Дэй Гролл открыл окно. На улице начиналась гроза. Дождь уже потихоньку набирал силу и в створки ударил, несущий приятную свежесть, порыв ветра. Резко постаревший барон, ссутулившись, жадно дышал этим запахом молний и чистой, смывающей пыль, воды, тяжело опираясь о подоконник одной рукой. Вторая рука продолжала растирать грудь.
Скажи там кому-нибудь, пускай позовут моего старшего, я сам с ним переговорю. И лекаря, добавил он. давит. Ступай.
Утром, встав и умывшись, я осторожно радовалась встающему над лужами солнцу. Только эта радость мне и оставалась. Разговор отца с сыном вышел тяжелым. В кабинете пару раз что-то падало. Голоса, приглушенные тяжелой дверью, неразборчиво наполняли приемную, постепенно накачиваясь злобой. Я сидела в кресле для посетителей рядом с сухоньким старичком-лекарем, сокрушенно качающим головой.
Нельзя ему так волноваться! С сердцем шутки плохи, вполголоса приговаривал целитель. как есть сляжет, ох барон-барон.
Дверь тяжело бахнула об стену, резко открывшись от удара. Дэй Эгра, с всполохами ищущей выхода силы в глазах, вылетел из кабинета и замер, заметив меня. Подобравшись, как для прыжка, он, крадущимися шагами, направился в мою сторону. Лекарь, подобрав сундучок с отварами, поспешно скрылся в кабинете, закрыв за собой дверь. Дэй Эгра наклонился, положив руки на подлокотники моего кресла, и приблизив свое лицо к моему, прошипел:
Оказывается, сестра. Нажаловалась тварь! я сжалась, мечтая исчезнуть из кресла, из замка, из баронства вообще. Побрезговала братцем, значит. Не убыло бы с тебя, ночку бы покувыркались.
Все таки, мы недостаточно тщательно отмыли вас на речке в тот раз, дэй, видать часть дерьма проникла сквозь кожу. меня начало трясти, уже не от страха, а от отвращения.
Глаза наследника полностью заполонила фиолетовая пелена, спинка моего кресла разлетелась в щепки. Вокруг начал закручиваться вихрь из обломков, вовлекая бумаги со стола секретаря барона, подтягивая мебель.
Эгра! в дверях стоял барон. Прекрати немедленно. Некуда девать дар, возьми у матери пару накопителей. Для тебя Алатана неприкосновенна, ты меня услышал.
Танцующие щепки с клочками бумаги остановились и, повисев немного в воздухе, безжизненно опали на пол. Дэй Эгра не отворачиваясь, не моргая, смотрел на меня.
Присматривай бордель в порту, стану бароном, продам туда за пару медяшек. резко выпрямляясь бросил он мне в полголоса и, с нарочитым спокойствием, пошел к выходу. Не беспокойся, отец. Я тебя услышал.
Барон обессилено обвис на руках лекаря, выцветая до синевы лицом.
К утру, вместе с окончанием грозы, кончился и барон. Хозяйство легло на плечи ненавидевшей меня вдовы барона. Дэй Эгра Клобак вступал в права наследования по достижению восемнадцатилетнего возраста. Через месяц после этого исполняется восемнадцать мне и на меня перестает распространяться запрет на продажу, который, как сироту, до сих пор меня прикрывал.
Максим Медведев
Максим, вниз ходить! крик хозяйки застал меня на крыше. Сейчас день работать нет.
Я, всё-таки, с утра залез на чердак, посмотреть, что можно сделать с кровлей. Пройдя по доскам потолка и проломив одну, убедился, что тот круг с палочками, нарисованный на бересте давеча, я перевел правильно. Вопросик в словаре можно затереть, из всех слов, что мне наговорила хозяйка, похожего на «солнце» не было.
Женщина, теперь скажи это правильно. грозно прорычал вниз я, выглянув из-за края крыши. Я хочу уметь говорить как надо.
Сегодня нельзя работать. тетка, улыбаясь, почему-то мой рык её смешил, медленно, и, я надеюсь, правильно построила фразу. Я ходила на рынок, слышала, объявили запрет на работы. Сегодня.
Что? попытался я подобрать верный вопрос, глядя на Аглаю. Зачем?
Хозяйка отрицательно покачала головой:
Ты хочешь спроситьпочему? я мысленно повторил, пытаясь уловить звучание и смысл. Кивнул. Утром умер старый барон, дэй Гролл Клобак. Всем вилланам запретили работать. непонятное слово, говорят, плакать, всем плохо. Всем плакать. гм, положим, непонятное слово будет «траур».
