Внутри меня шла борьба. Пойти или нет? Маэль или спокойствие родителей? Если пойду, то получу его номер телефона, если нет, то останусь образцово-показательной дочерью и совесть моя будет чиста
Я могу задержаться максимум на полчаса.
Маэль, казалось, уже знал о том, что я соглашусь.
Я пойду и все улажу.
С этими словами Маэль направился к Жерару. Перебил его и махнул рукой в мою сторону. До меня донеслось что-то про «тошноту» и «выйти на улицу». Жерар предложил вывести нас, но Маэль отказался, вернулся ко мне и повел прочь. Некоторые посетители провожали нас сочувствующими взглядами, а я сосредоточилась на покалывании, которое распространялось по телу с той секунды, как Маэль с притворной заботой взял меня под руку.
Из третьей галереи мы вышли в узкий длинный коридор, и Маэль повел меня во вторую галерею. Я так волновалась, что всю дорогу молчала. Правильно ли я поступаю? Маэль, конечно, классный, но Вдруг он солгал? Вдруг «Маэль» это даже не его настоящее имя? А что, если он
Маэль резко остановился и повернулся ко мне.
Ты все еще боишься меня.
Я поспешно замотала головой. Он что, читает мои мысли?!
Маэль вытащил из заднего кармана слегка потрепанный бумажник. Достал удостоверение личности и сунул его мне под нос.
Вот он я.
Ты что, это совсем необязательно пробормотала я, но все же скользнула взглядом по документу. Маэль Анжу, семнадцать лет, проживает в Париже на улице Дампьер.
Нет, обязательно, серьезно посмотрел на меня Маэль. Сфотографируй.
Нет
Давай уже. По голосу Маэля стало понятно, что в противном случае он и с места не сдвинется. Я наклонила телефон и сфотографировала его удостоверение.
В туннеле, ведущем в первую галерею, ловится сигнал. Отправь фото тому, кому сочтешь нужным, и успокойся уже, сказал Маэль. Мне показалось, что он злится, но потом он улыбнулся и добавил: Будь мы в фильме ужасов, ты вытащила бы нож и прирезала бы меня в каком-нибудь темном закутке. Обычно безобидные опаснее всех.
Так вот что ты обо мне думаешь, рассмеялась я.
Пожав плечами, Маэль убрал удостоверение в бумажник.
Я бы не возражал, реши ты меня прирезать.
Да ты просто псих, сказала я, чувствуя, как от смущения у меня вспыхнули щеки.
Хм-м-м, протянул Маэль, направился вперед и, обернувшись, добавил: Ты меня еще плохо знаешь. А теперь спрячь свой нож и следуй за мной.
Я покачала головой и поспешила догнать его.
Куда мы идем?
Ты как маленький ребенок, вздохнул Маэль. «Куда мы идем? Когда придем? А когда пойдем обратно?»
Я не поняла, что он издевается, пока не посмотрела на него. Ну и ладно.
Почему тебе не холодно? спросила я.
Супергерои не мерзнут, отозвался Маэль, поигрывая бровями.
Все с тобой ясно, Бэтмен.
Не удержавшись, я снова на него посмотрела. Какой же он неотразимый! Не заметив на полу яму, я споткнулась и, потеряв равновесие, налетела на Маэля.
Похоже, тебе нравится бить безобидных юношей, Маэль театрально потер ушибленное плечо.
Я проглотила смешок. Маэля можно назвать каким угодно, но только не безобидным. Я сбивчиво извинилась. Маэль криво усмехнулся. Он явно хотел меня подразнить.
Нам туда, он кивнул в сторону узкого прохода, перегороженного толстой цепью. К ней была прикреплена желтая табличка «Вход воспрещен».
Я испуганно посмотрела на Маэля.
Но туда нельзя, возразила я, машинально понизив голос.
Маэль наклонился и шепнул мне на ухо:
Знаю.
Я испуганно отшатнулась от него и скрестила руки на груди. Из-за длинных рукавов сделать это оказалось не так-то просто. Маэль почти сочувственно наблюдал за моими манипуляциями.
Где находится эта твоя выставка? спросила я.
Здесь, в катакомбах.
Тогда почему бы нам не пойти по разрешенной дороге?
Потому что выставка проходит в закрытом для публики зале.
Я резко втянула в себя воздух. Мне доводилось читать о незаконных выставках, проводимых в закрытой части катакомб. Эти выставки вызывают настоящий хайп, в «Инстаграме» можно найти много фоток. Еще там проводятся легендарные тусовки, за которыми следуют полицейские облавыдля борьбы с незаконной деятельностью был создан специальный отдел полиции. Между властями, управлением музея и катафиламиили «друзьями катакомб», как они себя называютчастенько случаются стычки. Здесь, глубоко под землей, катафилы создали царство, где не беспокоятся ни о правилах противопожарной безопасности, ни о сохранности собственных жизней. В Интернете им поклоняются и восторгаются, пресса называет их «легкомысленными самоубийцами», а власти«нарушителями общественного порядка, попирающими закон».
