А Коля то, какой веселый всегда был, хоть и беспокойный. Все хулиганил. И жаловались то на него постоянно, то сарай с мальчишками сожгли, а то щенка на пасеку оттащили, того пчелы зажрали, а потом соседка прибегала, жаловалась. А как самих то не закусали пчелы то, было то им тогда по пять лет. А с Володькой то почудили. А где он Володька то, тоже должен уже прийти с армии, а может и пришел уже. Да нет, не пришел. Если бы пришел, то сегодня бы то же был. А может и был, да я старая не видела? Так мать же его была, да я-то ее ведьмой обозвала, обидела. Ой, дура я, дура. А Коля то, мой Коля, да как же я теперь. Причитала она про себя, потом на шепот перешла и все в окно смотрела. Темнело уже. Коров прогнали с пастбища, пестрая ревущая река протащилась под окнами. Большое стадо, коровы, потом овцы, и все то знают куда идти, по своим дворам расходятся. А хозяйки кричат их громко, звучно. А у нас пусто на дворе. Одной то мне не нужно было, да и тяжело. Как отец умер, так и продала коровку. Вот думала, Коля придет, новую коровку купим, поросят заведем.
Солнце садилось, деревня затихала. Кое-где в окнах появился свет. Старуха задремала, глядя в окно. Слезы уже не лились из ее впалых глаз. Снился ей муж, еще до фронта, на ногах, высокий стройный. И Коля маленький, лет пяти. Они играют в старом их доме, и он подбрасывает сына вверх и радуется, и Коля тоже смеется и радуется. И вдруг все замирает. И Коля уже взрослый в морской форме, красивый, блестящие ботинки, черные брюки, отглаженный гюйс на белой галанке, черные ленты на белой бескозырке, так он приходил в отпуск. Он стоит под окном, у палисадника, он смотрит на нее и тихо говорит: Мама, я вернулся.
Ее бросает в холод, мурашки пробегают по всему телу, она очнулась. Отскочила от окна, замерла от страха. Уже темно. На улице лают собаки, вдалеке на столбе горит одинокий фонарь. А в ушах звенит его голос«Мама, я вернулся». Страшно, очень страшно, она снова подходит к тому месту, где только что дремала, смотрит в окно и видит его под окнами, в форме, в бескозырке. Он стоит молча, смотрит на нее не отрывая глаз, а в голове звучит: «Мама, я вернулся».
Может ей все приснилось, может она не хоронила его и это только был страшный сон, а он вот ведь он стоит и ждет, когда материнское сердце почувствует и выглянет в окно и увидит его.
Нет, я ведь не спала, его сегодня схоронили, ведь вон еще стол с поминок не убрали, и скамейки из досок. И фотокарточка его с черной ленточкой и стаканчик с водкой и хлебом на нем, на трюмо, и зеркала завешаны тряпками.
Но ведь и он тут, вот он пять шагов от дома. Стоит, руки протягивает. Почему он не идет. Это не он, это не он. Она предупреждала меня. Это не он.
Животный страхэто когда даже дышать трудно, когда все нервы звенят. Думать нельзя, говорить не получится, не крикнуть, не пошевелится. Слезы брызнули из глаз. Она стукнула рукой в раму, рама распахнулась. Старуха тряслась от страха, но смотрела на сына. Он улыбался своей озорной улыбкой. Он увидел маму, он ее так долго не видел, а теперь увидел. Но почему он не идет к ней. Почему стоит под ветлой и не идет к ней. Навзрыд, безумным от страха голосом, задыхаясь и запинаясь она выговорила:
Сынок, иди в дом, я так тебя жду, иди родненький;
Мгновение и он уже в доме, он смотрит на нее. Как он так быстро зашел? Страх, безумный страх и огонь, огонь и страх. И это уже не он, он извивается. Огонь и страх, темнота.
Пожар, пожар!
Крики разнеслись быстро по деревне. Все знали, какой дом горит, тушить не пытались. Соседние дома тоже уже полыхали. На доме старухи уже не было крыши, он сгорел и обрушился моментально. По два соседних дома, в обе стороны от дома старухи, уже тоже были в огне, загорались и соседние от них дома. Между ними как будто что-то мелькало, огромное, но почти не видимое, быстро перелетая от дома к дому, какая-то тень или ветер, перенос огонь с дома на дом. Вдруг тень скользнула на другую сторону улицы и там тоже заполыхал дом, сразу со всех сторон, а потом и два соседних. И еще, и еще.
