Я был уверен, что это не могло быть творением человеческих рук, скорее это создали боги Гора, сами Царствующие Жрецы.
Какой глупостью, было нацелить подожжённые дротики на такой корабль. Разве это не вызвало бы недовольство Царствующих Жрецов, богов и хозяев Гора?
Я отчаянно моргал глазами, пытаясь выдавить из них воду, и тряс головой, чтобы отбросить назад намокшие волосы, закрывавшие мне обзор. Мои пальцы, цеплявшиеся за обломок, начали коченеть от холода. Вокруг себя я не увидел ни одного человека. Сколько я не кричал, мне так никто и не ответил.
«Стоп, подумал я тогда, нет, Царствующие Жрецы вряд ли будут строить такие свойственные смертным конструкции, а если и будут, то не из дерева».
Мне случалось слышать истории о том, что они тоже используют корабли, но странные корабли, круглые и плоские, как диски. И сделаны они из металла. И перемещаются они по небу, как облака, так же быстро, как мысль, причём в полной тишине. Кое-кто утверждал, что видел их над Сардарскими горами. Впрочем, не исключено, что все эти истории просто выдумки, поскольку их отрицают Посвященные, белая каста, самая высокая и самая достойная среди всех каст, посредники между Царствующими Жрецами и смертными. Насколько мудры они и сильны, насколько священны и святы, благодаря тому, что слышат Царствующих Жрецов, имеют в своём распоряжении молитвы, заклинания, ритуалы и жертвы, посредством которых могут поколебать Царствующих Жрецов, склонить их на свою сторону, получить от них пользу. Неудивительно, что с ними консультировались и Убары, принося им корзины золота, и простые Крестьяне, жертвуя горстку сулов. Их чествуют города и деревни. К ним обращаются Торговцы, перед тем как пуститься в рискованное предприятие, и игроки проявляющие интерес к летним тарларионавым бегам. Даже Ассасины искали у них своё благословение. Одни из самых прекрасных зданий на Горе были их храмами. Они хорошо устроились. Они были редкими плутами и взяточникам.
Вдруг мне показалось, что я услышал плеск вёсел галеры, лёгкой галеры, примерно такой же, как наше патрульное судно. Это должна была быть галера с Тироса, прибывшая на точку нашего рандеву раньше!
Хо! крикнул я.
Хо! донеслось в ответ из тумана.
Моему восторгу не было предела. Голос долетел с расстояния всего в несколько ярдов.
Здесь, здесь! закричал я. Я здесь! Скорее!
Я выплюнул воду и потряс головой. Солёная вода резала мои глаза. Вода снова и снова перекатывалась через тот обломок, за который я цеплялся, то и дела накрывая меня с головой. Мои руки начали соскальзывать с дерева. Зубами я стянул тяжёлые, промокшие перчатки. Пальцы замёрзли и побелели. Продолжая держаться одной рукой, я запихнул пальцы другой себе в рот, потом поменял их местами, пытаясь хоть немного их отогреть. Приближалась зима и вода была обжигающе холодной. Затрудняюсь сказать, сколько времени я или любой другой смог бы продержаться, в такой воде. Я буквально вбил пальцы в резьбу, украшавшую внешнюю сторону обломка на скользкой наклонной поверхности которого я растянулся, наполовину в воде, наполовину над дереве.
Сюда, сюда! снова прокричал я. Я здесь!
Затем я услышал скрип втягивающихся внутрь корпуса вёсел.
Звук был совсем рядом!
Где Ты! донеслось до меня из тумана. Подай голос!
Здесь! Сюда! крикнул я в ответ.
Тот мужчина, что позвал меня, говорил с явным тиросским или косианским акцентом. Эти акценты очень похожи, а в большинстве случаев и неразличимы.
А потом из тумана прямо надо мной выплыл большой чёрный глаз, нарисованный на жёлтом фоне, чуть позади наклонного изогнутого форштевня небольшой галеры. Благодаря таким глазам, корабль может хранить себя и видеть свой путь. Те кто связал свою судьбу с морем, хорошо знают, что корабльживое существо, а как такое существо будет видеть без глаз? Как он сможет беречь себя и находить свой путь? Корабль это вам не предмет, это человек, коллега, друг, компаньон, тот с кем моряк делит вызовы и приключения, тот, кому моряк доверяет себя. Он стоит между вами и глубокими, холодными водами Тассы. Он не будет вам лгать. Он не предаст вас. Он не обманет и не подведёт вас. Он никогда не оставит вас ради кого-то другого. Он говорит с вами на языке скрипа своих досок, хлопков парусов и стонов такелажа.
