Девчонка! Взвилась стражница, на что я лишь ухмыльнулась заломив бровь. Когда это они стали частью твоей стаи? Пока ты удовлетворяла их вожака? Или пока отсыпалась? Я слышала рыки и тяжёлое дыхание за своей спиной. Никому не нравилось, как эта стражница говорила со мной.
Когда победила силой их бывшего вожака и приняла его клятву в обмен на защиту. Но меня интересует, от куда такие знания подробностей моего пребывания в гостях у Фонберина у рядовой стражницы, пусть и бригадира, до официального сообщения стажам о происшествии? Думаю, вам стоит задержаться у нас в гостях, под присмотром. Я не оборачиваясь подняла ладошку и сделала приглашающий жест. А ваши коллеги передадут начальству о моих подозрениях и принесут доказательства вашей непричастности в обмен на вашу свободу.
Семь стражей отступили на шаг давая понять, что я в своём праве. А из-за моей спины подошли трое мужчин, все мне знакомы с детства, один учитель физкультуры в школе, вот почему он всегда был словно скала, двое родителей моих друзей детства. Они смотрели на меня с гордостью. Забрали бумаги из рук стражницы, взяли её под руки и увели передав бумаги моей бабули. Оставшееся стражники попрощались и ушли. Через несколько минут я услышала звук завёдшейся и удаляющейся машины. Только тогда мне стало легче дышать. Бабуля подошла ко мне и обняла, поцеловала в макушку. А потом еле слышно прошептала, что надо решать, что делать с бывшей стаей своего врага. Я глубоко вдохнула и еле видимо кивнула. Я не знала законов стаи, действовала по наитию. Поэтому сначала попросила Князева и его совет стать свидетелями и советчиками, поддержкой и опорой. А свой совет попросила помочь и не стесняться советовать мне в каждом отдельном случае. Окинула внимательным взглядом связанных оборотней. Глубоко вдохнула, выдохнула.
Развязать, вымыть и накормить детей, всех детей. Расселить их и дать выспаться, кому нужна медицинская помощьпомочь. Наших детей тоже увести. Даже тех, кто по деревьям и кустам подглядывает. И Я обращаюсь к женщинам, займитесь детьми сейчас, они настрадались уже.
Мужчины прошлись по рядам и развязали детей и подростков. Они не сопротивляясь, сбившись в стайку и низко опустив головы, пошли за женщинами уводящих их с поля к улицам, к домам. Они были словно дети с фотографий концлагерей фашистов в учебной литературе по истории. Потерянные лица с полной покорностью, грязная и местами порванная одежда, висящая свободно из-за худобы, болезненной худобы детей. Меня передёрнуло от этих мыслей. И видимо не только меня, многие женщины увидев это кинулись им в след и уже на краю поля я услышала их щебетания о баньке у Тимофеевых, о варенье и джеме, о блинчиках и жидком в виде супчиков и молочка, они словно квочки вокруг цыплят планировали что и где будет делать и от куда что нести. Я улыбнулась. Дети в надёжных руках. И вновь глубоко вздохнула, и выдохнула настраиваясь. Ещё раз окинула всех взглядом и запнулась за бледное лицо Сени в первых рядах среди связанных. Я похолодела и кажется перестала дышать. Он жив. Я так боялась даже спрашивать о нем. А он жив. Я сама кинулась в толпу и развязала его. Потом кинулась ему на шею обняла и плача повторяла только одно: «жив!». Он захрипел и завалился потянув меня за собой. Я только оказавшись на нём поняла, что мои объятия ему причиняют боль. Я вскочила, помогла ему встать и прося прощения стала осматривать толпу связанных людей закусывая губу. Я искала Яна и Дэна, только вот я не особо их разглядела, я даже не помнила цвет волос, что говорить о внешности.
Сеня, а где Ян и Дэн?
Я говорила слегка растеряно, а он закатил глаза и хрипло засмеялся. Идти без поддержки ему было тяжело. Я попросила отца помочь ему. Сеня указал на двух крепких, в сравнении с остальными связанными, ребят. Их я потребовала тоже развязать. Попросила пару ребят из своей стаи помочь им дойти до моего дома. А потом попросила маму принять их дома как дорогих гостей, как братьев мне. Сначала объяснив, что они пошли против воли Фонберина и помогли мне бежать. После этих слов мама тоже кинулась обнимать их.
А дальше была рутинная работа. Я попросила совет озвучить документы стражницы. Там были имена и фамилии и перечень преступлений. Мы развязали бывший совет стаи Фонберина, читая грехи каждого члена стаи выводили в центр. Потом бывший совет объяснял каждое обвинение, и мы давали слово самому обвиняемому.
