Глава 4. Закон Эбериана
С того дня кипение работы советников как будто схлынуло. Снова стали устраиваться вечера, и я снова сидела за игровым столом, попивая легкие вина и разгоняя рукой дым сигар. За это время я как будто сблизилась со всеми. И это чувство единения грело мою душу, заставляя сердце волнительно биться. Да, теперь я была в игре. Это почувствовали все, да и они наверняка знали о планах императора даровать мне земли. Вместе с тем во мне росло желание помочь Атамурлану в его борьбе с хранителями. Все становилось на свои места.
В один из вечеров мы втроемАтамурлан, Амирош и я, сидели на веранде в креслах-качалках. Вальяжно развалившись, император курил трубку, пуская в звездное небо колечки густого синеватого дыма. Амирош сидел, закинув ногу на ногу, и полировал кусочком специальной ткани свой кинжаллезвие и серебряная оправа рукояти уже сияли, но он все не унимался.
Я поигрывала бокалом вина. Глядя на прекрасный вид, открывающийся с веранды, я думала, что нам не хватает разве что художника, который запечатлеет столь достойную картинуимператор на отдыхе с двумя приближенными.
Я слышал, каганетт преподнес вам необычный подарок, произнес император, не отвлекаясь от созерцания ночного пейзажа.
Да, я совершенно не ожидала такого внимания со стороны вашего советника, немного заигрывая, стрельнула я глазами в сторону Амироша.
Тот лишь слегка улыбнулся, но глаз не поднял.
А как вы назвали щенка, каганетта? спросил он, закончив с полировкой и спрятав, наконец, кинжал в ножны.
Барклай, ответила я, подставляя бокал под кувшин, поднесенный слугой.
Как забавно! усмехнулся Атамурлан.
Уж больно много и громко он лает, знаете ли, откликнулась я. Это было правдой. Барклай, освоившись в моих покоях, быстро стал показывать характер. И так как достойного слуги для ухода за щенком я не нашла, то попросила Идина остаться пока во дворце и присмотреть за ним в обмен на жилье и еду. Мальчик охотно согласился. Кажется, его не очень тянуло возвращаться обратно на псарню.
На одном из языков, мне знакомых, «барк» это тоже лаяние собак, отметила я, намекая Атамурлану на английский.
А я думал, Барклайэто фамилия одного дворянского рода, скучающе отметил Атамурлан.
Амирош усмехнулся, а я немного удивилась, насколько свободно Атамурлан оперирует информацией о Земле.
Вам виднее, Ваше Великолепие, учтиво согласилась я.
Рад, что мой подарок пришелся вам по вкусу, неожиданно повернулся ко мне Амирош. Его зеленые глаза скользнули по моему лицу, заставив меня внутренне поежиться. Но я храбро ответила прямым взглядом, в котором выразила всю свою благодарность.
Барклай и вправду ужемой друг, и поэтому он куда больше, чем подарок. Вы мне угодили, каганетт, в полной мере.
Ммм протянул неоднозначно Атамурлан. Каганетт редко делает кому-либо столь продуманные подарки. Впрочем, чему удивляться? Он вас нашел, пускай он о вас и заботится. Кстати, каганетта, наша процессия столичных чиновников находится сейчас всего в каких-нибудь двух днях пути от Аникурта. Вы готовы предстать перед обществом этих разукрашенных павлинов?
Если они и вправдувсего лишь кичливые богатеи голубых кровей, чего мне беспокоиться? спросила я, вторя пренебрежительному тону Атамурлана.
И вправду что. Вы смелый человек, каганетта. Если у кого в жилах и течет голубая кровь, так это у вас, сделал мне комплимент император.
Я склонила голову в знак благодарности. Конечно, вся наша беседа была игройигрой слов, интонаций и эмоций. Атамурлан при других никогда не выражался прямо, и факты приходилось выуживать из его витиеватых речей. Кажется, он специально пытался приучить меня к такой манере, чтобы для меня это стало само собой разумеющимся способом передавать, а еще важнееполучать важную информацию, очищая ее от прочей словесной шелухи. И я прилежно старалась играть по его правилам, показать, что я готова стать его правой рукой, верной слугой и другом.
Как всегда, мы разошлись уже за полночь. А на следующий день, совершенно неожиданно, на конной прогулке я столкнулась с советницей Синаей Ону-Чин, самой загадочной женщиной, которую я когда-либо встречала.
