Сударыня, во всем виноват ваш супруг, приучивший адъютантов подавать отличные закуски. Когда мы закончили разговор, я от обеда мог лишь бежать.
Вечером я объясню Рудольфу, что порой он бывает не прав. Георгия протянула руку, которую Рокэ и поцеловал со своим всегдашним шиком. Господин Первый маршал, я безмерно благодарна вам за Эрвина, но не поторопились ли вы?
Я не поторопился даже с Приддом.
Зато поторопилась я. С вами. Арлина, милая, ведь ты рассказала?
О чем? Глаза пошире, хотя по-хорошему надо бы сощуриться. Соберано женская болтовня не занимает.
Пока она не стала изменой. Не хочу лгать, я не верила, что вы живы. Меня оправдывает лишь то, что фок Варзов проигрывал войну. Место Кэналлийского Ворона было здесь.
Почему? Алва распахивать глаза тоже умел. Северную Марагону приятней брать, когда зацветает кипрей. Что до возни с губернаторами, то Рудольф это всяко делает лучше меня.
Ты меня удивил, вмешался Ноймаринен. С Марагоной, не с губернаторами.
Я и дриксов удивлю, рассеянно заверил Алва. Летом. С вашего разрешения, я утром уеду.
Вернее, сбежишь, герцог с трудом сдерживал улыбку, сразу отеческую и унарскую. Ладно, сбегáй, прикрою.
Но не задерживайтесь. Георгия вновь поправила волосы; она была нежна, она к чему-то готовилась.
Глава 5Талиг. Старая ПриддаЗападная Придда. Бриско1 год К.В. 7-й день Зимних Ветров
1
В вестибюле Валме присвистнул, что полностью соответствовало как столь любимому виконтом адуанскому стилю, так и удивлению.
Марсель, простонал Фарнэби, Марсель
Я от восторга, шепнул наследник Валмонов, оглядывая скрывшие каменный пол ковры и молодцов в блистающих кирасах. Не прошло и двух Кругов, как в Старой Придде завелся король, что доказывает тезис о правомочности Ожидания, хотя сейчас нам придется главным образом чтить.
Дядюшка не ответилделал вид, что взволнован, тетушка тоже промолчала. Маркиза говорила лишь тогда, когда это было действительно нужно, и была любовницей собственного духовника. С полного согласия дядюшки.
Чета Фарнэби медленно и торжественно повернулась, дозволяя дежурным лакеям освободить себя от верхних одежд. Марсель обошелся собственными силами, бросив скромный офицерский плащ подскочившему слуге, которого немедленно заслонил дворцовый пристав с черно-белым жезлом.
Господин Валме, возвестил он, прошу вас следовать за мной.
До Багерлее пешком далековато, протянул виконт, расправляя манжеты, и вообще я требую приказ об аресте за подписью регента!
Сударь, опешивший жезлоносец выглядел презабавно, как можно?! Вам, как наследнику и представителю Проэмперадора Юга и члена регентского совета графа Валмона, отведено место, достойное заслуг вашего славного рода.
А какое место отведено маркизу и маркизе Фарнэби? не унимался Марсель. Дядюшка, не скромничайте, ваши заслуги вопиют.
Маркиз Фарнэби, начал пристав, должен
Дядюшка, кому и сколько вы задолжали? Я сейчас при деньгах и
Марсель, на сей раз в голосе Маркуса прорезалась достойная самого Лисенка гордая скорбь, мы проследуем на то место, которое мне сочли нужным отвести хозяева.
Как вам угодно, не стал портить чужую игру Валме, тогда и я проследую. Вперед!
Благодарю, господин виконт, дворцовый болван с явным облегчением развернулся и, подняв свой жезл, двинулся сквозь негустую толпу. Господин виконт, которому все отчетливей не хватало Жакны, честно потопал за провожатым к парадной лестнице, кою сторожили здоровенные лбы, натасканные на сдвоенный стук жезлом об пол.
Пристав пустил в ход свое орудие, лбы дернулись и расступились, они явно заслуживали лакомства, но Марсель подобного поворота не предусмотрел и вышел без сахара и пряников. Ошибка оказалась отнюдь не единственной. Виконт ожидал уютной, почти домашней церемонии с провинциальными танцами и глинтвейном, а Ноймаринены размахнулись по-столичному, чтобы не сказатьпо Та-Раканьи.
