Так что случилось? спрашивает Карл. Они записали наши имена и всё, нас отпустили. После этого мы тебя не видели.
Нет, я вырвался оттуда, вы знаете? Я не знал, как это можно остановить.
Но потом вас с Петри схватили? спрашивает Пиппа, удивительно, что она еще помнит о моем существовании.
Да, верно.
Эмми обвивает руками шею Райана и всхлипывает, уткнувшись в нее. Он откидывает ее волосы и, взглянув через ее плечо, ловит мой взгляд. Мы не разговаривали с того дня, как меня арестовали, и сегодня я впервые услышала, что ему закрыли доступ в Глазурь. Это меньше чем он заслуживает, после того как сдал меня.
Он улыбается своей обычной кривой усмешкой, которая раньше немного вгоняла меня в дрожь. Но сейчас мне захотелось его ударить. Часы над дверью показывают 12:44, с начала обеденного перерыва прошло четырнадцать минут и уже хочется, чтобы он закончился.
В прошлом я смотрела, как минутная стрелка отсчитывает моменты между мной, которой я была, и мной, которой я собиралась стать. Той мной, которая неожиданно станет классной и популярной, за профилем и каждым словом которой будут следить пять тысяч людей. Вся моя жизнь была сосредоточена на подсчете этих секунд. Сейчас же каждый тик напоминал, что это будущее никогда не наступит, что я навсегда останусь первой мной.
Эмми пыталась успокоиться и шептала что-то Райану на ухо. Он покраснел и поднял руки, прося Эмми и остальных приостановиться, указывая на меня. Эмми нахмурилась, когда Райан направился ко мне. Я поспешила вернуться к книге и перевернула страницу.
Эй, говорит он. Хорошая книга?
Не очень, отвечаю я, не отрываясь от нее.
Слушай, Петри, насчет полиции. Я сказал им твое имя только потому, что беспокоился, что с тобой что-то случилось, и попросил их проверить, в порядке ли ты. Если бы я знал, сколько у тебя будет неприятностей из-за этого, я бы держал свой глупый рот на замке.
Я, наконец, оторвалась от книги, которую не читала, и посмотрела на него. С большими карими глазами и морщинками на лбу он, конечно, выглядел так, будто ему жаль. Холод у меня внутри совсем немного ослаб.
Ты испугалась? он садится рядом и наклоняется вперед. Когда полиция тебя арестовала?
Я была потрясена.
Ха-ха! смеется он. Я поморщилась, не знаю, почему мой ужас показался ему смешным.
Потрясена. Петриты такая смешная, он легонько толкает меня локтем. И ты даже не понимаешь этого, вот что мне в тебе нравится.
Я вяло рассмеялась. Лед внутри превратился в кипящую лаву.
Я тоже испугался. Мне, наверное, не стоит это говорить, но когда полиция меня поймала, меня стошнило. Вот насколько я испугался.
Тебя? невольно открываю рот от удивления.
Честно, он поднимает руку, как бы давая клятву. В полицейской машине.
Нет!
Да. Они были не особо довольны.
Представляю. Зеленое на их черно-белом.
Райан засмеялся, и я заметила, что смеюсь вместе с ним, не обращая внимания на горящие взгляды со стороны Эмми.
Смешно. Стоит это запомнить. Но никому не говори, хорошо? В смысле, если люди об этом узнают, моей репутации от этого лучше не станет.
Мой рот на замке, говорю я, заливаясь румянцем от того, что он доверяет мне свой секрет.
Ты круче всех, Петри, говорит он, хлопнув меня по плечу. Я знал, что могу на тебя положиться.
Эй, я ведь все-таки человек-калькулятор!
Ха-ха, еще одна хорошая шутка! Он смеется и поднимает руку, чтобы дать пять.
Увидимся позже, калькулятор, он мне подмигивает и улыбается, возвращаясь обратно к Эмми.
Звонок обозначил окончание перерыва, а я была за дверью.
Петри!
Мое имя подхватило эхо в коридоре. Я остановилась и развернулась, Кьяра меня догнала и обнимает так, будто выполняет один из захватов в регби. От нее пахнет яблоком и корицейименно эти духи я помогла ей выбрать в Селфридж. Когда она, наконец, отцепилась, ее брови опустились, выражая сожаление.
Я слышала о пустышке. Пять лет! О, Пет, мне так жаль!
