У перил ограждения спиной ко мне стоит Наилий Орхитус Лар. Узнаю даже не по нашивкам на погонах, а по вытянутой как боевой посох спине. Знаменитая генеральская осанка. В моем животе противно разливается холодная тяжесть, а рубашка вмиг прилипает к вспотевшему телу. Сбежала бы, но Децим уже запер дверь. Я слышала характерный щелчок. Точно так же екнуло у меня в груди.
Ваше Превосходство, едва слышно приветствую я.
Дарисса, отвечает он и оборачивается. Только сейчас замечаю, что глаза у полководца голубые. Искрящиеся, как мороз. И все-таки я прошу вас обходиться без обращения. Это удлиняет диалог.
Даже без обращения имя у него длинное, с прозвищем и фамилией. На всю планету таких двенадцатьпо одному на каждого генерала.
Как же мне называть вас?
Наилий.
Сомневаюсь, что смогу назвать Его Превосходству по имени. Это как забраться с грязными ногами в чужую кровать. Обращение создает дистанцию, комфортную прежде всего для генерала. Нас миллионы вокруг, а он один. Но я попробую, раз уж он этого хочет. Говорю и пугаюсь собственного тонкого и писклявого голоса. До чего же ужасно звучит.
Наилий я могу для вас что-то сделать?
Не просто так он приехал к мудрецу. Не для того, чтобы посмотреть на бледную моль. Дело у генерала, так же как у всех остальных, кто приходил до него и придет после. Мудрецы нужны правителям только как инструменты. Ради уникальной информации они готовы закрыть глаза на наши диагнозы. И держать возле себя, обеспечивая минимальными условиями жизни. Как молоток в ящике.
Полководец делает шаг назад от перил и садится на низкую скамейку. Она длинная, места хватит для двоих, но я не решаюсь сесть рядом. Страшно. И глупо. Не съест же он меня, в самом деле, и даже не покусает. Наверное. Наилий недовольно хмурится, но не настаивает.
Насколько далеко простираются ваши способности? спрашивает генерал, подтверждая догадку. Вы можете увидеть привязки по фотографии?
Нет. Слыша голос по телефону тоже не могу. Я должна стоять рядом. Вот как сейчас с вами. Желательно касаться рукой или как-то иначе. Физический контакт.
Наилий хмурится еще сильнее. Молчит. Думает или подбирает слова? Личные вопросы нелегко озвучивать. Для этого нужна открытость и уверенность, что я никому не разболтаю секретов. Он за это сейчас переживает? Неприятно становится. Будто я легкомысленная звезда, у которой язык треплется полотном на флагштоке. Понимаю, что такое личное пространство и чужие тайны.
Как долго вы можете работать? продолжает интересоваться генерал. Я недоуменно хлопаю ресницами, и он уточняет. Сколько цзыдарийцев можете посмотреть за день?
Никогда не вела статистику и не проверяла своих пределов. Облако привязок я могу почувствовать всегда, но вот разглядывать лица по ту сторону нитей мне помогает Юрао. А он всегда голоден и быстро слабеет.
Отделение больницы, я думаю, неуверенно отвечаю, а сколько нужно?
Всех офицеров пятой армии начиная с капитанов и заканчивая полковниками, сощурив глаза, выдает Наилий.
Чувствую, как балкон уходит из-под ног. Хватаюсь за стену и оседаю на скамейку. Генерал умеет ставить задачи. По тому, как собран и напряжен, понимаюне шутит. Несуществующие боги!
Н-но зачем? испуганно лепечу я, смотря на полководца, который неожиданно оказался совсем близко.
Я думаю, что среди них есть предатель, тихо говорит Наилий.
Ставлю локти на колени и кладу подбородок на сцепленные пальцы. Беру паузу на подумать. Никогда не интересовалась политикой, не вникала в игры правителей и слушала Конспиролога вполуха. Но если генерал пришел к мудрецу, значит все остальное уже перепробовал. Я и так опозорила всех нас тем неловким знакомством в коридоре, если сейчас откажусь, то в голове Наилия появится вопрос: «А зачем мы вообще нужны?».
Теоретически это возможно. Привязки всегда обоюдные и я могу смотреть только генерала, медленно и аккуратно распутывая клубок нитей. Но тогда Юрао будет нужен постоянно. Привязок тысячи, работа растянется на несколько дней, а может быть недель, и мы не успеем найти предателя до покушения. Нужно извернуться так, чтобы обойтись без паразита. А это значит вживую видеть тех, кто привязан к Его Превосходству.
