Я не спутаю иголку с пистолетом, сказала Альда медвежьей морде на нагруднике. Я жена Неистового драгуна. Она подняла глаза.
Кажется, он был один в Оружейной. Близость войны взбодрила Рональда, он был свеж и румян. Кудри топорщились, влажные от утренних умываний, глаза под кудрями блестели, незлая усмешка не покидала губ. Пальцы играли с боковыми ремнями и заклёпками, нагрудник и наспинник пока не были сомкнуты на боках. Альда нашла себе дело.
Когда вы уезжаете? Вы позволите?
Рональд кивнул, раскинул руки привычным жестом героя, победителя.
Счёт на часы, мессира. Боитесь, что без вашего вмешательства погибель меня не отыщет?
Если себе не измените, сами найдёте её. Но я не желаю этого
Да что вы? А ночью
Ночью меня разбудил пьяный хряк.
Я даже стерплю эти слова. Раз вам по душе одевать рыцаря, быть может, по моём возвращении эти же руки снимут с меня доспех? Каков будет ваш ответ?
Пальцы чуть не соскользнули с последней заклёпки. Щёки загорелись, Альда с силой надавила на заклёпку, доводя до щелчка, и беспомощно огляделась в поисках горжета, наручей, хотя бы шлема. Собравшись быть сносной женой, она не предполагала, что Рональд не отказался от мысли о консумации.
Прежде вернитесь с победой, вырвалось у Альды.
Вернусь, если вы нарочно не оставили бреши для вражеского клинка, Рональд довольно хохотнул.
Я не желаю вашей смерти!
Поверьте, я тоже. Но мне не по нраву этот разговор, граф Оссори мельком глянул в напольное зеркало в деревянной раме, приставленное к боковой стене. Нас ждёт великая победа, и вы ещё пожалеете, что вчерашнего хряка отвергли, а медведя не приручили.
Альда сердито сдвинула брови, забыв о робости, что накатывала на неё, когда она заставала мужа в доспехе. Война делала Рональда Оссори достойным человеком, с чем бы согласились даже враги, прозвавшие его Рыжим Дьяволом.
Вышивайте розы, мессира, Рональд одной рукой изобразил бег иглы по ткани. После победы над Эскарлотой я намерен одержать ещё одну победу, куда более великую, пусть и невидимую для многих. Не прячьте мессира Чь, тем веселей я буду биться! И вот увидите, Альда, я растоплю лёд в этом сердечке, жёсткий, мозолистый палец лёг Альде между ключиц.
Альда обомлела, не зная, как повести себя, остаться ли подобием сносной жены или приумножить славу ледышки.
Мессир, супруг мой, «Баллада условий», часто исполняемая в окружении покойной королевы, подсказала решение. Альда сделала шажок назад, туфли на гусином пуху с предательской лёгкостью скользнули по каменным плитам. Рональд поторопился упереть отвергнутую руку в стальной бок, нахмурился, между бровей прорезались две вертикальные морщинки. Лёд в моём сердце прольётся вешними водами, когда ветер подвинет Амплио́льские горы.
[1]Уэйкшортитул, который носит старший наследник рода Оссори. Таким образом, официальное обращение к Рональду выглядит как «Рональд Бернард Оссори, граф Уэйкшор». Но блаутурская традиция именования такова, что наследники могут использовать первую часть своего титула (граф, виконт) с фамилией рода: граф Оссори, виконт Аддерли.
[2] Нийямера длины, равная полутора сантиметрам.
[3]Эльтюдагосударство-анклав, резиденция высшего духовенства Прюммеанской церкви.
[4] Здесь под панцирем подразумевается кираса.
Глава 3
Эскарло́та
Айруэ́ла
1
Гарсиласо Реке́нья, младший принц из правящей королевствами Эскарло́та и Апареси́да династии, постыдно топтался у прикрытых дверей. Невозможно признаться, но в свои одиннадцать Гарсиласо не решался отворить двери в покои матери и спросить о её здоровье. Что там, показаться ей на глаза было немыслимым, но он должен, иначе какой из него сын?
Принц выпрямил спину, взялся за ручку в форме сидящей птички, зажмурился и толкнул створку. Тишина. Сладкий аромат благовоний с первых дней осени мешался с горечью снадобий и настоев. Наступил ноябрь, но Гарсиласо впервые осмелился прийти к матери просто потому, что сам хотел этого. Раньше он бывал здесь с отцом, читающим над ложем супруги молитвы. Эти визиты мучили и больную, и её посетителей. Лишь старший брат ГарсиласоРайне́росидел подле королевы по своей воле и лишь его она желала видеть.
