Что скажем второму инспектору? выдавила из себя Хатин.
На некоторое время повисла тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Она не знает, произнес голос Ларша. Хатин, второй инспектор пропал. Кто-то перерезал веревку.
Мы не знаем, когда это случилось, послышался рядом голос Лоана. Должно быть, это он коснулся ее руки. Когда мы хватились, то ни его, ни лодки давно уже не было на месте. Мы ничего не могли поделать.
Хатин все поняла. Даже если волны не разбили лодку о камни, течением Прокса вынесло в открытое море, где он попросту сгорит на солнце.
Итак, спросила мама Говри, чьи зубы были отделаны перламутром, кто это был?
Наступила тишина: все в гроте свыкались с беспощадным в своей простоте вопросом.
Кто-то испугался. Решил, что наша госпожа Скиталица провалит испытание, или что инспектор о чем-то догадывается. Запаниковал, нашел его пустое тело, убил его. Следов на нем пока не нашли, но если есть прокол от иглы морского ежа или припухлость от яда рыбы-скорпиона, обнаружить это труда не составит. Затем этот кто-то перерезал веревку, чтобы второй не вернулся и не стал задавать вопросов. Я понимаю, зачем все это сделано, инравится нам это или нетмы уже не в силах что-либо изменить. Остается лишь всей деревней готовиться к неприятностям. И найти того, кто это сделал.
Еще одна пауза.
Вряд ли стоит ждать, что она сознается, язвительно заметила Уиш. В конце концов, ее тут и нет.
Поначалу Хатин решила, что Уиш намекает на Арилоу. Еще бы: ведь та оставалась с инспектором наедине. Маловразумительное объяснение произошедшему нашло в голове Хатин крохотный уголок и стало понемногу обретать слова и форму, однако в следующее мгновение Хатин поняла, кого действительно подозревает Уиш.
Интересно, холодно заметила мама Говри, стала бы ты так легко бросаться обвинениями, если бы Эйвен стояла тут?
Это она вошла в море, напомнила Уиш. И никто не знает, где она пробыла целый час.
Ее унесло течением! не выдержала Хатин. Мы все это видели!
Насколько нам известно, она сумела добраться до рифов и вышла на берег через Обманный Лабиринт, ответила Уиш. Потом она могла запросто проплыть назад по мелководью и перерезать веревку.
Хатин сделала глубокий вдох, и вновь ощутила прикосновение невидимой руки; она сжала запястье девочки, как бы призывая сдержаться.
Это мог совершить любой из нас, тихо произнес Лоан. В лабиринте были десятки людей. Я там был. Да и ты тоже.
Повисла колючая тишина, и Уиш ничего не ответила.
Если бы умер только один инспектор, сухо проговорила мама Говри, мы могли бы обставить все так, будто он упал со скалы. Но сразу оба Никто не сомневался, что Прокс погиб или уже не жилец. Надо решить, уехали они от нас или вообще сюда не добрались. Носильщики инспекторовхитроплеты. Кто-нибудь знаком с их родней? Их можно задобрить?
Онихитроплеты из Жемчужницы, пробормотала одна из старух. Я бы сказала, что девять дней из десяти они помогают нам распространять ложь. Но если когда и должен приблизиться десятый день, считайте, что он уже наступил.
Значит, их мы не будет втягивать в историю. Итак, носильщики знают, когда инспекторы отправились в деревню, и что у них было достаточно времени на то, чтобы добраться сюда до начала бури. Они не поверят, будто эту парочку застиг в пути ливень и их накрыло оползнем. Тогда оба господина инспектора сели в лодку для проверки, их подхватило течением и унесло в открытое море.
А как быть с миледи Пейдж? спросил один из юношей. Собрание зашепталось, поскольку эта ведунья Скитальцев пользовалась большим уважением и даже почтением.
Да она Хатин внутренне вздрогнула, припомнив тихую угрозу и оценивающий взгляд ее жестоких золотистых глаз. Она обещала следить за нами.
Если она и правда следила за нами, то обо все знает, просто заявила мама Говри, а если не следила, то и не ведает. Как ни крути, смысла тревожиться нет.