Я должна каждого офицера по очереди взять за руку и заглянуть ему в глаза, говорю Наилию и кусаю сжатый кулак. Что я делаю? Зачем соглашаюсь? Это безумие! Мне никогда не осилить такой масштабной работы!
Но как собрать всех в одном помещении? от шока забываюсь и начинаю рассуждать вслух. Как объяснить, кто я такая и зачем беру их за руки?
Да, это слишком подозрительно, кивает генерал, можно спугнуть предателя.
Полководец отклоняется спиной на стену и закрывает глаза. Чувствую, как гаснет, замирает. Это не похоже на сон, Наилия словно здесь нет. В этот момент он так сильно похож на мудреца, что я не выдерживаю. Тяну носом воздух, успокаиваясь, и ныряю в него. Проклятье! Это было опрометчиво. Ураган сметает меня пушинкой с ладони. Подхватывает и уносит, едва не вытащив душу из тела. Падаю бесконечно долго в ледяную воду океана, и она смыкается над головой, утаскивая на дно. Удушье давит до кашля. Пальцами раздираю горло и прихожу в себя. Тихо. Светило показывается из-за туч, и ветерок качает ветки деревьев. Наилий не двигается и не дышит, даже сердце стучит медленнее обычного. Больше никогда не буду работать с генералом, пока он думает!
Вы пойдете на осенний бал, дарисса, говорит полководец, открывая глаза, как моя спутница. Для всех офицеров явка на бал обязательна. Пока будет длиться приветствие, каждый мужчина согласно этикету коснется вашей руки поцелуем вежливости.
Выдыхаю и улыбаюсь. Ловко придумано и очень изящно. Вот только
Но осенний бал через полцикла.
Ради того, чтобы найти предателя, я перенесу его на весну, твердо говорит генерал, надеюсь, двух недель хватит на подготовку.
Наилий оборачивается ко мне и вдруг берет за руку. Ладонь генерала грубая, с жесткими буграми мозолей. Представляю, сколько часов тренируется с оружием. Каждый день, цикл за циклом. Настоящий воин, а не политик, рассказывающий сказки с трибуны. Потому и молчит так часто. Не дышу и боюсь пошевелиться, пока Его Превосходство большим пальцем гладит меня по тыльной стороне ладони. Время замедляется, исчезают все звуки. Я согласна вечность сидеть вот так рядом с ним.
Спасибо, дарисса, медленно выговаривает генерал.
Я еще ничего не сделала, тихо вздыхаю в ответ.
Вы согласились. Догадываюсь, чего это будет стоить, но прошу еще об одной мелочи.
Поднимаю глаза и любуюсь россыпью веснушек, длинной челкой, по-мальчишечьи зачесанной на бок.
Имя Мотылек, бесспорно, вам подходит, продолжает генерал, но я не могу представлять вас так офицерам. Нужно что-то другое, более обычное, понимаете?
Нормальное, как у всех. Да, я понимаю и снова опускаю глаза. Надо как-то назвать себя. Ливия? Корнелия? Цецилия? Ужасно!
Дэлия, говорит Наилий и я оборачиваюсь. Он выжидательно смотрит. Перекатываю имя на языке, пробуя на вкус. Дэ-ли-я. Не так кошмарно, как другие.
Хорошо, улыбаюсь в ответ, пусть будет Дэлия.
Генерал тоже улыбается и тянет мою руку вверх, чтобы коснуться губами. Тот самый поцелуй вежливости.
До встречи, Дэлия.
Так говорит, что у меня волна дрожи прокатывается по телу. Прячу глаза и забираю руку. Испуганно бормочу «до встречи» и бросаюсь к двери прочь с балкона. Успеваю трижды стукнуть кулаком прежде, чем Децим открывает. Молча ныряю ему под локоть и почти бегу обратно в палату.
Поэтесса вскакивает с кровати, едва меня увидев.
Мотылек, что случилось?
Меньше всего сейчас хочется отвечать именно на этот вопрос. Слов не найду. Забираюсь в кровать с ногами и натягиваю одеяло до подбородка. Соседка садится рядом, придавливая край материи и мешая мне отодвинуться дальше.
Я уже поняла, что генерал приезжал, можешь не рассказывать с самого начала.
Похвальная догадливость, даже для пророка.
У меня на лице написано? не дергаюсь, мне правда интересно.
Ты будто предсказание о завтрашнем конце света сделала, выражается Поэтесса в понятных для неё терминах, я не знаю то ли водой тебя отпаивать, то ли Луция звать.