Случилось это в парке, расположенном близ дворца. В ожидании делегации из Турмалона я каждое утро начинала с тщательного туалета и вообще старалась выглядеть идеально. В тот день мне почему-то захотелось побыть изысканной дамой, и я выбрала светло-зеленый элегантный ездовой костюм и небольшую кокетливую шляпку, прекрасно сочетавшуюся с моими серо-зелеными глазами.
Я отправилась на прогулку в сопровождении Барклая и Идина, но планировала оставить их на лужайке, а самой покататься по широким дорожкам парка.
День выдался теплый, солнце снова припекало, а от слуг я слышала, что последний месяц лета по приметам должен быть жарким. Да уж, когда живешь в мире без средств массовой информации, в предсказании погоды приходится полагаться на собственное чутье.
Не проехав и ста метров по ровной парковой дороге, я неожиданно ощутила ужасную скуку. Эти подстриженные кусты, аккуратные прудики, зеленые лужайки вызывали во мне невыносимую тоску по дикой природе. Мысленно посмотрев на себя со стороны, я расстроилась еще большеполгода назад я могла позволить себе скакать в порванной куртке по бескрайним полям близ Угора, а теперь вынуждена неспешно разъезжать по императорским паркам, холеная и запертая во дворце словно птица в клетке.
Чтобы хоть как-то справиться с неожиданной тоской, я отвела лошадь на одну из боковых дорожек, где приметила ветвистое дерево. Траву здесь явно давно не косили, и кобылка охотно сошла с дороги, тут же принявшись ощипывать сочную растительность. Я же привязала поводья к согнувшейся почти до земли ветке и, не слезая с седла, ловко запрыгнула на дерево. Через три минуты я уже смогла устроиться у широкого ствола, скрытая от всех густой листвой. В седельной сумке у меня завалялась небольшая книжица, и я, полюбовавшись немного блеском солнечных лучей на глади небольшого пруда, обустроенного чуть поодаль, углубилась в чтение.
Прошло минут двадцать, и на дороге, с которой я съехала, послышался стук лошадиных копыт. Я взволнованно подняла голову, заметив, как тонконогий вороной конь Синаи уверенным шагом сворачивает с парковой дороги прямиком к моему убежищу.
Заметив мою лошадь и меня на ветвях дерева, Синая не смогла скрыть своего удивления. Казалось, меня она тут ожидала увидеть в последнюю очередь. Я тоже выпрямилась, напряженно глядя на советницу. Та, опомнившись, склонилась в небольшом поклоне, поднеся правую руку к груди.
Каганетта, какая встреча, отдав дань этикету, произнесла Синая.
Синая Ону-Чин, приветствую, откликнулась я, осознав, что, даже сидя на дереве, я остаюсь кузиной императора, перед которой всем следует кланяться. Я заняла ваше место? решив немного разрядить атмосферу, спросила я.
Синая улыбнулась уголком рта. Она вообще редко улыбалась.
Иногда я отдыхаю здесь. Правда, под деревом, уточнила она, указывая на место, где как раз паслась моя кобыла.
По этикету ей следовало бы добавить что-то наподобие: «но раз вам приглянулось это место, я поищу другое», но она молчала. Совершенно неожиданно передо мной встал непростой выбор: продолжить читать, как бы обозначив, что я имею здесь куда больше прав, чем она, извиниться и уехать, признав тем самым авторитет советницы надо мной или вот это третье «или» и заставило меня действовать.
Раз уж мы обе оказались в одном месте в одно время, предлагаю совершить небольшую конную прогулку. У меня есть к вам вопросы, действуя практически наугад, выдала я.
Синая, кажется, снова немного удивилась. Отказать каганетте она не имела права. А значит, ее желание отдохнуть под сенью не поделенного нами дерева придется отложить. В знак согласия Синая чуть склонила голову.
Я ловко спрыгнула с дерева прямо в седло, после чего перегнулась вперед и без особых усилий отвязала поводья от ветки. Мне хотелось показать советнице, что я, сжившись с ролью придворной дамы, не стыжусь своего прошлого и остаюсь ловкой и опытной уроженкой гор.
Внимание Синаи привлек перстень императора, который я надела, решив, что он хорошо гармонирует с моим ездовым костюмом.