Меня уже месяц никто не называл, Пет, мои губы дрогнули от нахлынувшей нежности. Я все еще не довольна тем, что она игнорировала меня в эти последние несколько недель, но сейчас я действительно могу побыть с другом.
Ну же, давай сбежим. Как в старые времена. Мы ведь пропустим только математику, и мистер Адамс, который ставит тебя в угол из-за того, что ты его поправляешь, это не то, что тебе сейчас нужно.
Если бы я начала говорить, я бы заплакала, поэтому я кивнула и дала Кьяре провести меня по коридору. Мы остановились перед выходом проверить, нет ли поблизости учителей, а потом выбежали наружу. Спортивная площадка была в еще худшем состоянии, чем когда я была здесь в последний раз: бледно-голубой пластик на лестницах облупился, а качели выглядели так, будто одно из сидений пытались поджечь.
Большие буквы «ББ» были нарисованы практически везде.
Что это значит? спрашиваю я у Кьяры, указывая на надпись на дорожке.
О, это значит «Без Будущего». Вот что эти анархисты нарисовали повсюду.
Вандалы.
Вандалы, из-за которых отрубили свет.
Это были они? спрашиваю, я думала, что это был просто сбой в подаче электричества.
В последнее время количество таких отключений увеличилось, и я слышала, что это объясняли нехваткой нефти. По крайней мере, так нам говорили, когда установили на всех улицах светильники на солнечной энергии, и люди начали жаловаться потому, что те плохо работали зимой.
Нет, они взломали электрический щит. Мама говорит, что они направляли требования правительству по поводу того, в чем им отказывают. Им нужно больше школ. Или меньше? Не помню точно. Она вытащила ручку и начала подрисовывать надпись на одном из столбов. Когда она убрала руку, там красивыми буквами с завитушками было написано: «Бесконечность»
Вот как. Детектив, который арестовал меня, хотел знать, не с ними ли я.
Ты? скептически спрашивает Кьяра, а потом начинает смеяться. Это нелепо.
Именно это я им и сказала.
Я села на сиденье, которое было испорчено меньше, и начала раскачиваться. Ржавые цепи были влажными от утреннего дождя, но сиденье осталось сухимзначит, что до меня тут уже кто-то сидел. Кьяра взобралась на покореженное, обгоревшее сиденье и оттолкнулась.
Мы немного покачались в тишине.
На что это похоже? спросила она.
Что, похоже?
Пустышка. Ты ее чувствуешь?
Не совсем. Поначалу я могла увидеть перед глазами логотип компании. Знаешь, как когда слишком долго смотришь на солнце. Три тусклых треугольника, двигающихся по кругу. Но сейчас я даже их не замечаю, я опускаю взгляд. Я надеялась, что с чипом буду видеть хоть что-то. Что-то полезное: дату и время или мое местонахождение. Хоть что-нибудь, что угодно, но когда логотип исчез, не осталось ничего.
Знаешь, тебе повезло.
Что? я оборачиваюсь к Кьяре, раскачивающейся туда-сюда.
Глазурьэто еще не все. Я подумываю над тем, чтобы удалить чип.
Что? Почему?
Она спрыгнула со средины подъема и неудачно приземлилась. Я слезла и попыталась помочь ей встать на ноги. Она сидела в грязи и смеялась.
Ты в порядке? спрашиваю я, имея ввиду ее поврежденную лодыжку.
Нет, не совсем, ее улыбка угасла. В смысле, я не знаю, что со мной не так.
Я понимаю, что она говорит это не о лодыжке.
Помнишь, я не ходила в школу в прошлом месяце?
Когда у тебя была ангина? спрашиваю я.
Да, только это была не ангина. Разве только ее можно получить от желудочного зонда.
О чем ты?
Я пыталась покончить жизнь самоубийством.
Она сказала это так, будто это абсолютно нормально. Будто она всего лишь накрасила ногти новым лаком. Или запала на кого-то. У меня перехватило дыхание, и я опустилась на мокрую землю рядом с ней.
О, не волнуйся, говорит она, откидываясь назад и смотря на тучи. Это была хреновая попытка. Видимо получить передозировку ибупрофеном действительно трудно. Кто бы подумал.
Кьяра, я я Почему?
Она закрыла глаза и еще больше отклонила голову назад, будто принимая солнечные ванны, вот только солнца сегодня не было.
Доктора сказали, что у меня депрессия.
Ну, еще бы! говорю я. Награда за высказывание очевидного присуждается докторам.