Те, кто успевали выскочить из домов, не пытались их тушить, они хватали детей и бежали прочь, как можно дальше. У одного из домов показалась фигура мужика, он остановился и обернулся на еще нетронутый огнем свой дом. И в этот момент тень скользнула к мужику и тот вспыхнул как свечка и осел. Крик был короткий и сразу же затих, следом вспыхнул и его дом. Крики детей и баб заглушались треском горевших изб. Мужики бежали молча, волоча за собой детей и подгоняя жен. Про скотину и подумать не успели.
На дороге, которая проходила по центру широкой улицы появилась фигура. Черты разобрать было невозможно, хоть пожар и освещал дорогу с двух сторон. Горело уже не меньше пятнадцати домов. Фигура поравнялась с тенью, подняла руки, раздался голос, слов не понять, но голос его было слышно везде. Тень рвалась то к фигуре, то от нее, потом по улице, зажигая новые и новые дома, потом снова к фигуре и на другую сторону улицы. А голос продолжал звучать, громче и четче, но не единого слова нельзя было разобрать. Тень металась все быстрее, уже горело дворов по двадцать с каждой стороны улицы. Крики и треск горевших домов превратились в единый звук, в гул, и голос, голос над всем этим звучал все громче. Вдруг появился второй голос сильнее первого, он шел с другой стороны улицы, он был громче и звонче первого. Тень стала затихать, она зажгла еще два три дома и взвила вверх, потом резко вниз и пропала прямо перед землей. Оба голоса стихли. Фигура стала удаляться обратно в темноту, откуда и появилась. Пожар стихал быстро. Мужики вернулись к домам и начали тушить, то, что еще можно было отстоять у пожара. Плачь, страх и огонь. Все свелось в одно.
В эту ночь сгорело почти пятьдесят дворов в этой деревне, это было почти половина. Погибло семьдесят человек. Сгорели вместе с домами, целыми семьями. Сгоревшие дома никто не восстанавливал, да и не тронутые дома быстро опустели, народ разъехался по соседним селам, и дома свои перевез. Лет через пять от деревни и следа не осталось. Все хотели побыстрее забыть, что случилось в эту ночь.
И как это часто бывает в деревнях, когда все стараются забыть, быстро забывают. Точнее все всё помнят, но молчат об этом, а значит забыли. Теперь только если старики вспомнят, что была такая деревня, да может уже и показать не смогут, где.
А Володя спал пьяным сном и не слышал, как мать его вернулась ночью, без сил упала во дворе. Как отец на руках донес ее до кровати и укладывал в постель и снова уговаривал уехать. Как она сказала, что следующий раз уже не справится. Но на вопрос об отъезде так и не ответила. Заснула и проболела потом три недели, и постарела еще лет на десять.
Глава 3
Обещанный
Лет пять не повторялись такие пожары. Все шло размеренно, по-деревенски.
Все трое сыновей женились, появились дети. Галька тоже выскочила замуж и уехала вообще в город.
У Володи старшему уже шел пятый год и еще одного ребенка ждали. Жили они с женой в соседнем селе, в километрах восьми от родного дома. Дом от колхоза дали. Володя работал электриком, по тем временам, первый человек. Да и руки из нужного места росли, всегда помочь мог. Хозяйство было, и корова, и овцы, два мотоцикла, тоже не последняя вещь в то время. Мотоцикл он купилхлам. Сам собрал и до ума довел. Но чем ближе было рождение второго ребенка, тем чаще он брал свое ружье и уходил в лес. Впрочем, не на долго, максимум на сутки. И всегда с добычей возвращался. Зверья в этих краях всегда много было, да и сейчас не мало.
Друг у него новый появился, тоже Колька. И хоть и был он лет на десять старше, но сдружились крепко. Все вместе и косить, и пахать. А вот в лес один ходил, полюбил тишину, подумать можно.
Ну да опустим жизнь деревенскую, хоть и есть о чем рассказать. Ближе к нашему рассказу.
Весной в деревне стало известно, что Володька с Валентиной, так звали жену его, второго ждут. И тут неожиданно мать с отцом приехали. Долго не приезжали, да и были то до этого пару раз. А тут прямо посреди недели приехали. Мать была строга и не разговорчива, а отец, так и вообще, за все время и двух слов не сказал.
Сели за стол.
Мальчик у вас будет, третий. Третий сын третьего сына строго начала свекровь.
Так откуда вы знаете, что мальчик то? у Валентины задрожал голос.
Мальчик. отрезала мать. Первого схоронили мальчика, и пяти минут не прожил. Второй вон бегает. А третий ему обещанный. и она показала рукой в сторону дороги.