До тех пор пока она, уже обнаженная, не потянула вниз последнее, что на нем осталось, и не остановилась в недоумении.
Проклятье. Как он мог забыть, что он только во сненеутомимый любовник, а в реальности Проклятье!.. Чтоб он сдох, этот любящий па
Дайм покачнулся от вспышки боли, и следующейеще сильнее. Обвивающие его щупальца заклятий сжались, остановили сердце и дыхание. Он упал на колени, не в силах хотя бы что-то сказать.
От Шуалейды дохнуло недоумением и ужасом: она увидела, все увидела. И замерла, не понимаячто же делать
Всего на миг, но за этот миг Дайм успел констатировать крайнюю степень собственного идиотизма и попрощаться с жизнью. Что ж, она была короткой, зато насыщенной, и заканчивается на ужасно глупом, но прекрасном моменте.
Даже не думай, зло оборвала его Шу, и щупальца печати разжались.
Сердце снова забилось. Дайм смог наконец-то вдохнуть. И шепнуть:
Прости, я полный идиот, и уткнуться лицом ей в живот.
Это и есть твое проклятие, да? тихо спросила она, тоже опускаясь на колени и заглядывая ему в глаза.
Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на Потустороннем континенте. Где угодно, лишь бы не испытывать этого отчаяния и унижения. Боги, какой же он идиот! Забыться и едва не сдохнуть на свидании с любимой, на это способен только полный анацефал.
Впрочем, у него по-прежнему все шансы сдохнуть. Ведь ответить на ее вопросыэто значит самому раскрыть тайну печати. А этовторое смертельное «нельзя» после нарушения прямого приказа императора.
Я не могу тебе сказать. Ты же сама видишь ему даже говорить было трудно от стыда. Я я не могу, прости.
Прозвучало настолько откровеннои точно, шис дери папочкину фантазию! что сдохнуть захотелось почти нестерпимо. Признаться любимой женщине, что ты не способен ее любить
Перестань, мне трудно это держать, тихо пожаловалась Шу.
Только тут Дайм решился поднять взгляд.
Сейчас пройдет, твердо пообещал он, усилием воли отрешаясь от эмоций. Всех эмоций. И отводя от себя ее руки. Я не должен был проклятье!
Это сделал твой брат?
Дайм покачал головой.
Кто? Скажи мне, я
Убьешь его, если продолжишь расспросы, прозвучал где-то рядом голос, похожий на рокот пламени.
Интермедия
Ристане хотелось убивать. Долго, жестоко и кроваво. Шисов предатель рядом с проклятой сестренкой выглядел таким счастливым, что ей постоянно представлялось, как она вцепляется ногтями ему в лицо и срывает с него идиотский восторг вместе с кожей.
Как жаль, что нельзя этого сделать! Но когда-нибудь у нее получится. Обязательно получится. Не будь она Суардис!
Кинув поводья какому-то особо прыткому воздыхателю, Ристана спрыгнула с лошади прямиком в руки Сильво, отмахнулась от фрейлин и быстрым шагом направилась к себе. Она не могла больше притворяться. Ни секунды. Тем более шисов ублюдок все равно ей не поверил, как она ни старалась.
Как он посмел? Как?.. Чего ему не хватало, сукину сыну? Разве она не красивее и не умнее сестры? А Бастерхази? Неужели он думает, что она верит в его наглую ложь? Онтакой же, как шисов ублюдок Дюбрайн. Увидел одаренную самкуи потерял последние мозги, словно весенний кот. И еще смеет уверять Ристану, что по-прежнему думает только о ней и действует только ради ее блага.
Мерзавец.
Сукин сын.
Наплевал на ее чувства, растоптал, унизил, оставил в одиночестве а ведь она его любила! Любит до сих пор, будь он проклят!
Ристана кинула злой взгляд на графа Сильво, отворившего перед ней дверь будуара и отступившего в сторону. Деликатный, дери его Мертвый! Как будто ей поможет его шисова деликатность. Как будто ей нужна его скучная любовь.
Не утруждаясь улыбкой, Ристана сделала Сильво знак следовать за ней. И, швырнув веер и перчатки в шарахнувшуюся от нее камеристку, упала в кресло перед туалетным столиком. Большую часть его занимали не баночки и флакончики с притираниями, а зеркало. Старинное, в массивной бронзовой раме с прихотливыми завитушками.
