Господин? вдруг услышал я.
Я открыл глаза и сел на соломе, скрестив ноги и приспустив одеяла так, чтобы мои руки были свободны. Зарешеченная дверь моей камеры была опёрта и открыта наружу, но ничего интересного по ту сторону я не увидел. Стена трюма да трап, который вёл на этот уровень откуда-то сверху, освещённые маленькой масляной лампой, мерно покачивавшейся на цепи под подволоком в такт бортовой качке. За дверью не было никого из охранников, но я не сомневался, что это кто-то из них открыл ей дверь, а потом ушёл. Таким как она ключи не доверяют. Замок закроется сам, стоит только захлопнуть дверь. Мне ничего не стоило отбросить её в сторону и покинуть камеру, но я понимал, что в этом не было никакого смысла. Корабль в море, бежать с него некуда, это было бы просто глупостью. Куда мне было идти? Где я смог бы здесь спрятаться? Я решил, что разумнее всего мне оставаться там, куда меня посадили. По крайней мере, пока. Для начала следовало собрать как можно больше информации. Я должен был узнать больше. Те, кто посадил меня в эту камеру, насколько я понял, предположили, что именно таково будет моё вероятное поведение в такой ситуации. Признаться, мне это даже польстило. Это было своего рода признание ими того, что я не глуп. По-своему, это было знаком уважения. Мне дали достаточно времени, чтобы выспаться, окрепнуть, лучше осознать то положение, в котором я оказался, и мою зависимость от желания других. Конечно, я мог бы попытаться захватить её, но её ценность как заложника была крайне невелика. Она была животным, причем не из самых ценных. Её потеря не стала бы большой проблемой, такую как она легко можно заменить любым из дюжины или сотни подобных животных. С тем же успехом я мог бы торговаться грозя перерезать горло верру или свернуть шею вуло. Кто отнесся бы к такому всерьёз?
Господин, обратилась она ко мне, встретив мои глаза, изучавшие её, я могу приблизиться? Я принесла еду.
Подойди, разрешил я.
Бульон, сообщила она, держа миску обеими руками.
Ставь сюда, сказал я, отбрасывая в сторону солому перед собой и указывая, куда ей следовало поместить свою ношу.
Приблизившись ко мне, недостаточно кротко, как мне показалось, она наклонилась и внезапно дёрнулась.
Её резкое движение встряхнуло миску, и часть бульона, выплеснувшись через край, стекла на палубу. На её лице застыло испуганное выражение. Такой как она, подобная неуклюжесть могла стоит порки.
Поставь сюда, повторил я, снова указав на расчищенное место.
Она установила миску передо мной, выпрямилась и отступила, но теперь смотрела вниз и в сторону, словно пряча от меня своё лицо. Казалось, что она стремилась поскорее уйти.
А ну стой, остановил её я, тоном, которым обычно говорят с такими как она.
Она отступила ещё на шаг и остановилась лицом ко мне, но по-прежнему держа голову низко опушенной.
Честно говоря, у меня не было никакого желания её наказывать. Она даже моей не была. Я предположил, что она была, так сказать, частью снабжения судна. Просто мне стало любопытно, чего это она так задёргалась.
Ты меня знаешь? спросил я.
Конечно же, я не могу знать вас, ответила она.
Я присмотрелся к девке. Что-то в ней казалось мне знакомым. Быть может её голос?
Могу ли я уйти, Господин? поинтересовалась она.
Нет, отрезал я, отметив, как напрягалось её тело, но она осталась стоять на том же месте. Стой так, как должна стоять такая, как Ты.
Пожалуйста, Господин! попыталась протестовать девица.
Как та, кто Ты есть, повторил я. Тебя ведь этому учили, верно?
Тогда она встала как следует, вызывающе и изящно, многообещающе и провокационно, выпрямив спину, расправив плечи, чуть повернув бёдра.
Оценив её формы, я решил, что не пожалел бы за неё серебряный тарск и даже с гаком.
Таким как она не принято прощать неряшливую позу. Такие как она перед мужчинами, должны превосходно стоять, двигаться и всё такое. Если они этого не сделают, то плеть проследит за их исправлением.
Подними-ка голову, велел я.
Она подчинилась, но с очевидным нежеланием. Разумеется, она знала, что от таких как она покорность ожидается несомненная и мгновенная.
Мне кажется, или мы с тобой знакомы? поинтересовался я.
Конечно же, нет, Господин, торопливо ответила девка.
Само собой, она должна была оставаться передо мной, в той позе, которую я от неё потребовал.
Девица носила короткую судовую тунику без рукавов, коричневую, с разрезами по бокам до самой талии и с глубоким декольте, услужливо предоставлявшим возможность более полно оценить определенные аспекты её ценности.
Подойди ближе, потребовал я, и встань на колени передо мной.
Пожалуйста, Господин! снова запротестовала она.
Живо, рявкнул я.
Она опустилась передо мной, плотно сдавив колени и прижав ладони рук к бёдрам.
