Крош, гляжу, ты совсем расслабилась, а мне вот как-то не по себе. Деревья, трава и вообще природа вся какая-то неестественно зеленая, все как нарисованное. Тревожно.
Это потому, что вокруг всё спокойно, а ты отвык отдыхать. Всё время настороже. И сейчас булава с тобой, а кому мы тут нужны? Успокойся, мы тоже должны иногда расслабляться. По природе гулять. Может, на какого еще учителя набредем, поговорим. Они, я поняла, набирают себе учеников кто больше, кто меньше для обучения. А то, что на поле полно позитивщиков, так это у них объединенная конференция разных школ. Слышал, как на рынке об этом говорили?
Да слышал, конечно. Вот интересно, есть ли тут, действительно, другие учителя, или все вышли на это поле деньги зарабатывать?
Пойдем, посмотрим, что впереди. Сколько пройдем все наше. Куда-то же эта дорога ведет? предложила с предвкушением приятной прогулки.
Котигорошек как-то слишком пристально посмотрел на меня и качнул головой.
Крош, ты стала какая-то излишне беззаботная. Вижу, что и задание тебя так не волнует, как раньше. А по мне, эти все цветочки слишком уж успокаивают, усыпляют. Тревожно, правда. Недоброе чую.
Да мы за все время пребывания в этом мире ничего опасного не встретили. Учителя, они думы думают, люди их слушают, кто одному верит, кто другому. Так и живут. Мысли жуют.
Мне стало совсем смешно, я смеялась над своими словами, а Котигорошек почему-то хмурился.
Я подставила лицо ветру, солнца-то тут тоже не было, но, казалось, было значительно светлее, чем «налево», и стала осматривать окрестности.
На дороге нас не раз обгоняли всадники, окутывая облаками пыли. Встретили несколько телег, направляющихся в город, и больше ничего не происходило.
Зря мы, наверно, подались в эту сторону. Нет времени просто гулять, и так больше месяца в этом мире, а ничего не нашли и о самом мире почти ничего не узнали. Никто рассказывать не хочет. Наверно, надо в город возворачиваться, ворчал Котигорошек. Завтра сходим еще по одной дороге и будем думать, что делать дальше.
Давай еще немного пройдем вперед и будем возвращаться.
Мне не хотелось в город, больно приятно было идти от рощицы до рощицы. Котигорошек больше не пел своих дурацких песен, думал о чем-то, иногда насвистывал, я тоже мурлыкала под нос. Временами рассказывала ему разное из того, чему учила Рыжая Корова, и он все это запоминал и, как мне казалось, понимал, не просто впускал в одно ухо, а выпускал в другое.
За следующим поворотом мы, к нашей радости, увидели несколько домиков и небольшую придорожную харчевню. Аппетит мы добрячий нагуляли, а наши сухие перекусы поднадоели. Мы надеялись основательно подкрепиться и отправиться в обратный путь.
Хозяин харчевни встретил нас однобокой улыбкой. Лучше бы вообще не улыбался. Неприятный какой-то тип, не понравился мне, да и Котигорошек еще сильнее насторожился.
Мы заказали крупяную похлёбку и бараньи ребрышки. Пока ждали заказ, осматривали помещение. Харчевня маленькая, но уютная, на семь небольших столиков. Стены украшены резными изделиями из дерева. На стене также висели вязанки лука и чеснока. Кроме нас в зале обедали трое крупных мужчин, похожих на стражников. Они внимательно нас оглядели, и стали о чем-то тихо совещаться.
Хорошо, что булава со мной, сказал мне Котигорошек тоже тихо. Они мне не нравятся. Похожи на воинов, вон и шпаги на поясе висят. Зря ты говорила, что тут все мирно и опасаться некого.
Один из мужчин поднялся и направился к хозяину харчевни. Они перебросились несколькими тихими фразами, потом он кинул ему золотой, что гораздо больше стоимости обеда, и пошел к своим товарищам, украдкой посматривая на нас.
Вскоре заказ принесли, и ароматная похлёбка тут же заставила забыть обо всём на свете. В меру острая, с большим количеством своеобразных специй, она быстро наполняла наши голодные желудки, и приятная сытость накрывала нас покоем и умиротворением. Сразу захотелось спать. Когда доедали ребрышки, мои глаза почти слипались. Что это я так расслабилась? Вроде и выспалась. Смотрю и Котигорошек позевывает, уминая третью порцию ребрышек.
Хозяин, еще морсу или квасу, попросила я, надеясь взбодриться.
