Я повернулась к окну и заглянула в зимнюю ночь за окнами. В отражении стекла на меня смотрела вяленая селедка, с истекшим сроком годности, чьи глаза могли бы напугать даже самого опытного психиатра. И снова, в который раз ненавидя себя за это, я спросила тишину за окном:
Где же ты, Влад?
Хотелось зарыдать. Хотелось, но уже не моглось, а потому я просто закусила губу и повернулась к телевизору. А там неслась жизнь, там бурлила бесполезная болтовня, и сменялись лица, похожие друг на друга, как две капли воды. Там всеми цветами радуги искрилась пустота. Я посмотрела на часы и в который раз испугаласьв последнее время я все чаще выпадаю из реальности, часами просиживая за собственными мыслями. Я не успевала замечать, как три, четыре, шесть часов, просто исчезали, наглым образом переставляя стрелки часов на совершенно неправдоподобные цифры. Вот и сейчасдесять минут первого. Десять минут назад начался новый день, и получается, что Сашка звонила мне уже вчера. Так и не сделав ни одного глотка, я оставила кружку с кофе на столе и отправилась спать.
Утром мы Саней встретились на остановке и, сев в один автобус, добрались до универа. Всю дорогу Сашка болтала о каком-то мероприятии, которое устраивает одна очень богатая семья. Что-то среднее между балом и вечеринкой, где соберутся сливки высшего общества нашего города. Она чуть ли не повизгивала к тому моменту, когда дошла до места, где заявила, что вышла на знакомых, знакомого, который лично знает «старшего заместителя младшего свинопаса» в этом шикарном особняке. Этот новоиспеченный знакомый кровью расписался в том, что всеми правдами и неправдами достанет ей пригласительный на это мероприятие, даже если ему придется продать свою левую почку. В этом месте я должна была завизжать от радости за подругу, что я и сделала более или менее правдоподобно. Сашка, подогретая моим воображаемым восторгом, снова залилась соловьем, а я уставилась на свои руки и опять выпала из времени. Ненадолго, но все же, когда она дернула меня за рукав на нашей остановке, я чуть не взвизгнула от неожиданностия начисто забыла, что рядом со мной кто-то есть. Мы вышли из автобуса, и я немного пришла в себябезветренный мороз бодрил и освежал. Сейчас редко бывает минус тридцать, но когда все же случается, я с наслаждением принимаю дары зимы и радуюсь тому, что живу в Сибири. Когда на тебе теплый пуховик, штаны, хорошая обувь и вязаная шапка, мороз, который щиплет щеки, приносит ни с чем несравнимое удовольствие.
День пролетел незаметно, и когда мы встретились после учебы, Сашка потащила меня в близлежащее кафе ради кофе, который тут выше всяких похвал. Мы нашли свободный столик, разделись и заказали кофе с булочкой. Сашка по-прежнему захлебывалась от восторга по поводу предстоящего вечера. Осталась всего неделя до дня "хэ". Платье куплено, туфли подобраны, время в парикмахерской забронировано еще неделю назад. Официантка, тоненькая девчушка с рыжими волосами, принесла кофе и булочки, и под мерный стрекот Сашки, я взяла пышную сдобу в руки. И тут снова началось. Слезы предательски потекли из глаз. Клянусь, я совершенно ничего не могла с этим сделать. Сашка замолчала, глядя, как я плачу, уставившись на булку:
Лера. Лерка тихо и нежно прошептала она. Ты чего? Опять? Вроде же нормально все было?
Ну что я могла ей сказать? Почему-то именно сейчас пышная булка напомнила мне нежную, добрую ведьму, которая дарит свет всем и каждому. По Владу я выплакала все, что могла, а вот по Ирме
Я улыбнулась, вытерла слезы и приказала себе прекратить истерику. Немедленно. Сию секунду! И сработало. Слезы остановились так же резко, как и начались. Я украдкой оглядела кафе в поисках удивленных лиц, смотрящих на нас, но к счастью, никто не заметил моей немой истерики. Мне стало стыдно перед Сашкой за то, что поставила ее в неловкое положение:
Прости, пожалуйста. Сама не знаю, что с этим делать. Издевательство какое-то
Да перестань ты. Подумаешь
Я зналаСашка та еще пигалица, и мнение окружающих ей было важно. Но еще я знала, что мое мнение ей гораздо важнее, а потому, даже если бы все кафе презрительно уставилось на меня взглядами двух десятков недовольных лиц, она даже не покраснела бы, а возможно, еще и сказала что-то неподобающее поведению благовоспитанных девиц нашего возраста. Я улыбнулась ей, она мне подмигнула, и на этом инцидент был исчерпан. Словно ничего и не было, она продолжила повествование о том, какие шикарные перчатки она купила для долгожданного вечера. Они прекрасно подойдут к вечернему платьютонкие, шелковые, очень хорошего качества, правда, слегка китайские. Я вспомнила о том, что рассказывала мне Ирма. Я, как могла подробно, рассказала ей теорию о перчатках и их роли во флирте. Сашка внимательно слушала, кивала, периодически потягивая кофе, и всячески старалась меня понять. Но, по-видимому, тщетно.