И мама Говри продолжила свою речь, жестко и строго, точно распределяющий войска генерал. Все прекрасно понимали: любой изъян в легенде может обернуться виселицей, но страх отступил, ведь мама Говри взяла все в свои сильные руки, и каждый знал, что говорить. Стоявший у стены папа Раккан слушал и медленно, ритмично кивал. Он был жрецом, которого у деревни как бы и не было, и никто не ждал его речи.
А как же произнес под конец один из друзей Лоана. Как нам быть с безымянным инспектором, что лежит в пещере?
Мама Говри взглянула на папу Раккана, и через несколько мгновений на него в нерешительности воззрились и остальные. Вот и весь ответпапа Раккан обо всем позаботится.
Черная вода снова приняла их, одного за другим. Сельчане проплыли обратно по Тропе Гонгов, выбрались из озерца и, подобрав аккуратно сложенные вещи, надели их. Когда направлялись к выходу из пещеры, навстречу буре, почти никто и не взглянул на завернутое в парусину тело Скейна. Многие убирали со лба волосы и готовились, как перед выходом на подмостки, надеть маски с неизменными улыбками на лицах, чтобы встретить своего зрителянебо и камниво всеоружии.
Выходили по двое или по трое. Представление начиналось. Говорили о том, как буря потихоньку унимается, и что скоро можно будет спокойно приняться за восстановление хижин. Нескольких детишек отправили к пещерамубедиться, что инспекторы нашли себе сухое укрытие, а потом те прибежали назад, сообщив, что никого не нашли, лишь Эйвен да младших детишек. Затем одна из ныряльщиц «обнаружила», что лодки Эйвен по-прежнему нет, и тут уже всей деревней испугались: вдруг бедолаг унесло в открытое море?
С этим пока ничего не поделаешь, заключила мама Говри. Надо ждать, пока шторм утихнет, и на тропах станет безопасно. Затем отправим вести в Погожий.
Повелитель Облаков помнил все в обратном порядке. Теперь, когда смерть пришла, он уже и забыл, зачем вообще надевал траурные цвета. Наутро хмурые тучи бесследно растаяли. Шум дождя сменился журчанием водопадов в расселинах на склоне.
Никто не заводил разговороввся деревня ждала, чем окончится игра. Несомненно, следовало отправить весточку миледи Пейдж с просьбой осмотреть водную гладьне дрейфует ли где унесенная в море лодочка. Но долго ли можно тянуть с вестью о смерти инспекторов, ссылаясь на то, как опасно ходить по скользким горным тропкам? «Позволим госпоже Скиталице отыскать лодку с инспекторами», говорили сельчане, и никто не смел признаться, даже самому себе, что с каждой секундой промедления крепнет их надежда на то, что помощь не поспеет, и Минхард Прокс не получит шанса опровергнуть сочиненную ими легенду. Для сельчан, по большей части людей добрых, это была горькая и неприятная правда.
Наконец мама Говри согласилась, и двое юношей отправились с сообщением к миледи Пейдж. Остальные с тяжелой душой вернулись к починке потрепанных штормом домов. Им предстояло томительное ожидание, ведь только по возвращении вестников все узнают, много ли видела миледи Пейдж.
Вернулись юноши лишь во второй половине дня. В глазах посланников горел огонек неуверенности, словно они наткнулись на что-то и никак не могли решить: уносить ноги или покорно это принять.
Миледи Пейдж мертва.
Миледи Пейдж, ведунью Скиталицу, сорок лет бороздившую улицы Погожего, словно тучный галеон, нашли в ее собственном дворе: она лежала лицом на земле, и коза теребила губами ее шаль. На телени следа, отметины или синяка, лишь безмятежная и мудрая улыбка застыла на губах. При жизни она никогда не стеснялась говорить все, что было у нее на уме, но отправиться в страну загадок решила вовсе без объяснений.
Глава 7. Дурные зубы
Жители деревни Плетеных Зверей от этой новости оторопели. Незнание того, кто из них убил инспектора, испугало всех, но не так сильно, как новое известие. Что бы это могло означать?
В Погожем не знали, у кого искать помощи, да и как о ней просить, если единственной, кто обеспечивал связь со всеми уголками острова, была миледи Пейдж. Происходящее оказалось равносильно тому, как если бы их кусок острова отрезало и вынесло в открытое море. Как теперь найти виновника? Ведунья Пейдж была их небесным окомразведчицей, разыскивающей преступников. Кто теперь встанет во главе и скажет, что делать?