Но в Альбе перемены оказались особенно сильны. В Харндоне, пережившем войну и пожар, следил за порядком сэр Джеральд Рэндом. Три тысячи галлейцев спешно готовились к отплытию на родину, где королевскую армию сильно потрепалиа точнее, уничтожилитаинственные Дикие, а король умер от страха. Год горькой вражды между городом и Галле был забыт. Корабли из Генуи, Галле, Веники и Альбы были предоставлены сьеру дю Корсу, чтобы его люди спасли свой отчаявшийся народ.
В Харндон возвращались горожане, изгнанные опозоренным правительством де Рохана или просто бежавшие от беспорядков, вслух говорили о королеве и ее новорожденном сыне и о королетем тоном, каким обычно говорят о церкви. Плотники разобрали руины огромного турнирного поля и, очистив бревна от гари, сложили из них новые дома взамен сожженных во время стычек. В людях зародилась надежда. Чем ярче светило солнце, тем сильнее она становилась.
Еще дальше к северу, в Альбинкирке, сама королева, воплощение надежды для своей страны, сидела на теплой зеленой травебыл канун середины лета. Ребенка она держала на коленях, а спиной опиралась на огромный дуб. Густая листва защищала ее от неожиданно горячего солнца. Старый дуб рос на узком крутом перевале между Альбинкирком и землями Диких в Эднакрэгах. Считалось, что когдато давно здесь встретились для переговоров люди и Дикие. Юный король гулил ион недавно обнаружил, что у него есть руки,пытался хватать великолепный золотой мех Кремня, нового друга королевы, сидевшего тут же под деревом. Присутствие Кремня, вождя клана золотых медведей и одного из лидеров Диких, рядом с королевой Альбы, которая этим летом смело могла звать себя королевой людей, давало понять, что сердце грядущих перемен находится как раз здесь, под дубом.
Перед ними юный самец виверны, высоко подняв голову и встопорщив гребень, громко протестовал против притязаний аббатисы Лиссен Карак на традиционные охотничьи угодья его племени. Аббатиса Мирам сидела рядом с королевой и, наклонившись к ней, тихо переводила слова виверны. На лугу вокруг кипела странная ярмарка, где люди продавали любые творения человеческих рук, от вениканских стеклянных бус и хоекских бронзовых котлов до лучших этрусских арбалетов, альбанских ножей и полотна, сотканного женщинами из долин. Торговцы из Древней земли, выдубленные солнцем крестьянки, местные ножовщики, сапожники и плотники бросались на их товары. Высокий красивый парень с передвижной кузницей прямо на месте подгонял этрусские кирасы по меркам Стражей (не зови их демонами, брат!) и пришедших изза Стены. Оруженосец в цветах Красного Рыцаря сидел тут же на складном стуле и быстро набрасывал углем эту сценукрасоту королевы, достоинство Кремня и горячее желание одного из воинов Нита Квана обзавестись закаленной стальной кирасой, легкой, как воздух, прочной, как само волшебство. Воин резво торговался на языке жестов и предложил столько дикого меда и шкур, что вскоре они без единого слова сговорились встретиться на ярмарке в Дормлинге через две недели. Кузнец обмерил воина льняной лентой и поставил на ней отметки.
Адриан Голдсмит отложил третий набросок за день и начал четвертый. Он потратил на бумагу маленькое состояние, потому что так приказал капитан. Адриан никогда в жизни не видели не думал, что увидит,такое оживленное общение людей и Диких. Так что он повернулся спиной к королеве, которая в лучшие времена притягивала к себе все взгляды, а потом невольно снова посмотрел на нее, когда Бланш, признанная любовница капитана и служанка королевы, наклонилась вперед и ее белозолотые волосы вспыхнули на солнце, а тонкая талия под платьем напряглась, когда она взяла младенца из рук матери и перепеленала в чистое. Эти три фигуры образовали единое целое всего на пару мгновений, и уголь в руках Адриана летал над бумагой, пытаясь запечатлеть сосредоточенность Бланш, любовь королевы, внимательный взгляд короля, золотые волосы.
Отдав сына, королева чуть подвинулась вперед и тихо заговорила с Кремнем. Громадный медведь задрал голову, медленно кивнул, а потом открыл пасть и несколько раз коротко фыркнултак медведи смеялись.