Хорошо, кивнул я, а теперь наклонись вперёд.
Господин, отпрянула девка.
Мне что, повторить команду? поинтересовался я.
Нет, испуганно вздрогнула она, похоже, уже извещённая, что повторение командычастая причина для наказания.
Девушка чуть-чуть наклонилась, а потом, когда я поманил её рукой, подалась вперёд ещё больше, и я, мягко взяв её за подбородок, подтянул к себе, поднял ей голову и слегка повернул вбок.
Затем, усмехнувшись, я отпустил её и расслабился. Она отпрянула и, спрятав лицо в ладонях, заплакала.
Мне сразу показался знакомым твой голос, хмыкнул я. Помнится, иногда Ты бывала небрежна со своей вуалью. Не раз, как будто по неосторожности и не нарочно Ты нарушала её целостность. Ты ведь делала это, чтобы помучить нас, низкую солдатню, не так ли?
Она промолчала.
Как тебя здесь называют? осведомился я.
Альциноя, буркнула девка. Как я ненавижу это имя! Я ненавижу это! Этокосианское имя.
Прекрасное имя, пожал я плечами. Я, кстати, косианец, и мой Домашний Каменькамень Джада.
Девка, что стояла передо мной, прежде носила имя Леди Флавия из Ара. Когда-то она входила в ближний круг Убары, Талены из Ара. Я узнал её, поскольку мне приходилось исполнять обязанности в Центральной Башне, во время оккупации Ара.
Подозреваю, усмехнулся я, твоё имя попало в проскрипционные списки, распространенные в Аре после возвращения Марленуса.
Страх, исказивший её лицо, подтвердил моё предположение.
Не выдавайте меня, шепотом попросила она.
Я подумаю над этим вопросом, пообещал я.
Я была из высшей касты, знатной семьи, имела положение в обществе, важность, влияние, богатство и власть, а теперь, прорыдала бывшая Леди Флавия, я ношу это!
Из её глаз потекли слёзы, и она прижала пальцы правой руки к плоской, крепкой, металлической полосе, окружавшей её горло.
Насколько красиво смотрятся такие аксессуары, когда они заперты на шее женщины! Как они усиливают красоту своей носительницы!
Сказанное ей, разумеется, было правдой, и она, наряду с Таленой, Убарой Ара, была одной из главных коллаборационистов оккупационных сил в Аре. Эта женщина, вместе со многими другими, такими же предателями как она, причем обоего пола, была вовлечена в заговор, в результате которого пал Ар, его ворота были открыты, стены снесены. Она была виновна в тех махинациях, благодаря которым Ар был покорен, и его разграбление растянулось на многие месяцы. Она, как и остальные клевреты Убары, сколотила состояние на спекуляциях на черном рынке во время оккупации, присосавшись к распределению продовольствия и товаров, торгуя должностями и расположением. Взяточничество и казнокрадство цвели буйным цветом среди тех, у кого был доступ к уху Убары. Те, кому она захотела улыбнуться, процветали, в то время как остальные горожане страдали, из последних сил пытаясь свести концы с концами, познав страх и неуверенность, опасность и нужду, вынужденные терпеть оскорбления и злоупотребления не только недисциплинированных солдат размещённых в городе войск, но и слоняющихся по улицам банд неуправляемой, непредсказуемой молодежи, презиравшей свой собственный Домашний Камень, и перенимавших привычки, акцент и моду новых хозяев Ара. Кроме того, Талена, под предлогом дани, присуждённой в качестве компенсации за инкриминируемые Ару преступления, воспользовалась своей властью, чтобы привести многих свободных женщин своего города к ошейнику и отправить прочь рабынями на Кос, Тирос и в другие места. Фактически, Убара использовала ситуацию, чтобы отомстить за себя многим свободным женщинам, которые, возможно, относились к ней с презрением во времена её изоляции в Центральной Башне. Также досталось и тем, кого Убара рассматривала как своих конкуренток с точки зрения красоты. Клавдия Тентия Хинрабия, дочь бывшего Администратора Ара, была одной из таких. Её отдали как рабыню Полемаркосу армии вторжения, Мирону с Темоса, который стоял позади трона, являясь реальной властью в Аре. Другие красавицы Ара оказались в тавернах и борделях, некоторые из которых принадлежали самой Убаре. Она и управляла ими под псевдонимом Людмилла. Леди Флавия, насколько я знал, пользуясь своим влиянием на Убару, проследила, чтобы многие из её товарок, которых она сочла врагами или соперницами, были публично раздеты и отправлены в рабские цепи. Во время восстания, и реставрации власти Марленуса, даже посреди кровавых столкновений, разъярённые толпы искали предателей и коллаборационистов, а найдя, тащили их, связанных и вопящих к импровизированным кольям для правосудия и возмездия. Списки проскрипций, содержавшие имена многих предателей и коллаборационистов были развешены по всему городу, все, кого следовало поймать и доставить к кольям, были известны. Я нисколько не сомневался, что имя Леди Флавии было одним из первых в таких списках.