Гарсиласо приоткрыл глаза, готовясь встретиться с разгневанным Райнеро, но брата на приступке огромной кровати не оказалось. Значит, Гарсиласо не ошибся, наследный принц этой тревожной ночью предался одному из любимых занятийотправился любить своих женщин.
«Не стоит таить обиду на матушку. Навести её, Салисьо, увидишь, она изменилась. Болезнь меняет людей». Гарсиласо снова и снова мысленно повторял эти слова канцлера Эскарлоты. Тому удалось убедить Гарсиласоиз этой тёмной комнаты его не прогонят. Скамейка под окном пустовала, фрейлины оставили свою королеву. Гарсиласо неслышно ступал вдоль обтянутой кожаными обоями стены. С капителей колонн на него с интересом смотрели ангелы, на их красивых белокаменных лицах плясали отблески огня в камине. Гарсиласо утёр лоб, смахнул с него кудри. Огонь в камине пылал, жар стал жителем этой спальни, но королеве Эскарлоты не хватало его тепла. За тяжёлыми занавесями кровати Гарсиласо видел тоненькие очертания ног под покрывалом, видел, как худые белые руки сжимали серебряный диск на цепочкесимвол прюммеанской веры. Королева Эскарлоты родилась и жила до замужества в северной стране Блицард, она не смогла променять холодный лунный диск на солнышко люцеан.
Госпожа Диана это был даже не шёпот, Гарсиласо сам почти не услышал своих жалких слов.
Если подойти ближе и закрыть глаза, она не рассердится. Но если она не желает его видеть и от волнений ей станет хуже? Гарсиласо сглотнул, всмотрелся в теряющуюся под покрывалом фигуру. Странно, но ему не хотелось плакать. Хороший сын должен молить Всевечного и рассказавшую о Нём миру Деву, Пречистую и Пресвятую, Деву-Хозяйку Солнечного царства, о здоровье для матушки и лить горькие слёзы, а не красться к ней среди ночи, даже не зная, что скажет. Обругав себя трусом, Гарсиласо уже хотел показаться из-за занавеси, когда из коридора, у самой двери, послышались шаги.
Ноги оказались быстрее мыслей. Не принцлишь принца тень, так о нём говорили. Он быстро и бесшумно юркнул в уборную. Едва не налетев в темноте на умывальник, залез под него, нащупал рядом плетёную корзину, придвинул к себе. К ногам тянулась тоненькая полоска света. Дверь в уборную не закрылась! Гарсиласо потянулся было к ручке, но слова из комнаты заставили его остановиться. Да, младший принц Рекенья любил подслушивать чужие разговоры. А ещё он любил подглядывать. Он знал, что это плохо. Зачастую он становился свидетелем чужих тайн случайно, как сейчас, но иногда прокрадывался в потайную комнату намеренно, чтобы послушать урок канцлера для старшего брата. Из спальни королевы Дианы доносились два приглушённых мужских голоса.
Ну же, братья, утешьте меня Скажите, что король, супруг мой, хотя бы теперь уступил моим просьбам. Если вы молитесь пресвятой кривлякеступайте прочь. Если служите толстяку в сальной рясеслушайте мою исповедь. Веря лишь в духов севера, королева никогда не была ярой приверженкой даже своей прюммеа́нской веры, но таких богохульных слов, произнесённых скрипучим, как снег, голосом, младшему принцу от неё слышать не доводилось. Дон Мигель прав, болезнь действительно меняет людей.
Гарсиласо тихонько придвинулся к щели. Напротив кровати королевы стояли двое монахов. Из-за чёрных ряс они почти сливались с собственными тенями, но принц различил их. Первыйогромный и грузныйсутулился так сильно, что казался горбатым. В руках, утопающих в рукавах рясы, поблескивали крупные, с вишню, чётки. Второй, такой же высокий, но худой, напротив, держался даже слишком прямо, расправив плечи. Монашеские лица скрывались под глубокими капюшонами, но младший принц не сомневался, сейчас они искажены удивлением и гневом.
Приумножая грех своей души, отдаляешься ты от прощения Всевечного. От рокота в голосе толстяка захотелось вжаться обратно под умывальник. Разомкни же грешные губы в смиренном покаянии.
Королева должна покаяться! Она ждала монахов-прюммеан, вот почему осталась в спальне одна! Гарсиласо прожгло стыдом, но уши не оглохли, а глаза не зажмурились. Как только монахи уйдут, младший принц Рекенья поспешит в часовню во внутреннем дворе замка. Ведь Пречистая простит ему то, что он сейчас делает?