Прошло не менее двух недель, прежде чем впереди замаячил Джиндин.
Первыми в глаза бросились тринадцать шпилей Хобовой цитадели. Солнце садилось, и ее зловещая тень пролегла через весь город. Тени шпилей напоминали когти, медленно тянущиеся к бронзовому куполу Колеса.
Во всем Мидгарде нельзя чувствовать себя в безопасности, но большую часть своего внимания Хоб сосредоточил на городе, где находил большую часть жертв, на Джиндине. Я был рад снова увидеть Колесо, однако эти зловещие тени вызывали дурное предчувствие.
Не испытывая желания идти по улицам Джиндина с наступлением темноты вдруг Хоб выйдет на охоту? я провел еще одну ночь под открытым небом недалеко от города. Вернулась холодная погода, и ночью было морозно. Тонкое одеяло почти не грело, и от холода я не сомкнул глаз. Утром я был рад снова отправиться в путь, ведь это дало возможность согреться. После рассвета я уже подходил к городу.
Вскоре я разглядел громаду бойни, над которой медленно кружили черные грифы. В конце дня они обычно летали над Колесом. По всей видимости, их привлекали потоки теплого воздуха, поднимавшиеся над куполом, но многие верили, что пернатые хищники слетаются туда в предвкушении очередной смерти на Арене 13.
Конечно, это всего лишь суеверие. Помимо боев по особым правилам и визитов Хоба, смерти на арене случаются редко, хотя на моих глазах одного бойца убили во время такого боя, и я также стал свидетелем гибели Керна.
В ту ночь мы с Тайроном побывали в цитадели Хоба, и Тайрон увез оттуда в ящике останки Керна, точнее, его отрубленную, но все еще живую голову.
Я знал, что кисточки пожирают тела, но зачем Хобу хранить головы своих жертв? С какой целью он это делает?
Это были мрачные воспоминания, но совсем недавно я стал свидетелем того, как в гентхайском конференц-зале тринадцать ночей подряд проходят поединки с вервейтами. Я видел достаточно смертей, и они надоели мне до тошноты. Наверное, в этом я похож на отца. У него тоже вызывало отвращение то, что он видел в землях гентхаев, поэтому он и отказался от татуировки на лице.
И вот наконец я шагал по узким улочкам. Чтобы не ступать в грязь, я старался идти по деревянным мостовым, проложенным перед домами. Увы, некоторые доски давно сгнили. Затем я поднялся на холм и пошел в ту часть города, где жили богатые горожане. Здесь улицы были выложены не досками, а камнем, скользкие места присыпаны золой, а кое-где даже росли деревья, правда, пока еще без листьев, хотя до наступления весны оставалось совсем немного.
Тайрон недаром считался самым успешным механиком Джиндина у него был большой дом в четыре этажа с глубоким подвалом.
Войдя во двор, я постучал в заднюю дверь. Мне не терпелось поскорее увидеть Квин, хотя, если честно, я изрядно нервничал. Например, как она отнесется к моей татуировке? И, разумеется, я надеялся, что, прежде чем мы с ней увидимся, у меня будет время помыться и привести себя в порядок.
Дверь открыл сам Тайрон. Широко распахнув ее, он довольно долго меня разглядывал, отчего мне стало не по себе. Интересно, что он сейчас скажет? Но он лишь покачал головой и присвистнул сквозь зубы.
Оставь грязную обувь и сумку здесь и поднимайся в мой кабинет, юноша! проворчал он. Я буду там через пять минут.
Сказав это, Тайрон повернулся ко мне спиной и скрылся в глубине дома. Я стащил с ног башмаки и, оставив их на полу рядом с сумкой, в одних носках поднялся на верхний этаж. Я был уверен, что из-за татуировки меня ждут неприятности, но, несмотря ни на что, был рад вернуться сюда. Я скучал по жизни в доме Тайрона.
Дверь в кабинет оказалась открыта. Я вошел и сел на стул напротив письменного стола. Сейчас я получу хорошую взбучку, и мне нечего сказать в свое оправдание.
Я огляделся по сторонам. С момента моего ухода здесь ничего не изменилось. Это был кабинет зажиточного человека. Стены обшиты панелями красного дерева, кресла обтянуты кожей, на полу шкуры белых волков. Я посмотрел на запечатанный стеклянный книжный шкаф, который привлек мое внимание еще в первый приход сюда. В нем выстроились в ряд семь томов, поддерживаемых с обеих сторон резными деревянными подставками в форме волков. При взгляде на них по моей спине пробежал холодок. Я тотчас вспомнил вервейтов и совершенные ими убийства, свидетелем которых я стал.