Маэль внимательно наблюдал за мной, словно пытаясь понять мою реакцию.
Так ты катафил, безо всякого выражения произнесла я.
Если я сейчас кивну, то ты с криками убежишь?
Я молча покачала головой. Сердце колотилось с такой силой, что, наверное, даже Маэль слышал его стук. Маэль, в свою очередь, тоже насторожился. Вена у него на шее запульсировала. Маэль приблизился ко мне, и я невольно подалась ему навстречу, распрямив скрещенные на груди руки.
Я знаю эти катакомбы как свои пять пальцев, заявил Маэль, он поднял руку, как будто хотел успокаивающе погладить меня по плечу, но потом опустил ее. С тобой ничего не случится, обещаю. Все катафилы знают, какие ходы безопасные, а какиенет. Мне было тринадцать, когда я спустился сюда впервые. Я прихожу сюда каждую неделю вот уже четыре года. Эти катакомбы стали для меня вторым домом.
Мама с папой с ума сойдут, если когда-нибудь об этом узнают, но сейчас я не хочу думать о родителях. Не могу думать о родителях. Стоило Маэлю приблизиться ко мне, как мир сузился до бабочек, танцующих у меня в животе.
Эту выставку посещают не только катафилы, но и обычные люди. Мы никогда бы не организовали ее в опасном месте. Ливия, эти катакомбы простоят еще много сотен лет.
Я кивнула, не глядя на Маэля.
Значит, ты согласна? тихо спросил он.
Да, вскинула голову я.
В ответ Маэль ослепительно улыбнулся, и я подумала, что этой улыбки хватило бы, чтобы осветить все туннели катакомб.
Тогда вперед.
Маэль подошел к проходу и, ловко перепрыгнув через ограждение, галантно протянул мне руку.
Прошу вас.
Я закатала рукава, приблизилась к проходу и взяла Маэля за руку. Приподняла подол платья и перешагнула через цепь. Цепь тихо звякнула. Маэль оказался так близко, что мы почти столкнулись. Бабочки вихрем взлетели у меня животе.
Видишь, это совсем не трудно, прошептал Маэль. Он по-прежнему сжимал мою руку. Ну что, уже чувствуешь себя иначе?
В неровном, приглушенном свете черты его лица казались более резкими, глубокими. Иссиня-черные волосы сливались с темнотой. Я снова подумала о том, что Маэль выглядел так, словно находился в своей стихии.
Иначе? шепотом переспросила я.
Бунтаркой, которая вот-вот нарушит закон?
Я могла бы в подробностях расписать свои ощущения, но они не имели ничего общего с нелегальной выставкой.
Медленно, почти нехотя, Маэль отпустил мою руку и вытащил из сумки фонарик.
У нас мало времени. От твоих тридцати минут скоро ничего не останется. Смотри, куда идешь, и держись ко мне поближе. Нельзя, чтобы свет привлек чье-либо внимание, поэтому я включу фонарик только тогда, когда мы отойдем от галереи подальше. Не хочу рисковать.
Поняла.
Тогда ладно, сказал Маэль и пошел вперед.
Я последовала за ним в темноту.
Маэль?
Что?
Ты сказал, что хочешь сделать из того мужчины куриное фрикасе ты же говорил несерьезно?
А вот об этом, цыпленочек, я расскажу тогда, когда мы доберемся до места.
После этих слов я засомневалась, что поступила правильно, последовав за незнакомцем в подземный мир Парижа.
Глава 2. Бунтарство для начинающих
Маэль включил фонарик.
Ну наконец-то! А не то еще несколько шагови я, наверное, сломала бы себе шею. Я два раза чуть не упала, налетев на торчащие из земли камни. Меня обволакивала темнотая словно нырнула в океан. Черный и невероятно спокойный океан. Из-за полного отсутствия посторонних звуков я все время держалась настороже. Инстинкты подсказывали: что-то не так. К тому времени я понялауж лучше шум, чем эта всеобъемлющая, неестественная тишина. Конечно, я слышала звук шагов идущего впереди Маэля, а сама так вообще двигалась в два раза громче, но то, что мы были единственным источником шума, вызывало ощущение неправильности происходящего. Вдобавок к этому темнота повлияла на чувство равновесия. Опасность подстерегала на каждом шагу, пройденные метры сливались в бесконечность.