Самец виверны стоял в такой позе, как будто готовился взлетать или нападать. Судя по всему, советы и мирные договоры для него были внове. Королева теперь шепталась с Мирам, а Мирам кивала, соглашаясь. Герцогиня Моганпожалуй, наиболее значительное среди присутствующих лицо после королевыподнялась из огромного кресла кленового дерева и вступила в разговор. На бронзовозолотом клюве играл тот же свет, что и на волосах Бланш Голд.
Королева грациозно склонила голову перед дамами, потом кивнула виверне, вытянула босые ноги и улыбнулась.
Мы считаем, что аббатство неправомерно претендует на твои земли, Сизенхаг. Мы не станем искать правых и виноватых. Очевидно, что эта крепость принадлежит людям слишком давно. И к тому же Древо правосудия не намерено изгонять Орден из крепости, которую он столь успешно защищал от нашего общего врага.
Виверна затрясла головой, дыбя гребень. Распахнула клюв.
Но,продолжила королева, как будто обращалась к красивому оруженосцу или воздыхателю, к которому была благосклонна.Нам ясно, что аббатству нет нужды возвращаться в Аббингтон, разрушенный недавно. Мы оценим стоимостьпо человеческим меркамуничтоженных ферм и возместим ущерб выжившим в землях вокруг Хоксхэда и Кентмира, а деревня Аббингтон будет возвращена Диким.
Сизенхагудивительно молодой самец, бывший тем не менее вождем племени, скрипнул.
А как насчет прочих неправедных деяний?спросил он у герцогини Моган.Как насчет смерти моих отца и матери от рук этих гарум?
Королева медленно перевела дыхание. Кажется, именно Красный Рыцарь убил предков Сизенхага в засаде у Альбина, и ему было предложено поискать себе другое занятие, пока совет разбирал дело западных виверн. Это было к лучшему. Он все еще не выздоровел до конца, и ходили слухи
Ответ дала Моган:
Прошу прошения, ваша милость. Сизенхаг, тебе сообщилилично я сообщила,что совет решил не рассматривать любые смерти и увечья, нанесенные и полученные на войне. На войне убивают. Война теперь закончена. Аббатство вернет вам восточные земли. Это справедливо. Твои родичи встали на сторону Шипа, сами или по принуждению, столкнулись с людьми и погибли. Теперь ничего не поделаешь. Так устроен мир и нельзя сказать, чтобы в землях Диких правосудие было справедливее.
Тишину теперь нарушал только частый стук молотаЭдвард Чевис выправлял поножи для нечеловеческой ноги.
Сизенхаг продолжал топорщить гребень.
Тогда я плюю на ваш совет. Когда нас станет больше и мы станем сильнее, мы отомстим.
Теперь встал Кремень, самый старший член совета. Он злобно рыкнул, и на этот звук повернулись все головы на полянке.
Нет,заговорил он совершенно спокойно.Ты не станешь мстить, детеныш. Если ты попробуешь, все мыслящие существа обратятся против тебяи ты окажешься вне закона по обеим сторонам Стены, твое племя будет уничтожено целиком. То, что сделано, уже сделано. Другой справедливости у нас нет. Прими ее и примиряйся с нами или отправляйся на западдалеко на запади никогда не возвращайся.
Последовала жуткая тишина. Уголь в пальцах Адриана Голдсмита проворно сновал над листом.
Сизенхаг был не единственной виверной здесь. Моган посмотрела на старую самку, которая вдруг раскинула крылья и зашипела. Мужчины вздрогнули при этом звуке, женщины прижали к себе детей. Несколько горных боглинов, зеленокожих, в бурых пятнах, попадали, закрываясь надкрыльями, как будто хотели стать невидимыми. Гребни Стражей начали подниматься.
Белтанодна из старейшин, переживших войну и знавших, что этим она обязана Амиции,не обратила на них внимания. Она приблизилась к Сизенхагу на такое расстояние, что тот не смог бы взлететь. По меркам виверн это считалось крайне невежливым. Несколько мгновений между ними волнами ходил страх и плыли резкие запахитак люди в бою обмениваются выстрелами из лука. Пахло так, что Бланш наморщила нос, а король скривился и заплакал.
Но, как и ожидала Моганна что она и рассчитывала,Сизенхагу не хватило опыта, чтобы противостоять старшей самке, и Белтан вышла победителем. После этого она совершенно человеческим жестом склонила голову в сторону Моган.