Я подошел ближе и посмотрел сквозь стекло. Первая книга называлась «Руководство по языку Ним», вторая «Руководство по бою с тригладом». Однако мое внимание привлек третий том, я не мог отвести от него взгляд. Назывался он «Свидетельства Мэта».
Неужели эту книгу написал мой отец? О чем она? Может, это его воспоминания о боях на Арене 13? Я был бы не прочь ее прочесть, но не мог сказать об этом Тайрону, не объяснив причин моего любопытства.
Услышав, как он поднимается по лестнице, я быстро вернулся на прежнее место. Тайрон вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и сел напротив меня.
Зачем? спросил он. Скажи, зачем ты это сделал?
Он хмуро смотрел на мое лицо, разглядывая татуировку на его левой половине от виска до нижней челюсти, все эти темные линии и спирали. Я хотел объяснить ему, что татуировку я заслужил по праву, одержав победу над вервейтом, и что подобной чести удостаиваются лишь самые храбрые воины. Хотел объяснить, что ее получают лишь те, кто сумел перехитрить вервейта и спас ребенка Но я ничего не сказал.
Увы, я связан клятвой и не нарушу слова, которое дал Конниту.
Как не мог я признаться и в том, что в поединке использовал короткие мечи. Строго говоря, такое признание могло быть истолковано как нарушение клятвы, хотя моя совесть была чиста. Это правило было придумано для поддержания мира в городе; требования жизни в лесу были иными.
Гентхаи не спешили признавать меня своим. Поначалу я чувствовал себя чужаком. Татуировка помогла мне сблизиться с ними, завоевать их доверие, сказал я. По большому счету, так оно и было.
Здесь это не поможет, парень. Добра от этой затеи не жди. Сам знаешь, даже твой отец не носил татуировки. В городе она сделает тебя чужаком, будет привлекать к тебе внимание. Неужели ты этого не понимаешь? Да и гвардейцам Протектора это вряд ли понравится. В общем, от нее у тебя будут одни неприятности.
Тайрон был прав. Гвардейцы не любят пришлых. Моя кожа и без того темнее, чем у остальных горожан. Однажды патруль избил меня за это и выгнал из города. Татуировка сделает меня еще заметнее. Я переживал, как отнесется к ней Квин, но о том, как ее воспримут гвардейцы, даже не подумал. Эта мысль просто не пришла мне в голову.
Я посмотрел на Тайрона. Он был приземист и мускулист. Лицо румяное, поросшее седой щетиной. Сейчас он выглядел чуть старше, чем в последний раз, когда я его видел, хотя прошло всего несколько месяцев. Вокруг глаз залегли морщины, а борозда на переносице сделалась глубже.
Причиной тому была смерть его зятя Керна и то, как гибель мужа сказалась на его старшей дочери Тине.
Простите, сказал я. Я не хотел никому доставлять неприятности.
Тайрон вздохнул.
Что сделано, то сделано. Придется смириться с тем, что есть. В любом случае, в пятницу в Морские Ворота прибудет Торговец. Я собираюсь съездить туда и купить нескольких лаков. Тебе будет полезно увидеть это, так что ты поедешь со мной.
Один из гентхаев сказал мне, что после ухода с арены мой отец пять лет работал на Торговца. Вы знали об этом? спросил я. Наверное, Мэт видел то, что находится за пределами Барьера.
Да, возможно. Когда я приезжал в Морские Ворота, то иногда встречал его там. Мы с ним ни разу не поговорили наедине, без свидетелей, но он всегда был рад меня видеть.
Может, Торговец что-то расскажет мне о моем отце?
Тайрон нахмурился:
Нет, мальчик. Никаких вопросов Торговцу, если только они не связаны с покупкой его товара. Ты меня понял? Я представлю тебя как Лейфа, своего ученика. И не скажу, что ты сын Мэта. Пусть это пока останется секретом. Нашей с тобой тайной. Поедем рано, до рассвета. Если ты, конечно, сумеешь проснуться, добавил он. У тебя усталый вид. Неужели ты всю дорогу обратно шел пешком?
Я кивнул:
Это заняло почти три недели. Какая здесь выдалась зима?
Судя по его глазам, Тайрон понял, что я имею в виду. С наступлением темноты Хоб устраивал на городских улицах охоту. Мне хотелось знать, каково было здесь темными зимними ночами.