Сапоги виконта попирали новенькие ковры, слишком дорогие для пережившего уйму безобразий королевства, а язык так и норовил предаться греху стихоплетства. Марсель непрошеное вдохновение гнал, расталкивая в себе впавшего в спячку посла. По прикидкам Маркуса, в Старую Придду съехалось до двух сотен верных подданных, большинство из которых прихватило семейства. По меркам Талига не столь уж и много, но если засвидетельствовавшие свою верность получат пряники, следующее торжество соберет раз в пять больше. Влюбленный Давенпорт и тревожный дядюшка сходились на том, что душой празднеств была выказавшая недюжинную прыть герцогиня, так что раздача пряников обещала стать весьма занимательной. Дать каждому по способностям, удержав при этом взаимную грызню в разумных пределах, могут немногие. То, что Ноймаринены владеют этим искусством, представлялось сомнительным, а наглость, с которой Алва увиливал от всего невоенного, наводила на подозрения, пока смутные, но уже волнующие.
Лестница кончалась. Последний пролет упирался в площадку, украшенную большим мутным зеркалом; зеркало отражало стайку поднимавшихся вслед за виконтом голубых и салатовых девиц, к которым затесалась ядовито-розовая. Кто их вел, разглядеть не получалось, однако сочетание цветов указывало на Гогенлоэ.
Направо, сударь, обрадовал пристав, хотя другой дороги просто не было. Приглашенные неспешно поднимались на второй этаж, проходили парадной анфиладой и под назойливый стук жезлов занимали отведенные им места. Пристроив очередного гостя, приставы переходили в северную, переделанную под присутствие часть дворца и спускались чиновничьей лестницей в вестибюль за новыми подопечными.
Ваше место в Тронной у правой от возвышения стены, пустился в объяснения проводник, оно обозначено креслом с гербом Валмонов, на котором лежит ваш церемониальный плащ, но на церемонии сидят лишь некоторые дамы. Если угодно, я могу объяснить
Угодно, дозволил растолкавший-таки графа Ченизу виконт и узнал, что кресла с гербами положены фамилиям, имеющим особые заслуги перед короной, но сесть смогут лишь жены, вдовы и матери глав семейств, и лишь после того, как его величество предложит это своим спутницам. Мужьям и сыновьям следует набросить церемониальные плащи на плечи севшим дамам и встать у кресел, возложив левую руку на спинку. В случае отсутствия дамы плащ остается на месте, но стоять, возложив, все равно придется. Клириков и действующих членов регентского совета устроят на особых скамьях у левой стены; девицам и не слишком почтенным дамам предстоит подпирать правую стену смыкающегося с Тронной зала, а не страдающим от ран и недугов кавалерам, не являющимся при этом главами фамилий или же полномочными представителями оныхлевую.
Валме едва не осведомился, куда отправили бы излечившегося папеньку, окажись тот в Старой Придде. Проэмперадору и члену регентского совета следовало сидеть на обитой белой замшей скамье, а графу и главе достойнейшей фамилиистоять у кресла. Старый греховодник наверняка бы предпочел скамью, но тогда ему бы пришлось смотреть на оказавшуюся напротив супругу, которая наверняка бы принялась рыдать. Шириной временный тронный зальчик не вышел, так что слезы папенька уж точно бы разглядел, после чего захотел бы если не сбежать, то убить. Того же Дарзье, мимо которого как раз проводили Валме.
Наследник Дораков предпочел уставиться в потолок, а стоящая у противоположной стены барышня в белом с золотом улыбнулась и тут же благовоспитанно потупила глазки. Сама по себе она была безвредна, но настроение испортила. Бедняга Мевен не для того разорвал помолвку с Леони Дорак, чтобы его сожрали, пусть и ради благого дела! И что б было не объяснить замыслившей подлечить папеньку змеюке, кого трогать нельзя ни в коем случае, а кто ни на что другое не годится?
«Слушайте! потребовали угнездившиеся на балкончике под потолком фанфары. Слушайте и ликуйте!»
Леони торопливо поправила золотую оборку, а восседавший впереди наискосок худющий клирикзолотой же наперсный знак. Вышло, как в свихнувшемся зеркале.