Логично было бы предположить, что он собирает армию, но тех личей, которые уже прошли процесс превращения, что я видела в клубе, было слишком мало. Где же тогда были другие? Или же он использовал воскрешенных ведьм и ведьмаков в своих целях, а потом избавлялся от них, а души поглощал, как вот предлагало одно занятное и, главное, совсем не сложное, заклинание из лемегетона.
Впрочем, по фигу, что он с ними делал, где держал и так далее. По силе он меня превосходил, но я, в свою очередь, без преувеличения превосходила любую его гипотетически существующую "мертвую" армию, так что никакие ходячие мертвецы мне были не страшны.
Другим немаловажным вопросом было то самое "временно", о котором упомянул Игорь. Вот, что оно значило?
Впрочем, это тоже было мне по фигу. Его "временно" было не моим "временно". У меня был свой счетчик, и у моего "временно" был еще небольшой запас.
Третьим с конца был вопрос "где?". Где находился собираемый каждую ночь прихвостнями Борислава "мертвый" урожай, то есть филактерии?
Ответ на этот вопрос был очевиднымв клубе, конечно же. То есть, под клубом, имевшем что-то вроде потустороннего отражения, находившегося прямиком под ним и, на сколько я могла судить, вход в него не был запечатан чарами, а лишь прикрыт заклинанием отвода, из-за которого я не могла точно определить его нахождение, что было (не побоюсь использовать это противное слово) лишь временным, хотя и далеко не единственным, осложнением.
Лидером же среди вопросов была сделка с Набериусом, но при его рассмотрении я постыдно уснула, распластавшись на полу. Хорошо, что сигарета погасла, а то еще одного пожара мне было бы не избежать.
Сон был глубоким, но при этом тесно граничащим с реальностью. Сновидение прокручивалось черно-белой пленкой немого кино, перебиваясь звуками улицы, долетавших из приоткрытого окна. Подсознание говорило мне, что это не транс, но и на обычный сон это не было похоже.
Искаженные изображения меня, Игоря, нашего коттеджа, девочек и даже Бабьей Выгороды накладывались друг на друга, складываясь в причудливые картины. Помимо этого я чувствовала чью-то тревогу и инстинктивное желание кого-то защитить О, черт, меня!
Подпрыгнув так, будто меня положили на жаровню, я проснулась. Волосы спутались на лице, из-за чего я стукнулась головой об батарею.
Какого хрена это было? взвизгнула я, отбившись от волос.
Ты тоже это видела, да?
Голос моей проекции скрипом отдался в висках. Она вынырнула из той же дырки, что и в предыдущий раз, и выглядела напуганной.
А почему ты это видела? Разве такие, как ты спят?
В том то и дело, что нет, ответила она, наяривая круги под потолком, как хренов Каспер, только зеленый и с моей офигенской внешностью. И, кстати, у тебя это был не сон.
Это я и так поняла, фыркнула я, потянувшись к сигаретам. Что же тогда это было?
Фата-моргана.
Черная одежда туго обтягивала мускулистое тело Славы, глазами-угольками посматривающего на меня с подоконника. Последние лучи заходящего солнца блестели на его черных, как смоль, волосах и запах ладана, сопровождавший его почти всегда, заставил мой пустой желудок мучительно скрутиться.
Что, моя несостоявшаяся сестрица, колко усмехнулся он, ловко спрыгивая на пол, объездила ночью своего муженька, да? Тише, тише! Слава увернулся от просвистевшего в миллиметре от него энергетического шара и выставил вперед руки. Я пришел с миром!
Не убивай его, вмешалась проекция, это падло что-то знает.
Merci beaucoup. Слава расплылся в улыбке и поклонился. Так вот, он перевел взгляд угольков на меня, до того, как ты попыталась превратить меня в лягушку, чтобы потом проверить, не стану ли я от твоего поцелуя принцессой, я собирался объяснить тебе, моя зеленая прелесть, что
А можно короче, лягушонок? перебила я. А то меня в сон опять потянуло.
Нет, ну, вы это слышали? возмутился он. Хамит, грубит, принялся перечислять он, загибая пальцы, убить пытается, да еще и обзывается! Неслыханно! Отшлепать бы тебя, Нина. Он подошел вплотную и потянул край моей футболки, не сильно-то и прикрывавшей то место, на которое хотели посягнуть.
