженная его ответом, Рин обмякла.
А вот так, Анхельм наклонился, чтобы изъять из поникшей руки возлюбленной Соколиную песню, а затем спрятал клинок обратно в ножны. Когда чувства по-настоящему сильные, когда ты объят ими, не остается места сомнениям, Рин. Тебе хочется кричать на весь мир о своей любви. И если Кейске этого не делал, то только потому, что не любил Маэми так сильно, как ему казалось.
Но, Анхельм, он годами думал только о ней
Герцог ласково улыбнулся.
Когда мужчина чего-то действительно хочет, он действует. А когда не хочет, он думает, чего же он хочет. И это одинаково как для людей, так и для аиргов, русалок, драконов и остальных.
Он помолчал немного, давая ей время подумать над его словами, а потом сказал:
Как бы то ни было, Рин, я обещал Кейске, что именно он поквитается за твою подругу Но неизвестно, кто напал на нее. Может быть, тот оборотень, а может, кто-то из его стаи.
Не он. Он не нападал на аиргов, я слышу, что он не лжет, качнула головой Рин.
Так как Анхельм продолжал смотреть на нее с жалостью, она постаралась взять себя в руки и подавить эмоции. Сейчас не было важно, любил ли Кейске Маэми по-настоящему или думал, что любит. Право мести принадлежало ему, и Рин не могла вмешаться, как бы ни хотелось ей расправиться с обидчиком Маэми, и как бы ни желала она медленно душить тупоголового Старейшину аиргов за боль, которую он причинил ее подруге своими бесполезными сомнениями.
Она отвернулась от Анхельма, глубоко вздохнула и медленно досчитала до пяти.
Пойдем выясним, кто виноват, сказала она хриплым голосом. Приготовься к историческому моменту. Ты один из очень немногих людей, которые видят оборотня в его настоящем обличьи.
Рин взяла Анхельма за руку и повела в комнату, где сидел пленник. Оборотень сверкнул желтыми глазами, когда они вошли, и зарычал.
Страх и ложь, ощетинился он. Вы лжете друг другу.
Арман, где и как вы поймали его? спросила Рин, игнорируя оборотня.
Выяснилось, что в поимке помогал Айко. Муриан выследил стаю, а затем заманил их вожака в западню, заботливо приготовленную Арманом и Анхельмом. Хотя остальным удалось скрыться, нападения на горожан прекратились.
Они придут. Они явятся, когда Великий позовет их на бой! пообещал оборотень, скаля большие белые клыки.
Рин подошла и приставила Соколиную песню к его горлу.
Как тебя зовут?
У нас нет имен. Нам не нужны имена.
Кто убил женщину в деревне аиргов? Говори, и я пощажу тебя.
У нас нет имен, повторил оборотень. Это был молодой оборотень. Глупый, дерзкий. Позор нашего рода. На аиргов нападать нельзя. Аиргипервый народ.
Был? переспросила Рин.
Я сам убил его.
Вот и все. И кому теперь мстить? Кейске ждет внизу, он еще не знает, что не сможет покарать убийцу. Как он поведет себя, когда узнает? Уедет и разорвет любые соглашения, закроет деревню насовсем, чтобы никому, включая герцога, въезда туда не было? Аирги могут жить на натуральном хозяйстве, деньги им не нужны, как людям, а в случае угрозыбросят дома и переедут на новое место, никто их не найдет. Рин перевела взгляд на Анхельма и поняла, что он думал о том же самом. Его мотивы в этом деле были прозаическимистроительство фабрики тканей, на которое Кейске согласился в обмен на обещание отомстить за Маэми. Рин не могла осуждать Анхельма, в конце концов, она сама подсказала ему решение проблемы, которая так долго вызывала головную боль. Вопрос в том, как они должны поступить сейчас.
Кейске поймет, сказала Рин. Он слышит то же, что и я. Скрыть от него правду не получится.
Анхельм вышел из комнаты, уселся на диван и спрятал лицо в ладонях. Рин села рядышком и сжала его плечо.
Рин, я хочу помочь аиргам развиваться и устоять перед натиском человеческой цивилизации, но они не хотят. Я не могу убедить Кейске, а заставить силой Это не мои методы.
Анхельм, да пес с ней, с этой фабрикой. Неужели ты не можешь предложить им альтернативы?
Ах да, ты же не знаешь Вопрос был не только в фабрике, милая.
А в чем еще?
Он посмотрел на нее очень ласково, провел кончиками пальцев по щеке и слабо улыбнулся.
В тебе. Я просил его отменить запрет и разрешить тебе навещать маму.
Рин оторопела. Она сидела, не в силах сказать ни слова, смотрела на него и пыталась подыскать слова, но не находила.
Прости, наверное, теперь у меня не получится его переубедить из-за
Рин не дала договорить, она прильнула к нему и осыпала лицо благодарными поцелуями. Девушка была поражена до глубины души его поступком и не могла сказать с ходу, что за чувство разгоралось внутри Подумать только! Он так отчаянно хотел воссоединить ее с семьей, что пошел на столь рискованный шаг! Разве эта чуткость и забота о ее чувствах, это желание улучшить ее жизнь на таком основательном уровне не являлись высшими доказательствами его любви к ней? Вот онисамые настоящие и естественные, как дыхание.
Анхельм! У меня нет слов она закусила губу и лишь понадеялась, что он сам все понимает.
К сожалению, у меня не получилось, так что радоваться тут нечему. Прости, Рин, он крепко обнял и поцеловал ее. Внезапное желание захлестнуло ее с такой силой, что она испугалась. Анхельм, конечно же, заметил, каким трепетом отозвалось ее тело на поцелуй, и немедленно скользнул горячей ладонью под ее рубашку, но тут над их головами прогремел голос Армана:
Рин! Ты что творишь?!
Рин мгновенно оттолкнула Анхельма, а герцог убрал руку из-под ее рубашки.
Ваша светлость! Уж от кого я не ожидал такой безответственности, так это от вас! У нас проблема, а вы тут пес знает чем заняты! Вроде не подростки оба!
Рин ничего не ответила, так как все еще была не в силах подобрать слова, а Анхельм поднялся с таким видом, словно пропустил замечания мимо ушей и попросил его найти Кейске. Окинув Рин укоризненным взглядом, Арман кивнул и вышел.
Что это было? спросила она, улыбаясь, и снова поцеловала его.
Сказалась пара месяцев воздержания, полагаю, ответил он, прервав поцелуй. Рин, если не прекратишь это делать, я наплюю на все и утащу тебя вот в ту комнату, где сделаю с тобой
Замолчи, глупый! засмеялась девушка, зажимая ему рот ладошкой. Он игриво укусил ее и прижал к себе.
Ты первая начала.
Спасибо, Анхельм, прошептала Рин, уткнувшись носом в его грудь. То, что ты сделал, очень много для меня значит. Спасибо.
Она еще раз поцеловала его и обняла крепко-крепко. Но со стороны двери послышались шаги, и Рин сочла за лучшее убраться в другую комнату. Ей совсем не хотелось ни получить еще один нагоняй от Армана, ни стать свидетельницей разговора Анхельма и Кейске, да и вообще мелькать лишний раз перед соплеменникомсебе дороже. Тем не менее, она все слышала.