Не знаю. По-моему перчатки, это просто перчатки, и не более того. Мелочь, в общем-то. Предмет гардероба.
Я кивнула. Мелочь. Мне очень хотелось объяснить ей, что все самое важное состоит из таких вот мелочейтонкая, еле заметная морщинка, форма рук или неповторимый рельеф губ, едва заметное движение, еле уловимый запахвсе это складывается в узор, тонкую сеть из воспоминаний, которые опутывают тебя, не дают двигаться, дышать, жить Мимо меня прошла девушка в темно-синем свитере, и так же четко, как я видела сейчас Сашку, память заслонили глаза цвета аквамарин. Господи, какая же я дура, что вернулась сюда! Что мне теперь здесь делать? Как втиснуться в рамки реальности, когда я точно знаю, что может быть иначе?
Видимо, я снова выпала из времени, потому как, далеко не с первого раза, услышала, как Сашка засобиралась домой:
Идем? спросила она, наверное, уже, наверное, в пятый раз.
Я кивнула, поднялась и неспешно облачилась в пуховик и шапку.
Дни мелькали, словно высоковольтные столбы в окне едущей электрички. Я не успевала за пятницами, воскресеньями и вторниками. Мне казалось, что время играет со мной в какую-то игру, и я подчистую проигрываюсь, и, похоже, остаюсь в одних носках. Все на что хватало моих сил, это учеба. Время пролетало мимо меня, и я никак не могла остановить бессмысленный бег. Я выпускала из рук свою собственную жизнь, и упускала что-то важное, я не успевала за ходом часов, и так хотелось встать и заорать: «Стоп! Остановитесь!»
Сашкина авантюра оправдала ожиданияпригласительный на одно лицо, на предновогодний вечер в загородной резиденции семьи Лемм. Интересная фамилия. Чешская? Литовская? Немецкая!?
Вообще до лампочки происхождение этой фамилии. Там будет столько холостых парней, у которых денегкуры не клюют.
Александра, ты и правда настолько наивна? Ты на что надеешься? У них глаз наметан так, что они могут определить сумму на твоем счету, с точностью до копеек, просто разок взглянув на тебя. Их довольно трудно удивить смазливой мордашкой. Слишком уж высока конкуренция, знаешь ли. То, что ты не их круга так же очевидно, как и твои намеренья выйти замуж, чтобы безбедно и безработно жить до конца своих дней.
Валерия, Вы зануда! Надо позитивно смотреть на вещи. Были прецеденты и будут еще не раз.
Ну да, Золушкапрекрасный пример для подражания.
Конечно, лучше сесть дома и бесконечно пялиться в телевизор и окно, окно и телевизор.
«Так, по крайней мере, честно, подумала я. Честно по отношению к себе». Но вслух сказала:
Ложись спать. Завтра вечером тебе понадобится все твое обаяние. Давай, тигрица, готовься к бою.
Сашка засмеялась и пожелала мне спокойной ночи.
А утром случилось неожиданное.
Суббота, девять тридцать утра. Сашка рыдает в трубку горькими слезами и нещадно матерится, хоть святых выноси. Вспотевшими руками я крепко вцепилась в телефон, стараясь удержать его в руках, словно это может что-то изменить. За ночь у Сашки по всему телу пошла красная сыпь, ни одного живого места не осталось. Ярко-красные пятна, размером с пятирублевую монету, осыпали несчастную с ног до головы. Они чесались, они горели, и не было никакой возможности их скрыть. Ударная доза противоаллергенных практически ничего не далапятна перестали чесаться, зато начали шелушиться. Бедная моя Сашка лила слезы и ревела белугой. Я всеми силами хотела ее утешить, а потому несла всякую околесицу, как и каждый, кто ничем не может помочь. Я предлагала ей пойти к врачу, но она уже там побывала. Врач развела руками, выписала какую-то мазь, «Зиртек», и отправила восвояси, убедившись, что об анафилактическом шоке речи не идет. Я предложила пойти к косметологу, и наскоро замазать произошедшее, но и там Сашка уже была. Косметолог, едва сдерживая откровенную брезгливость, клялась, что такое спрятать невозможно. В конечном счете, мы обе понималисегодня Саня никуда не идёт.