Аглая, как будет вода рот из сделать? поинтересовался я и продемонстрировал, сплюнув сквозь зубы, как научили ещё маленького меня старшеклассники в школе. Вот так.
Женщина подвисла минуты на три:
Плюнуть?
Вот да. Плюнуть на траур! я кивнул. Я не виллан барона.
Правильноплевать на траур. закручинилась Аглая, и, довольно таки непоследовательно, продолжила. Но это не правильно.
Я не знать барона
Я не знал барона. тут же поправила она меня.
Я закрыл глаза, ну в принципе, я этого и добивался, мне же нужно учить язык.
Не знал барона. я посмотрел на женщину, та ободряюще кивнула, мол, так правильно. Надо делать крышу. Барон умер, ты живая, один сын, два сын, три сынживые. Еще один ночь дождь, или холодно придет, пойдете с старый барон разговаривать туда. я кивнул вверх. Хочешь быстро к барон?
Тётка испуганно замотала головой.
Хорошо. я улыбнулся, попытавшись успокоить её. И, сведя брови к переносице, прорычал. Теперь, женщина, повтори, что я сказал правильно и принеси бересты, я запишу, как надо.
Я уже несколько дней возился с крышей, посматривая на зевак, привлеченных моим неумелым копошением. На третий день, ко мне на верх поднялся огромный детина.
Варлам. пробасил он, глядя мне в глаза и сложив руки перед грудью как ученик-первоклашка, друг на друга.
Тилимилитрямдия, не дождавшись продолжения, для улавливания смысла его речи, ответил я, не убирая взгляда снизу вверх.
И резкая пустота в глазах. Я его выключил, что ли? Вон, даже руки вниз поползли, ослабев. Ладно, хорош придуряться:
Я плохо говорю. Я не знаю слова варлам. Это что?
Моё имяВарлам! руки вновь прыгнули в положение примерного ученика.
А руки так зачем? я повел подбородком в сторону этих двух брёвен. Могучий дядя, у него рука в запястье, как у меня нога в месте сращивания организма в единое целое.
Руки? только не выключайся давай. Зависнешь, а где у тебя сброс, я не знаю. Ну мы же знакомимся, руки так делают. Вот ладони открыты и вниз, все что держишь, упадет. Чистые руки, чистые мысли.
Нет ничего в руках, говоришь? я сложил руки, подражая этой громадине. Максим.
Я помочь крыша. Кровь из глаз на тебя смотреть.
Я поморщился, неужели я таким же макаром разговаривал с иностранцами на чистейшем, как я думал, английском языке, там на Земле. И тут же поймал себя на мысли, что уже различаю, когда со мной разговаривают косноязычно, примитивно упрощая построение фраз. Я улыбнулся:
Варлам, а давай ты будешь говорить правильно, а то у тебя кровь из глаз, у меня из ушей, крыша дыряваявсю комнату кровью зальём.
Зря я на кровлю наговаривал, то, что она устояла от такого громового хохота, ей несомненный плюс.
Максим, вот ты здесь пытаешься из щебня сделать накопитель. отсмеявшись, Варлам пошатал стропила рукой. Давай все сломаем, и новую крышу поставим. А это, еще один тычёк пальцем шатнул конёк, это будет дровами.
Я взялся обеими руками за стропилину, подёргал себя относительно бревна туда-сюда, глянул уважительно на конечности собеседника, вздохнул:
Варлам, нужен лес. Нужны деньги. У меня нет. а десяток серебряков Аглая пусть на что другое тратит.
Я могу дать. Могу лес, могу деньги. Варлам оценивающе оглядел меня с ног до головы. Отработаешь.
Интересно, как? кажется, меня пытаются захомутать.
Сейчас сходим в трактир, посидим, выпьем вина, подумаем, что ты умеешь. Напишем договор. Ты подпишешь, и я дам денег. ну точно, хомутают. Сейчас еще трензель в зубы воткнут и губами причмокнут, мол, поехали.
Я плохо разговариваю. По-вашему писать я не умею, как и читать. Но не надо считать, что и думать я не умею тоже. Спасибо за помощь, Варлам. открытые ладони вниз, чистые руки, чистые мысли. Да пошёл ты.
Но идею ты мне подал, не стоит лепить конфетку из неподходящего сырья. Кстати, «делать из щебня накопитель»в словарь. Вечером поговорю с Аглаей, подскажет, где взять материал. Еще насчет инструмента договориться, сделаю я крышу, я окончательно проснулся, очнулся от охватившей меня апатии. И вот зря вы меня разозлили.