Вслед за глазом в тумане прорисовался низкий борт, окрашенный в синий цвет.
Хо! крикнул я обрадовано, но не без удивления.
Синий был национальным цветом Коса. Только мне показалось странным, что ещё один косианский длинный корабль оказался в этих водах. Успокаивало то, что галера не была выкрашена в зелёный цвет. Пираты часто используют зелёную краску чтобы сделать свои суда менее заметными на волнистой поверхности могучей Тассы. Многие из кораблей Порт-Кара, этого логова разбойников и головорезов, бича Тассы выкрашены именно в этот цвет. Зелёную галеру, идущую на вёслах и с уложенной мачтой почти невидно на фоне волн.
Вижу тебя! сообщили мне с борта корабля.
Да, акцент говорившего не мог меня не обрадовать!
Галера резко сбросила ход и замерла на месте, по-видимому, затормозив вёслами левого борта. Весла правого борта были втянуты внутрь корпуса. Даже случайный удар одного из этих рычагов запросто может убить мужчину.
Корпус галеры покачивался в каких-то двухтрёх ярдах. Затем над фальшбортом появился багор и протянулся ко мне. Обычно на галере имеется три таких багра, для того, чтобы оттолкнуть судно от причала на расстояние, позволяющее использовать вёсла. Обычно работающие баграми моряки располагаются по одному на носу, на миделе и на корме. Также этими баграми пользуются, чтобы стабилизировать галеру у причала, пока швартовная команда заводит и крепит концы. В бою с их помощью удерживают на расстоянии идущего на абордаж противника, пока команда избавляется от его крючьев.
Отпустив обломок борта, я схватил шест и подтянулся к с нему, скользя ногами по неустойчивой наклонной опоре.
Держись крепче, скомандовал мне мужчина.
Меня трясло от холода, руки окоченели, ослабли и слушались с трудом. Я боялся, что ещё чуть-чуть и пальцу разожмутся.
Подтягивай, приказал голос. Так, хорошо, ближе.
Шест медленно втягивался внутрь, вскоре опора ушла из-под моих ног, вода дошла до колен, потом до пояса.
«Только бы не выпустить шест»билась в голове единственная мысль.
Мои глаза, в страхе и надежде, не отрывались от приближающегося края фальшборта.
«Держитесь», умолял я свои почти потерявшие от холода чувствительность пальцы.
Мне было страшно. Я понимал, что если пальцы разожмутся, если я выпущу багор и упаду в воду в воду, то уже не выплыву. Но вот из-за фальшборта высунулась рука и протянулась ко мне.
Из последних сил, с криком облегчения и благодарности, я схватился за неё, почувствовав захват моряка на своём запястье.
Слава Косу! воскликнул. Да здравствует могущественный Луриус из Джада! Слава Тиросу! Слава Ченбару, Убару Тироса!
После этих моих слов я оказался прижат спиной к планширю. Сильные руки сжались на моих плечах.
Слава, Косу, повторил я. Слава Тиросу!
Да здравствует Марленус из Ара, раздался рядом со мной чей-то голос.
Слава великому Ару, заявил другой моряк.
Ару? опешил я.
Раздеть его и связать, услышал я, и в следующий момент полетел на палубу был между скамьями гребцов.
Доски больно ударили меня по животу и груди, сбив дыхание. Мужчины заломили мне руки за спину и через мгновение мои запястья и лодыжки были скрещены и связаны двумя мужчинами, в действиях которых чувствовался большой опыт. Затем одежду с меня срезали и отбросили в сторону.
Лёжа ничком на палубе между скамьями гребцов, голый и замёрзший, непроизвольно я попытался бороться с верёвками, но быстро понял, что моя борьба бесполезна. Я был связан, надёжно связан и совершенно беспомощен.
Лежи спокойно, бросил мужчина, и я почувствовал на своей спине ногу, придавившую меня к палубе.
Стоило мне прекратить попытки освободиться, и ногу со спины убрали
Хорошо связали? спросил голос.
Конечно, ответил другой, он так же беспомощен, как связанная вуло или рабыня.
От такого заявления у меня вырвался крик гнева, и я снова задёргался в верёвках. Как же меня разъярило то, что они посмели сравнивать меня с беспомощно связанной рабыней, с домашним животным, отмеченным клеймом на бедре и ошейником на горле, с ходким товаром, с послушным, боящимся плети животным, годным только для работы, с игрушкой, нужной для удовольствий мужчин! Однако на этот раз мои усилия были встречены смехом, так что, всё что мне осталось, это спокойно лежать на палубе, рассерженным и угрюмым, но беспомощным, столь же беспомощным как связанная вуло, или как, я предполагаю, рабыня.