Руки убери! сказала я, шлепнув его по руке.
Слава рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил:
Так вот А на чем Ах, да! Фата-моргана!
Как ты можешь знать то, чего не видел? спросила я, снова перебив его.
Честное слово, дорогуша, раздраженно сказал Слава, где твои манеры? Перебивать не культурно!
В жопу твою культуру, огрызнулась я под согласное кивание проекции, отвечай на вопрос.
Ну, подсмотрел я немного твой сон, неохотно признался он. И что в этом такого! Слава развел руками, мол, обычное дело.
Убей, уверенно заявила проекция. Зуб даю, он не только твои сны подсматривал.
Слава мечтательно улыбнулся, предусмотрительно сделав шаг назад.
Испытываю слабость к красивым женщинам, сказал он, чистосердечно приложив руку к груди, а у вас какое оправдание? Я закатила глаза. Точно убью! Короче, лицо Славы, наконец, приняло серьезное выражение, то, что ты видела было не твоим сном. Это вообще не было сном, а скорее глюком сознания, завершающего процесс трансформации. Ты просто перехватила это благодаря своей эмоциональной связи со своим драгоценным Игорюшей.
Какой еще глюк? Какое завершение? Что ты несешь? рассердилась я.
Его воспоминания. Тебе ведь удалось пробиться к ним? Удалось, я знаю. Они исчезают, Нина. С концами. Переход почти завершен и то, что ты виделаэто его последние вздохи по тебе.
Подожди, нахмурилась я, прокручивая в голове его слова. Как это завершен? Сорок дней еще не прошло.
Двадцать четвертое.
Что "двадцать четвертое"? Выражение его лица было почти сочувствующим и по мне пробежали испуганные мурашки.
Так и знал, что ты не в курсе, покачал он головой. Нина, мир девоновэто фантасмагория. Он, как карусель, кружится и кружится, и кружится. Вне времени, вне реальности. Ты помнишь, когда мы с тобой виделись?
Несколько дней назад, ответила я, но мой голос прозвучал неуверенно и волосы. Вместо мурашек по мне лавиной прокатилось дурное предчувствие.
Недель, Нина. Недель. Сегодня воскресенье, моя дорогая. Двадцать четвертое мая. Тридцать девятый день. Игорь во сколько умер? В час ночи? В таком случае у тебя, Слава взглянул на наручные часы, чуть больше суток, чтобы спасти своего мужа от неминучей участи вечно быть пустышкой в услужении Борислава.
Не можетНа ватных ногах я подбежала к сумке с вещами и вытащила из нее телефон. Батарея давно разрядилась, и он выключился, но в моих руках экран вспыхнул заставкой и десятками тремя непрочитанных сообщений и столькими же пропущенными звонками. Не может бытьНа экране так же четко светилась дата: 24.05.
Телефон выскользнул из рук и с грохотом упал на пол. Я уронила голову на руки, силясь понять, как же так произошло, что вместо недель у меня осталось чуть больше суток.
Я предупреждал тебя, Нина, чтобы ты не лезла в эти игры, но ты меня не послушала. Борислав знал о тебе и не просто так послал за тобой своих шестерок во главе с Игорем, и когда ты явилась к нему в клуб, он тоже знал, кто ты, что ты и зачем пришла. Он играл с тобой все это время и теперь, когда более-менее вольные дни твоего мужа сочтены, он по полной возьмется за тебя, и не надейся, что если ты больше не явишься в клубе, он про тебя забудет. Нет, сестрица, он возьмется за тебя по полной. И я даже боюсь представить, что он с тобой сделает.
Проваливай, прохрипела я.
Пойдем со мной. Слава присел рядом и приобнял меня за плечи. Я спрячу тебя. Со мной ты будешь в безопасности и мы придумаем, как
Проваливай! Голос сорвался на крик.
Слава убрал руку и встал.
Как пожелаешь, сестрица, холодно произнес он и исчез.
Слезы горячим водопадом стекали по моему лицу, ноги затекли и замерзли, во рту появился привкус металла от прокушенной клыком губы. Как же так могло случиться? Я же была уверена, что время еще есть!
Черт, как же я устала совершать ошибки, а потом ломать голову над тем, как их исправить!
Что теперь, Нина? Голос проекции был настороженным.