Убийства, похищения, насилия, пытки, грабежи, контрабанда и даже торговля наркотиками. Список обвинений был огромен. Часть оборотней мы оправдали. Не по причине невиновности, нет. Виновны были все, даже дети участвовали в преступлениях, всех кроме насилия. А по той причине, что были те, кто не соглашался идти на страшное. Их били, ломали, но они не сдавались и только для выживания, своего и близких, участвовали в грабежах и контрабанде, даже наркотики сбывали, но никогда не насиловали, ни убивали. Им мы предложили прийти в себя и решить, остаться в нашей стае или уйти на все четыре стороны. Их разместили по домам сначала отправив в баню и накормив. Но таких было не много.
Были и те, кто с гордостью рассказывал подробности своих деяний и те, кто был не согласен с моей победой над Фонбериным. Находились и те, кто требовал реванша бросая мне вызов. Нет, я не дралась ни с кем и не доказывала своё право на победу, я просто подавляла их своей волей заставляя обернуться и скулить виляя хвостом словно домашнюю собачку. Этих накормив, снова связывали и говорили о том, что их передадут на суд стай.
Но большая часть была из тех, кто участвовал во многом, но жалел и сопротивлялся, а потом сломался, смирился. Некоторых шантажировал Фонберин, кого-то заставлял силой. Мы не знали, что с такими делать, пока не знали. У кого-то не было выбора, кто-то сломался, но в отличии от предыдущих, никто из них не хотел так поступать, не радовался своим поступкам.
Больше всех впечатлил не в самом лучшем смысле старик из совета, тот самый, что устроил цирк с кровью перед стаей у костра. Старик из бывшего совета Фонберина, был, кстати, идейным вдохновителем, он придумывал изощрённые пытки и лично участвовал во многих наказаниях собственной стаи. Он был другом и соратником отца Фонберина и присматривал и направлял его сыновей после смерти последнего. Такой себе серый кардинал стаи. Его мы тоже по окончании разбирательств отправили в толпу, предназначенную «на суд стай». Он словно маньяк с изощрённым удовольствием рассказывал сам и подтверждал, а порой утонял в жестоких подробностях, холодящих душу рассказы других.
Сложнее всего было с женщинами. Им угрожали жизнью и здоровьем детей, мужей, родителей. И они молча соглашались на все. А чтобы не сомневались в угрозах и их правдивости, Фонберин старший ввёл в стаи, а правило, со старикашкой регулярно устраивали игрища, которые подхватили остальные братья. В них дети дрались за право сесть за стол с вожаком и отъесться в волю. И дрались они голыми с ножами в руках. Изрезая и уродуя друг друга и порой даже убивая. И не участвовать могли лишь те, чьи родители послушно выполняют все, что он скажет безоговорочно. За этот вечер и ночь мы наслушались многого, о чем вряд ли забудем когда-нибудь. Фонберины на глазах мужей насиловали или пускал по кругу женщин своей стаи за право не участвовать её ребёнку в этих игрищах. Угрозами жёнам одних, заставляли насиловать жён других. Многие женщины узнав о беременности делали все чтобы скинуть ребёнка. Но не у всех и не всегда это получалось. Некоторые подкидывали своих детей в деревнях людям. Никто не хоте своим детям судьбы остаться в стае Фонберина. Все началось с их прадеда, которого изгнали из стаи, он старшим сыном вожака и взял силой собственную сестру. Тогда он выкрал её и сбежал. Без земли он странствовал и собирал вокруг себя отщепенцев и изгнанников. А потом стал воровать женщин с других стай. Раз за разом их стаю отлавливали и пытались уничтожить. Многие гибли, но не Фонбериныэти словно уж на сковородке изворачивались и избегали наказания, подставляли других и уворачиваясь от закона. И уже отец придумал брать не взрослых самок, а воровать детей, ещё щенками и воспитывать послушных жён. Он и был первым, кого пострадавшая стая наказала, не дожидаясь ни стражей, ни суда. Его растерзали отцы и матери за своих дочерей, многих так и не вернули в стаю. За него мстили сыновья под началом старшего, напав на стаю моего деда. Именно он, старший из братьев, стал моим кошмаром в детстве. И именно тот маньяк-дед из стаи Фонберина придумал как отомстить моему деду и лично помог братьям его опоить чем-то обездвижив и похитив, а потом растерзать заживо, связанного, но уже пришедшего в себя и не способного сопротивляться. То с каким блеском в глазах и ностальгической мечтательностью в голосе старикан-маньяк вспоминал всё, рассказывая на распев подробности холодило. Не дыхание и сердце замирало от услышанного, а сама жизнь с каждым словом уходила, отступала убивая душу. Убийство моего деда заняло у них десять часов. Десять часов они терзали его заживо резали, не позволяя умереть рвали его плоть. Слушая это, бабуля не выдержала. Она тихо плача просто уплыла в блаженную бессознательную темноту, чего не могла себе позволить я. Её подхватил Князев и передал отцу, а тот уложив себе на руки, не приводя в сознание до конца этой исповеди. Больше бабуля не позволила себе слабину и не проявила себя ни вздохом, ни взглядом.