Успокойся, сказала ему Агата. Моя мать знала наверняка, что Лига нам поможет. Потому она и написала им. Очевидно, мы чего-то не
Написала! Этим людям, которым вот-вот исполнится по тысяче лет каждому! продолжал кипятиться Тедрос. Мы с тобой едва избежали казни на эшафоте, мы шли дни и ночи, чтобы спасти нашу подругу, которой не повезло влюбиться в злого волшебника, мы прошли сквозь могилы, ускользнули от ходячих мертвецов и ведьми ради чего? Чтобы найти вот этих старцев, из которых песок сыплется? Все, пойдем отсюда. Попытаемся сами пробраться в школу
Она была моей матерью, Тедрос, возразила Агата. И я ей верю больше, чем кому-либо другому в целом свете. Включая тебя. А теперь заткнись.
И Тедрос замолк.
Агата обернулась и обнаружила, что старики и старухи с серебряными лебедями на груди больше не обращают на них с Тедросом никакого внимания, а занимаются кто чемвяжут, читают, дремлют, перебрасываются в карты, вынимают свои вставные челюсти, чтобы съесть тарелочку манной каши. При виде такой картины ее вера в Калиссу вдруг пошатнулась.
Послушайте меня, вы оба, сказал Юба. Ответ на свои вопросы вы получите, когда возвратится тринадцатый член Лиги. А тем временем можете выпить травяного чая и съесть по миске овсяной каши. Проработав сто пятнадцать лет преподавателем искусства выживания в Бескрайних лесах, я хорошо понимаю, сколько сил отнимает такое путешествие, как ваше.
Тринадцатый? переспросила Агата. Но я здесь насчитала только восьмерых. Тут она заметила Белого Кролика, который примостился в углу и сейчас сосредоточенно разрезал вареную морковку на своей тарелке. На груди у Кролика тоже серебрился лебедь. Хорошо, девять.
Десять, поправил ее Тедрос, взглядом указывая на серебряного лебедя, приколотого к зеленому камзолу Юбы.
Я основатель Лиги, гордо заметил гном. Одиннадцатый членУма Тут гном всполошился, хлопнул себя по лбу и воскликнул: Ума! Он повернулся к застывшей в углу принцессе: Бросили ее тут, словно котенка бездомного! Динь! Динь, где ты?
Рядом с Агатой кто-то громко всхрапнул. Она обернулась, и увидела толстую, похожую на грушу фею размером с кулак, прикорнувшую в уголке на грязном диване. Фея потянулась, пригладила седые волосики, поправила короткое зеленое платьице и развернула за спиной потрепанные золотые крылышки. Затем поморгала, повела головой влево-вправо, увидела застывшую в углу Уму и немедленно полетела к ней, жужжа и пошатываясь в воздухе, словно умирающая пчела. Приблизившись, фея вытащила из кармана платьица пригоршню порошка, похожего на заплесневевшую сажу, и посыпала им голову Умы, что-то бормоча при этом себе под нос.
Ничего не произошло.
Однажды в мой день рождения отец устроил мне экскурсию в гарем Али-Бабы. Даже там все было пристойнее, чем здесь, проворчал Тедрос и уже направился было к лазу, собираясь покинуть эту пещеру с динозаврами, но тут
Но тут у него за спиной закашляла Ума.
Тедрос обернулся и увидел, что принцесса парит примерно в метре над полом, и ее кожа из мертвенно-бледной становится привычно смуглой. Затем Ума потянулась в воздухе, зевнула, открыла глаза, улыбнулась и опустилась на пол, где тут же вновь погрузилась в глубокий сон.
Ну вот, а ты боялась, что твоя волшебная пыльца выдохлась, сказал Юба и потрепал фею по голове.
Фея что-то ответила гному на своем эльфийском языке.
Что за глупости, Динь! Ясное дело, у всех у нас в нашем возрасте уже не те силы, что в шестнадцать лет. Да речь и не идет о том, чтобы отправить Уму по воздуху в Шазабах, нам было нужно просто расколдовать ее. Очень хорошо, пускай поспит несколько часиков, проснетсяи будет как новенькая. Да, теперь продолжим считать, сказал Юба, поворачиваясь к Агате и Тедросу. Итак, Кролик девятый, Ума десятая, я одиннадцатый, Динь-Динь, она же фея Тинкербелл, двенадцатая. Не хватает только
Динь-Динь? не веря своим ушам, переспросила Агата.
Та самая, настоящая? пробормотал Тедрос, глядя на сморщенное лицо феи и ее седые, как остывший пепел, волосы. Но она Она же
Агата бросила на Тедроса испепеляющий взгляд. Динь-Динь зевнула и вновь свернулась калачиком на своем диване.
