Вот только уже не Ектению, а лишь ее безвольное тело. Ее голова лежала на боку, прижавшись щекой к полу капеллы, рядом с порванными четками. С ее улыбающихся губ стекала кровь. Ее глаза уставились в никуда. Остальные монахини истошно кричали, зовя на помощь, и Джирелла почувствовала облегчение, поскольку сама пребывала в глубочайшем потрясении, чтоб издать вообще хоть какой-то звук или высвободиться из сильных рук, что не давали приблизиться к Ектении.
Сестра Вора обошла стражников, державших обезглавленный труп, из раны коего на перед одеяния послушницы сочилась кровь. Боевая монахиня уже вложила меч в ножны, однако рука сжимала ужасного вида черный кинжал. В ее мясистом кулачище он казался совсем уж маленьким ножичком.
Джирелла перестала вырываться, по телу разлилось холодное оцепенение. Если таков замысел Падшей Матери, она примет его с достоинством. В самый темный час ночи она попросила Всематерь избавить ее от бремени всей этой ответственности, избрать своим Гласом кого другого. И вот ее молитвы услышаны.
Сама на себя и навлекла.
Только вместо того, чтобы шагнуть к Джирелле и ударить ее кинжалом в сердце, сестра Вора повернулась к телу Ектении, кое двое телохранителей продолжали омерзительно придерживать. Боевая монахиня очень осторожно разрезала окровавленный перед одеяния, развела края, и ни сорочки, ни намечавшихся грудей, которые однажды Ектения предложила потрогать, не открылось взору. Грудь покрывала какая-то странная вздутая припухлость. Из-за криков спасавшихся бегством монахинь нельзя было расслышать, о чем поведала сестра Вора державшим труп стражникам, но с их суровых лиц сошел весь цвет, а прищуренные глаза тревожно округлились.
Ей стоит на это взглянуть.
Слова достигли слуха, стражник за спиной отпустил ее, и Джирелла шатко подалась вперед, дабы получше рассмотреть эту штуку. И увидела, что любопытная выпуклость не привязана к груди, а срасталась с ней. А также услышала жужжание, которое, с такого близкого расстояния, не могли приглушить даже вопли бежавших прочь монахинь. Джирелла издала жуткий лающий смешок, поскольку поняла, что данный нарост собой олицетворяет. Какая-то разновидность осиного гнезда. Его обагренные кровью стенки казались не толще пергамента... Джирелла вдруг осознала, что все глубже погружается в то жужжащее гнездо, в монотонное гудение орущих отовсюду монахинь, и словно откуда-то издалека до нее донеслись слова сестры Воры:
А вот теперь, мэм, я просто обязана вас понести.
***
Джирелла резко согнулась пополам и закашлялась. Глоток отвратительной на вкус жидкости вернул ее к жизни. От дубильной настойки жгло рот. Вливший ее человек отошел, дабы свободно подышала затхлым пещерным воздухом.
Хотя иные виденные ею части замка и отличались каждая своим архитектурным стилем, разнившимся от вычурного самотанского до сдержанного геминидеанского, да еще сотней других, зато объединяла их безупречность, с каковой те были высечены в горной породе. Это же место больше походило на логово отшельника, нежели на цивилизованные покои. На верхушках растущих с пола высоких сталагмитов коптили свечи, а под свисавшими с потолка сталактитами, пестрившими минеральными прожилками, стояли бутыли и мензурки для сбора капель. Неровные стены просторного помещения искрили сотнями и сотнями стеклоплиток, что подмигивали ей при свете свечей. И Джирелла сидела посреди всего этого на поросшем мхом столе. Виднелась только одна дверь. Запертая изнутри на засов.
В комнате было тепло, сыро и воняло чем-то едким, ей незнакомым. Джирелла заозиралась в поисках сестры Воры и выяснила, что она тут одна-одинешенька... за исключением мужчины, с немалой долей веселья наблюдавшего, как она воспринимает сей антураж. Его чистейше-красный хирургический халат и сверкающие кольчужные перчатки странно выделялись на фоне убогой обстановки, а его улыбка казалась еще теплее дядиной.
Цирюльник,прохрипела Джирелла. Горло саднило так, будто она кричала как резаная, хотя после случая с Ектенией ничего не помнила... Где сестра Вора?