Что-то спать захотелось, хотя я даже пива не выпил, заметив мое сонное состояние, пробормотал Котигорошек.
Наверное, мы с тобой просто заотдыхались излишне, кругом все такое красивое, мирное, убаюкивающее. Может, посидим немного, и тогда пойдем назад? предложила я, еле разлепляя веки.
Давай только от харчевни немного отойдем. Не нравятся мне эти люди, поглядывают на нас как-то странно.
Я бы тоже на нас поглядывала. Ты здоровый и с булавой в этом мирном мире, а я маленькая или, вернее, маленький, непонятно кто, хорошо хоть венок перед харчевней сняла. А может, это те люди, что обогнали нас на дороге? Ты лошадей не видел?
Не видел, но слышал ржанье. Да, видно, это они. Тем более, пойдем отсюда побыстрее и подальше.
Пойдем. Только, Котя, я идти не могу, ноги не слушаются, они как ватные, и глаза закрываются. Может, я заболела?
Котигорошек расплатился. Хмуро посмотрел на хозяина, схватил меня за руку и вышел из харчевни.
Мы пошли не по дороге, а свернули в рощицу. Вернее, свернул Котигорошек, я в это время уже безвольно висела у него на плече, почти не видя окружающего мира и погружаясь в какой-то дурманный сон.
В подземелье (или как в страшном сне)
Проснулась незнамо когда, со страшной головной болью, разбуженная разговором незнакомых мне людей.
Смотри-ка, а это девка. Ишь, замаскировалась под мальчонку. Надеялись, мы их не узнаем и не найдем.
Да куда там не узнать? Этого здоровущего лба с булавой ни с кем не перепутаешь. Еле дотащили, хорошо, на коня удалось взгромоздить. Думали, что и не заснет.
Да ему столько снотворного насыпали слона можно усыпить, а он еще рыпался, в рощу ее дотащить успел, прежде чем уснул.
Хорошо получилось, что они, можно сказать, по собственной воле к нам пришли. Дорожку в эту сторону сами выбрали, а остальное дело техники.
Теперь наша феечка на них полюбуется и поймет, что ей больше нет смысла на чью-то помощь надеяться. Пусть наш перевес поддерживает. Ишь, плачет в уголке, и он обратился к кому-то рядом.
Ваше феечное величество, не рыдайте. Те, на чью помощь Вы надеялись, тоже у нас. Смотрите: спят, как невинные младенцы и безоружные, и за крепкой решеткой. Так что смиритесь и не упрямствуйте. И им будет легче, и вам. Отпустим, домик починим, пряниками кормить будем. Не упрямьтесь. Мы сейчас уйдем, а вы думайте, думайте. Чай, неприятно в сырости и темноте сидеть уже столько времени.
Сквозь смеженные ресницы я посмотрела на разговаривающих. Здоровенные дядьки, с такими не пошутишь и не договоришься. И что им только от нас надо? Не только от нас, но и от какой-то феечки, которая сейчас где-то неподалеку хнычет.
Не желая показывать, что я проснулась, притворялась, дожидалась их ухода. Тревожная мысль о Котигорошке ударила по и так больной голове: «Где он? Если жив, то давно пришёл бы на помощь, всех поборол и меня освободил. И не лежала бы я здесь в сырости и темноте. С ним что-то случилось!». Ужас от тревожных размышлений еще раз ударил по ноющему затылку сильнее дубины. Нет, этого не может быть! Меня просто похитили, а Котя меня ищет, и обязательно найдет. Но не давали успокоиться и обрасти надеждами слова стражника про лба с булавой, которого усыпили огромной дозой снотворного. Это про Котю, точно. Значит, жив, и его тоже похитили. Где он? Эти мысли крутились в голове, хотелось вскочить и оглядеться, но я ждала, когда стражники уйдут.
Наконец, звук шагов затих вдали, я открыла глаза и поняла, что нахожусь в подземелье. «Не смешно», мелькнуло в голове. Находиться в подземелье подземного царства или как его правильно назвать? Подземная дыра? Названия этого мира нам так никто и не сказал. Вот дела! Было не так жутко, как неожиданно. Кому мы нужны-то? Подумаешь, двое совсем молодых людей ищут принцессу другого мира. Другого же мира, не этого. Может, она необходима этому миру, и ее не хотят отдавать? Мы мешаем, и за это нас похитили? Так в этом случае, скорее бы, убили сразу. Может, и убьют, но погодя? Потом пришла мысль, что нас хотели показать какой-то феечке. Похоже на то, что мы все-таки мешаем кому-то в этом мире. Но это другие игры, и принцесса тут ни при чем.