Он не это имел в виду, Динь, фыркнул Юба и от души заехал Тедросу под ребра своим жезлом.
Я не понимаю, удивленно спросила Агата. Что здесь делает Динь-Динь?
По-моему, нам все еще кажется, что мы выглядим лучше, чем на самом деле. Я не прав, Юба? сказал лысый тощий старик в зеленом камзоле, вязавший носок ядовитого желто-зеленого цвета. Черты лица у него были тонкие, можно сказать, аристократические, портили картину только оттопыренные эльфийские уши. Они до сих пор не понимают, кто мы.
Годовые кольца ваши, что ли, посчитать, как на дереве, пробурчал Тедрос, потирая ушибленные ребра.
Давай-давай, шути дальше, весельчак-красавчик! вспыхнул лысый старик. Можно подумать, ты сам никогда не состаришься.
Пожалуй, вам действительно стоит представиться этим двум желторотикам, сказал Юба, гневно косясь на Агату и Тедроса. Затем он подвел их ближе к двум креслам-каталкам и спросил, обращаясь к членам Лиги: Кто хочет начать?
Вообще не понимаю, почему это мы должны им представляться, проскрипел старик с зеленым носком. По-моему, следует прогнать их отсюда, и дело с концом.
Боюсь, это невозможно, вздохнул Юба. Потому что эти двое всегдашниковнаша единственная надежда на то, чтобы
Какая еще надежда? надул губы лысый старик. Вы же слышали этого парня. Он считает, что мы уже ни на что не годимся и стоим одной ногой в могиле.
Успокойся, вздохнул Юба. Вечно ты ворчишь. Вспомни, что ты говорил, когда я пришел позвать тебя из Нетландии. Ты сидел там в своем домике на дереве, ворчал и отказывался примкнуть к Лиге, даже когда я сказал, что твоей жизни угрожает смертельная опасность. Но когда я рассказал тебе об этих юных всегдашниках, ты сразу загорелся, завелся словно мальчишка. Заявил, что готов на все, лишь бы снова оказаться с молодежью. И еще сказал, что если кто и поймет тебя по-настоящему, так это именно они. Разве не так было, Питер?
Питер посмотрел на Юбу, и его выцветшие голубенькие глазки вдруг загорелись.
Это Динь меня уговорила, а не ты, сварливо возразил он.
Фея протестующе пискнула и швырнула в старика манной кашей.
А Агата и Тедрос с раскрытыми ртами уставились друг на друга. Питер? Неужели это Питер Пэн? Быть того не может!
Я согласна с Питером, пророкотала грузная женщина с голубыми волосами, отрываясь от своего зеркальца. Прогнать их, и дело с концом! Послушайте, они же даже школу еще не окончили, им бы пятки нам лизать да автографы просить, но поглядите толькоу них уже есть своя собственная сказка! Волшебная сказка! У учеников! Да не простая сказочка-то, не простая! На ней много чего узлом завязано. Из-за их сказки старые злодеи встали из могил и теперь собираются вмешаться в наши с вами «долго и счастливо», а это не фунт изюма!
Наши «долго и счастливо»! Ба! Было бы во что вмешиваться! воскликнул высоким голосом нескладный высокий человечек в коротких байковых штанишках на помочах. У него были большие блестящие глаза, длинныйочень длинныйнос и шапка курчавых седых волос. Очень странно выглядели локти и колени этого человечка: на них виднелись ровные круглые отметинытакое впечатление, что старичка собрали и свинтили шурупами из отдельных частей. Начнем с того, что Питер вовсе не завелся тогда как мальчишка, он едва выполз из своего домика, в котором много лет просидел в глубокой депрессии оттого, что стал стариком. Во-вторых, я и сам в свое время не захотел бы стать настоящим живым мальчиком, скажи мне Голубая Фея заранее, что я превращусь в старика, страдающего ревматизмом, вечными запорами и к тому же полуслепого на оба глаза. Нужно мне такое счастье! А в-третьих, Элла, ты сама говорила, что лучше золу из каминов выметать, чем быть дряхлой королевой.
Когда это я тебе говорила? Когда? возразила толстуха.
Прошлой ночью, ты что, забыла? удивленно ответил длинноносый старичок. Выдула целый бочонок вина и начала плакаться. Уверяла, что скучаешь по тем временам, когда убирала в доме за своими сводными сестрами. Дескать, от этого хоть какая-то польза была, все лучше, чем стать старой, нудной и толстой, как дирижабль