Все вон, велела она камеристке и дежурной фрейлине и чуть мягче добавила: А ты останься со мной, Сильво.
Не обращая больше внимания ни на кого, Ристана повернулась к зеркалу и принялась рассматривать свое отражение. Это успокаивало. Словно жгущая ее ненависть вытекала из нее и впитывалась в отражение, делая его еще прекраснее.
Погладив пальцами щеку и убедившись, что ее кожа нежна, шелковиста и упруга, Ристана облегченно выдохнула. Ее самый страшный кошмарчто она вдруг стала морщинистой бессильной старухойопять отступил.
Отражение в зеркале тоже улыбнулось. Сыто и довольно. На Ристану снизошло спокойствие и умиротворение, головная боль, преследовавшая ее с самого вчерашнего бала, отступила. И разум очистился от всего лишнего вроде любви и ненависти. Какие, право, глупости, когда на кону стоит судьба ее страны и дело всей ее жизни! Очень жаль, что отец не внял ее словам и объявил наследником Каетано. Мальчишка погубит Валанту, даже если сумеет выжить и сесть на трон вопреки планам Люкреса.
Или Люкрес погубит. Его не интересует ничего, кроме собственного величия, а величие для негоисключительно в магическом даре. Боги, какая глупость! Иметь все, о чем только можно мечтать, но желать недоступного и совершенно ненужного. Несусветная глупость.
Вот Ристана не мечтает о даре. Нет егозначит, Двуединым так угодно. Зато есть красота, ум и Валанта. Самое важное, единственное, что имеет значение. Процветание и могущество Валанты. И ради него она готова на все. Потому что этоее долг. Этосудьба и путь настоящих Суардисов. А кроме тогоэто ее шанс
Скажи, что у нас все получится, попросила она зеркало и погладила бронзовую, в завитушках, раму.
«У нас все получится!» отозвался голос в ее голове. Голос, похожий и одновременно не похожий на ее собственный.
Ристана знала: то, что ей иногда снитсяна самом деле не сны, а воспоминания. О другой жизни. Наверное, ее собственной, только не этой, а какой-то прошлой. Обычно люди не помнят, что было с ними раньше. Но онане обычный человек. ОнаСуардис. И если у нее нет стихийного дара, это не значит ровным счетом ничего. И она помнит. Смутно, обрывками. А иногда видит в зеркале то свое лицо, из прошлого. Тогда она тоже была красива, высокородна и любила самого лучшего человека на свете. И он ее любил.
Иногда он снился Ристане, и она просыпалась счастливой.
А иногда ей казалось, что она видит его наявув Роне Бастерхази. Наверное, поэтому она и влюбилась в него сразу, в первую же их встречу. Потому что в Роне было что-то от него.
То самое пламя, не стихийное, а пламя духа, словно он горит изнутри какой-то великой идеей.
Жаль только, проснувшись, она не могла вспомнить ни имени, ни лица своего возлюбленного. Но когда-нибудь она вспомнит и найдет его. Где угодно. В любом обличье. И неважно, что в той прошлой жизни она была истинной шеройи он тоже был шером. Великим шером. Зато онапринцесса, почти королева. Королевская власть открывает массу возможностей. Будучи королевой, она не только найдет его, но и подарит ему безопасность? Счастье? Возможность воплотить его мечту? Неважно. Ристана просто знала, что ей нужна и корона, и процветающая Валанта. Может быть, потому что когда-то они вместе мечтали о мире и счастье для всех
И у них все получится. Сначалау нее.
Ведь у мамы тоже не было стихийного дара, однако она получила то, что хотела. Стала королевой, родила и воспитала достойную дочь. И если бы не проклятая Зефрида Тальге, никто бы не усомнился в праве Ристаны на власть и корону.
Но мама, даже умерев, позаботилась о ней. Оставила ей родовой талисман. Она знала, что ее дочьне обычная девочка и ей нужны будут необычные средства. И сейчас пришло время его использовать.
Ристана долго надеялась, что ей больше не придется этого делать. Ведь мама предупреждала, что талисман слишком силен и опасен, и потому его следует прятать ото всех, особенноот Конвента и Магбезопасности. Пока он хранится на своем месте, никто не сможет его обнаружить, даже сам Светлейший.
Мама была права. Конечно, Светлейший не бывал в ее будуаре и не смотрелся в ее зеркало, но вот Роне и Дюбрайн бывалии ровным счетом ничего не заметили, слава Двуединым.