Меня зовут Эльберт Нортон С. По счастью, Третий.Цирюльник слегка поклонился. Твои телохранители тут без надобности. Точнее сказать, им запрещено сюда ступать. Наряду со всеми остальными смертными, живущими на Звезде. Единственно те, кто принял высочайшее призвание могут войти. И все сказанное в сей освященной службе больше никогда не повторится. Понятно?
Джирелла кивнула, хотя толком не поняла. Все по-прежнему было, как во сне.
Значит, вы цирюльник и священник, из тех, кто исцеляет ведьморожденных?
Ничего подобного!цирюльник Нортон насупился и пронзил ее испепеляющим взглядом.Я не служитель церкви и не одобряю действий церковных хирургов твоего дяди. Быть может, оно и получше, чем сжигать этих монстров на костре, как любил это делать король Калдруут, однако считаю, что королева Индсорит правильно поступила, приказав Цепи прекратить изувечивать их.
Что сделала королева? О том, что реформирование жизни анафем существовало взаправду, Джирелла узнала только сейчас. Но, видимо, для тех, кого не ссылали в монастырь, это вовсе не новость.
А он не особо с тобой откровенничал, да?Цирюльник Нортон поцокал языком.Упорное нежелание твоего дяди отказаться от этой практики только лишило его Ониксовой Кафедры - вот причина войны. Понимаешь? Массовой такой кровавой заварушки, и ради чего? Ничего. Лишь впустую растраченное драгоценное время. Да, церковь продолжает штамповать своих цепных ведьм, но королева вернулась в Диадему, и это церковникам ужасно усложнит процесс. Послушай он меня с самого начала...
Да кто вы такой, чтобы столь возмутительно высказываться о его всемилости?требовательно вопросила Джирелла.
Я - личный цирюльник Черного Папы, следовательно, волен возмутительно высказываться о ком пожелаю,самодовольно заявил он.Служба, каковую тебе предстоит унаследовать, со всех сторон окружена льстивыми и коварными личностями, и мудрый властитель может извлечь пользу из своего острого орудия, коим является моя сметливость. Иными словами, приученный кот, вылавливающий всяких гадких жаб и змей подколодных. Мне хотелось бы думать, что ты усвоила урок, подвернувшийся по пути ко мне: растревожь чем нательное гнездо твоей маленькой подруженьки и тебя, и половину присутствующих в капелле искусали бы до смерти пчелы.
Ектения...Джирелла подтянула к груди колени и обхватила руками, стараясь унять дрожь. Случившееся - не кошмарный сон. Она закрыла глаза и отринула слабость Обманщика. Ектения вовсе не подруга. И никогда ею не была. Она - враг, наемная убийца, в чей злой умысел вмешалась Падшая матерь, дабы защитить своего избранного эмиссара. Джирелла оглянулась на цирюльника Нортона и спросила: Ежели вы столь смекалисты в происходящем, то кто ее ко мне подослал? Они наверняка шпионили за мной еще в монастыре, до того, как его всемилость призвал меня... И наверняка знали о причине призыва, раз отправили Ектению в Диадему сразу вслед за мной.
Уверен, пока мы тут разговариваем, агенты твоего дяди уже расследуют этот вопрос, однако сомневаюсь, что раскопают что-то убедительное.Цирюльник Нортон пожал плечами.Целесообразнее облечь тебя в броню, что обеспечит защиту на всем этапе коронации, чем тратить время на беспокойство, гадая, кто же там хочет твоей смерти. Все они хотят. Но как только придешь к власти, они сойдут с тропы покушений и пойдут более ухищренной тропкой лебезения. Таков порядок вещей.
Но раз они собираются отступить сразу, как только я стану Черной Папессой, чего целую неделю выжидать коронации? спросила Джирелла, обуреваемая праведным гневом, вызванным трусостью слуг Обманщика. Она б уважала их больше, если б и далее подсылали своих убийц, хоть весь период ее правления, а не уходили в подковерную борьбу.
Это не просто бюрократия, уверяю тебя.Цирюльник Нортон оперся о замшелый стол, на котором она сидела.Формально, твоя коронация началась в тот самый момент, когда ты переступила порог этой комнаты. Опоздав, должен заметить, но в целости и сохранности, что главное, и худшая опасность уже миновала. Конечно, при условии, что о своей непорочности ты говорила правду.